Медные монеты на алтарь предков

23. Слепой прорицатель (VI)

— Мастер, что это?

Цзян Шинин был призраком и имел врожденное преимущество по сравнению с Лу Няньци. Помимо небольшой боли и головокружения, он не получил серьезных травм и ему было не совсем больно. Он представил себе жалкую фигуру, когда он сел с земли и увидел Сюань Миня, держащего небольшое пламя, безмолвно смотрящего в точку на земле и совсем не двигающегося, как будто он был заморожен.

В их взаимодействиях Сюань Миню казалось, что восемь ветров не могли его сдвинуть, а большие волны не могли напугать его, как будто ничто не могло напугать или рассердить его. Это был первый раз, когда Цзян Шинин видел его потрясенным таким тишиной.

Какая гнилая ситуация могла заставить Сюань Миня замолчать?

Сердце Цзян Шинина упало, и внутри него закипело беспокойство.

Не слыша абсолютно никакого ответа от Сюань Миня, Цзян Шинин стал еще более нервным и поспешно встал, чтобы тоже взглянуть. Но как только он сделал свой первый шаг, он о чем-то споткнулся.

— Ах, смотри, куда идешь!

Лу Няньци вскрикнул от боли и быстро убрал ногу.

— Извини, извини, я не обратил внимания на то, куда я ступил, — извинился Цзян Шинин и повернулся, чтобы увидеть ребенка, свернувшегося клубочком, закинув руки над головой, с видом человека, наполовину парализованного и неопрятного. Цзян Шинин в замешательстве спросил:

— Тебя когда-то топтали по ноге? Почему ты закрываешь голову?

«…»

Лу Няньци немного поперхнулся и сказал приглушенным голосом,

— Мне просто больно, когда ударился о землю, упал лицом вниз и поцарапал лоб.

Цзян Шинин принял это объяснение. После того, как он отвлекся, появились его корни из семьи врачей. Он спросил:

— Ты можешь встать? Ты где-нибудь еще пострадал?

— Я повредил руку, которая уже была порезана. Вероятно, у него снова кровотечение, — Лу Няньци сделал жест руками и, наконец, снова встал с помощью Цзян Шинина.

— В остальном я в порядке. Монах… гм, он что-нибудь нашел? Почему он не говорит?

Поскольку он потерял родителей в молодом возрасте, он часто вел себя немного грубо. Если бы Сюань Минь не проявил ранее свои способности, он, вероятно, вообще не изменил бы свою формулировку и прямо окликнул бы «монаха».

Эти двое, которые не упали ни легко, ни тяжело, прихрамывали подойдя к Сюань Миню. Поскольку Сюань Минь обычно был очень холоден с другими, они не осмеливались подходить слишком близко. Они оставили между собой полфута пространства и вытянули шеи, как сурикаты, чтобы вглядываться в землю.

Талисман в руке Сюань Миня, вероятно, обладал некоторыми загадочными свойствами, так как он не выгорал даже после столь долгого горения и все еще оставлял на кончиках его пальцев луч пламени. Он был не особенно ярким, но его было достаточно, чтобы осветить его лицо.

Цзян Синин: «…»

Лу Няньци, «…»

Если честно, под мерцающим желтым светом костра, в таком месте, где даже слепой на слепой лошади не сможет найти дорогу вперед, внезапно увидеть перед собой голову своего товарища, можно было до безумия испугаться или до слез. Кроме того, лицо Сюэ Сяня было обращено вверх, из семи его отверстий текла кровь, и он выглядел так, как будто он умер. Это подняло и без того ужасающую сцену на новый уровень.

А потом…

Первая мысль, которая пришла в голову Цзян Шинину, была «Я потерял дар речи».

Следующей немедленной мыслью, которая возникла, была «О боже, что это?»

Наконец, с гудением в голове и похолодевшими руками он пробормотал:

— Все кончено. Как ты собираешься жить без головы?

Он наконец смог понять отсутствие реакции Сюань Миня раньше. В конце концов, о таком зрелище никогда не слышали и не видели.

Этот предок просто болтал без паузы. Кто бы мог подумать, что он действительно отрубит себе голову?

— Г-где тело?

Цзян Шинин заикался.

Испуганное выражение лица Лу Няньци еще не смягчилось, и он перевел взгляд на Сюань Миня.

Сюань Минь не ответил, и на его лице не было никакого выражения. Он просто сунул руку в свой скрытый мешочек и вынул бумажное тело. Раньше живая и активная бумага, которая лежала в его ладони, не двигаясь, как будто превратилась в обычный кусок тонкой бумаги, обыкновенной, без звука и дыхания.

Цзян Шинин приоткрыл рот, но не понял, что сказать. Первым заговорил Лу Няньци:

— Он, он человек или призрак? Теперь, когда он такой, может ли он все еще быть жив?

— Он должен… — подсознательно заговорил Цзян Шинин, но обнаружил, что у него нет возможности закончить мысль. Он сделал паузу, осторожно подняв тонкую бумажную головку с земли и нерешительно крикнул: — Брат Сюэ? Ты все еще в сознании? Если ты жив, скажи что нибудь.

«…»

Он задержал дыхание на мгновение и не услышал никакого ответа. Его рука, держащая голову Сюэ Сяня, задрожала, и он поспешно положил голову на ладонь Сюань Миня.

— Может приклеить его пастой? — глухо спросил Лу Няньци.

Это может помочь? Чью голову вы видели, которая была приклеена пастой и ожила? Почему бы тебе не попробовать и не показать мне?

У Цзян Шинина было полно того, что он хотел сказать, но в конце концов сдержался, из-за юного возраста Лу Няньци и с обеспокоенным видом повернулся к обезглавленной форме Сюэ Сяня.

Затем он увидел, как Сюань Минь сказал, опустив взгляд на ладонь:

— Уже надежды не осталось. Давайте сожжем его.

Цзян Шинин и Лу Няньци закричали практически одновременно:

— Что?

Выражение лица Сюань Миня осталось неизменным, его лицо было холодным и серьезным. Это заставило Цзян Шинина поверить ему, и его ноги сразу же начали слабеть:

— Великий Мастер, ты серьезно?

— Я не буду хоронить человека из бумаги. — Ответил Сюань Минь. Другой рукой он переместил талисман ближе к бумажному телу, который все еще горел.

В тот момент, когда пламя не коснулось бумаги, в ушах Сюань Миня раздался голос, говорящий:

— Стой, не смей!

Звук явно исходил не из бумаги, а из пустоты рядом с ушами Сюань Миня.

Цзян Сияющий, меланхоличный и не знающий, чему верить, внезапно поднял голову и посмотрел прямо на Сюэ Сяня. Он огляделся и обернулся, но все еще не осмеливался говорить, потому что не мог найти даже его тени.

На самом деле произошло то, что, чтобы избежать ненужной физической боли, когда газета была разделена на две части, Сюэ Сянь решительно сбежал со своим истинным духом. Его истинный дух не имел тела, и был невидим, как ветер и воздух. Так получилось, что это совпало с тем, чего хотел Сюэ Сянь — он дурачился и случайно отрубил себе голову. Было так неловко, что он никого не хотел видеть.

И поэтому он молчал позади Сюань Миня и удовлетворительно притворился «духом за чьей-то спиной».

Он планировал просто тихо поскользнуться, зловеще приставить к ушам Лысого, чтобы заговорить и напугать его настолько, чтобы он потерял самообладание.

Кто знал, что Сюань Минь даже не потрудился повернуть лицо и сказал обычным тоном:

— Ты больше не разыгрывать свою смерть?

Сюэ Сянь «…»

Как говорится, один объект превосходит другого — у каждого есть свои слабости. И после встречи с этим Лысым, Сюэ Сянь почувствовал, что практически выплюнул всю свою кровь.

Сюэ Сянь не смог напугать его и вместо этого был разочарован. После долгого тушения он сказал, стиснув зубы:

— Как ты узнал, что я притворялся мертвым?

Сюань Минь перевернул ладонь, не изменив выражения лица, и положил бумажное тело, которое собирался сжечь, обратно в свой скрытый мешочек. Он мягко ответил:

— Бедствия будут существовать тысячи лет.

Сюэ Сянь хотел отправить его на небеса.

Тем не менее…

Вспомнив кое-что, Сюэ Сянь подавил свой плохой характер. Он неохотно признал свое поражение и сказал:

— Ладно, для кого-то вроде меня не пристало опускаться до твоего уровня. Просто говори всю чушь, какую хочешь.

Услышав это, Сюань Минь немного повернул голову, пробегая глазами по пустому воздуху, как будто он почувствовал, что что-то не так с этим мерзким отродьем, поскольку он фактически остановил себя от спора.

Сюэ Сянь тихонько прочистил горло, более или менее чувствуя, что объяснение этого вопроса вслух стоило бы ему многого. Он взглянул на Цзян Шинина и Лу Няньци, которые оба посмотрели на шум и решил еще больше понизить голос.

Поскольку у истинных духов нет тела, будь они большими или маленькими, пухлыми или худыми, они были подобны порыву ветра. Он стал еще меньше и подплыл прямо к ушам Сюань Миня, говоря таким низким голосом, что никто его не услышал:

— Лысый, давай заключим сделку.

Сюань Минь молчал и тоже не двигался, явно ожидая, что он продолжит говорить.

— Позволь мне ненадолго одолжить твое тело — сказал Сюэ Сянь.

Сюань Минь «…»

Сюэ Сянь подумав, почувствовал, что сформулировал это плохо, и изменил формулировку:

— Я имею в виду, я не планирую владеть твоим телом. Я просто говорю: найди мне место, где я останусь — желательно ближе к твоей талии.

Сюань Минь, «…»

Сюэ Сянь: «…»

Почему ты не можешь промолвить хоть одно слово, как настоящий человек?!

Причина его затруднительного положения заключалась в том, что истинные духи не могли плавать без привязанности в течение длительных периодов времени, и им нужно было найти объект, к которому можно было бы привязаться. В противном случае, если они плавают слишком долго, их дух рассеется. Чем дольше плавают истинные духи, тем больше это вредит их сущности. Он не хотел сразу терять это тело, которое он построил с таким трудом.

Поскольку это бумажное тело было разорвано, он внезапно больше не мог жить в нем.

Что касается того, почему он сказал, что предпочел бы держаться до пояса…

Поскольку золотой шар был помещен в скрытый мешочек Сюань Миня, он понял, что в Сюань Мине было что-то особенное. Итак, он не мог не думать о двух звуках колокола, которые он слышал; оба раза он исходил от костей у основания позвоночника поясницы Сюань Миня, и оба раза у него кружилась голова.

С этим должны быть связаны изменения, вызванные золотым шаром.

У него даже были некоторые нереалистичные мысли — если золотой шар был рядом с талией Сюань Миня, и он тоже там застрял, через некоторое время, мог ли он убить двух зайцев одним выстрелом и вернуться в свое первоначальное тело?

Хотя он потерял свое истинное тело дракона, можно было вырастить новое, если он осторожно поднял его.

Он хотел как можно скорее вернуться в свое первоначальное тело, и восстановить мышцы, и кости своей драконьей формы, чтобы избежать нынешнего неудобства, когда ему приходилось тщательно торговаться и обдумывать то, что он хотел.

— Забудь это. Я имею в виду, мы можем найти для меня что-нибудь, на чем я останусь, это не обязательно должно быть вокруг твоей талии. Я могу просто спрятаться в твоей потайной сумке.

Сюань Минь не сказал ни слова, и все же Сюэ Сянь уже много раз менял свою просьбу, добровольно признавая поражение и делая свою просьбу более разумной.

Сюань Минь взглянул на этот кусок пустого воздуха:

— Раньше ты относился к тому, чтобы попасть в сумку, как если бы это могло привести к смерти твоего супруга и твоих родителей. Но теперь ты согласен пойти туда добровольно?

Сюэ Сянь прикусил кончик языка и неохотно сказал:

— Да, да, просто скажи мне да или нет.

Сюань Минь мягко спросил:

— Почему?

Сюэ Сянь машинально сказал:

— У тебя странное тело.

Сюань Минь покачал головой, как будто ему нечего было сказать этому мерзкому порождению. После некоторого размышления он достал золотой шар Сюэ Сяня из своего потайного мешочка.

Как только он поднял указательный палец, появился порез, не слишком мелкий и не слишком глубокий, и из него потекла темная кровь. Он использовал бусинки крови как чернила и нарисовал талисман на золотом шаре. Сюэ Сянь узнал талисман, потому что ранее он нарисовал точно такой же талисман на своем бумажном теле.

После того, как Сюань Минь закончил свой последний удар, золотой талисман немного засветился, прежде чем снова потускнеть.

Сюань Минь поднял руку и схватился за место, где парил Сюэ Сянь, коснулся золотого шара, и Дракон был отправлен в золотой шар.

Он действительно не вернулся в собственное тело. Скорее, золотой шар действовал как обычный объект, в котором он можно отдохнуть и временно остаться.

Но даже так, Сюэ Сянь все еще радовался.

Надо сказать, когда этот Лысый не раздражал его специально, он несколько радовал глаз. Этот простой ход поразил то, что понравилось Сюэ Сяню.

Когда Сюань Минь поместил золотой шар Сюэ Сяня обратно в его потайную сумку, он посмотрел вниз и безразлично спросил:

— Ты все еще будешь лазить?

Сюэ Сянь подумал:

— Я сейчас золотой, гладкий и круглый, и у меня даже нет руки, как я могу лазить?!

Но он только что пообещал Сюань Миню свою благодарность, и было бы нехорошо грубить так быстро. Поэтому, проявив редкий пример хорошего поведения, он ответил:

— Нет, я не буду лазить.

— Ты все еще будешь создавать проблемы?

«…»

Сюэ Сянь возмущенно шевельнул губами, но, наконец, прикусил их и сказал:

— Нет, я больше не причиню проблем.

Сюань Минь увидел, что он, наконец, начал себя хорошо вести и положил золотой шар в свой скрытый мешочек.

Итак, это мерзкое отродье начало оседать.

Во-первых, он только что сказал Сюань Миню, что будет вести себя лучше. Он не мог сразу передумать — он должен был вести себя хорошо, по крайней мере, на некоторое время. Во-вторых, Сюань Минь действительно выбрал для него хорошее место — внутри круглой гладкой золотой сферы. Даже если бы он захотел прыгнуть, он бы не смог. И кроме того, что он катался вместе с движениями Сюань Миня внутри потайной сумки, он не мог делать ничего другого.

Цзян Шинин не слышал переговоров Сюэ Сяня, но наблюдал за несколько движений Сюань Миня и более или менее понял. Он указал на скрытую сумку Сюань Миня и спросил:

— Его истинное тело было ранено?

Сюань Минь покачал головой.

Таким образом, учёный наконец почувствовал себя уверенно.

Только после того, как разобрался с несчастной сферой Дракона, Сюань Минь мог наблюдать за их окружением.

С пламенем между пальцами он ходил по кругу и проливал свет на их окрестности. Это была подземная каменная комната, которая выглядела так, как будто она не была создана кем-то, а земля была слегка наклонной.

Сюань Минь направил пламя в ту область, где была наклонена земля.

Практически в то же время Цзян Шинин и Лу Няньци были напуганы до дрожи от огромной тени, отбрасываемой в этой области.

— Что это такое?!

Цзян Шинин резко вдохнул и отступил на два шага.

— Зверь, подавляющий гробницы, — сказал Сюань Минь.

Они увидели, что немного наклоненная земля была около десяти метров в длину. Ближе к концу была полуоткрытая каменная дверь, и по обе стороны от каменной двери стояли два больших каменных зверя. Звери были более трех метров в высоту, с круглыми глазами и высоким лбом, не злые, но могучие. Их глаза были слегка опущены, создавая впечатление, что они смотрят на всех сверху вниз и спокойно наблюдают за прибывшими.

Этот тип свирепых зверей обычно можно было увидеть только в гробницах королевской семьи.

— Подавление гробниц?!

С тех пор как Сюань Минь объяснял, Цзян Шинин не сомневался в нем и сразу почувствовал холодный пот на шее. Он потер руки и спросил:

— Возможно ли, что остров Могильный курган соответствует своему названию — действительно ли это гигантский могильный холм?

Лицо Лу Няньци побледнело, когда он прислушался:

— Но… я никогда раньше об этом не слышал? Все говорят, что остров Могильный курган назван так потому, что имеет форму могилы. Если это действительно могильный холм, как те собиратели лекарств, осмелились прийти сюда?

Сюань Минь поднял руку, чтобы осветить лицо и ноги зверя, подавляющего гробницы, и сказал:

— Его недавно вырезали.

— Насколько новый? — спросил Цзян Синин.

— В течение трех-пяти лет, — ответил Сюань Минь.

Если он был вырезан в течение последних трех-пяти лет, означает ли это, что эта подземная каменная гробница также была построена в течение последних трех-пяти лет? Но странно, для кого это было построено?

Сюань Минь использовал пламя в руке, чтобы обыскать место, откуда они упали. Он направил свет на туннель, глубину которого было невозможно увидеть, и покачал головой.

Поскольку они не могли уйти обратно, по которой они пришли сюда, они могли только продолжать искать другой выход.

Сюань Минь поднял огонь и пошел.

Цзян Шинин и Лу Няньци колебались и были напуганы, но они не осмелились находиться слишком далеко от Сюань Миня. И вот, поколебавшись на мгновение, они поспешили последовать за ним.

— Не бойся, не бойся, я тоже призрак, — дважды медленно пробормотал Цзян Шинин себе под нос и, казалось, почувствовал себя немного лучше.

Сюань Минь прошел через двух существ, подавляющих гробницу, и решительно толкнул уже полуоткрытую каменную дверь.

Деревянная дверь, которую не ремонтировали много лет, только скрипнула при открытии. Но каменные двери были другими. Когда ее толкнули, камень двери и камень земли царапались друг о друга, создавая какофонический шум. Отзвук усиливалась пустотой и тишиной. Он несколько раз отозвался эхом в гробнице, глубина или размер которой они не знали, отчего волосы на их шее встали дыбом.

Лу Няньци сдвинул ноги вместе, чувствуя, что ему хочется в туалет. Но он был тем, кто никогда не признает слабости. Он не только не отступил, он даже напрягся и прошел вперед на несколько шагов.

В таком зловещем месте никогда нельзя было знать, что безопаснее идти впереди, или безопаснее оставаться последним.

Как только Сюань Минь собирался полностью открыть дверь, дверь внезапно ударилась о какой-то предмет, и раздался звук. Он не мог оттолкнуть его дальше, как будто он застрял.

— За дверью что-то есть! — сказал Лу Няньци с некоторым страхом, его голос слегка дрожал от его попыток заглушить его.

Сюань Минь не спешил смотреть, что было за дверью, а вместо этого использовал пламя в руке, чтобы облететь и увидеть вид перед ними.

— О боже…

Лу Няньци не смог сдержать хныканье.

Глядя на места, которые были освещены светом пламени, это место все равно должно было выглядеть как установленная гробница, ничем не отличавшаяся от каменной комнаты, кроме того, что она была уже и длиннее. Что действительно напугало Лу Няньци до такой степени, что его лицо потерял весь цвет, так это стены с двух сторон гробницы. На них были изображения свирепых зверей, которые были даже страшнее зверей, подавляющих гробницы. Цвет краски не был ни чернильно-черным, ни многоцветным, а был красным.

— Это, это, это было залито кровью?

Лу Няньци, в конце концов, был еще молод и первым запаниковал.

Сколько крови нужно было, чтобы нарисовать эти две большие картины?!

Цзян Шинин также легко испугался и немного задрожал, прежде чем сообразил:

— Вероятно, это не кровь. Слушай, если бы это действительно была кровь, эта комната уже была бы наполнена медным ароматом.

— Это правда, — успокоился Лу Няньци и несколько раз глубоко вдохнул.

— Запах крови нет.

После затишья можно было наблюдать больше деталей.

Например, цвет картины был слишком красным — если бы это была действительно засохшая кровь, она изменила бы цвет на коричнево-красный.

— Киноварь — Сюань Минь поднял глаза, чтобы взглянуть через две стены.

Было разумно использовать кровь животных внутри гробницы, но киноварь вызвала удивление, потому что киноварь обладала свойствами, рассеивающими злых духов. Использование киновари для рисования этой картины, подавляющей могилу, не обязательно должно помочь человеку в гробнице успокоиться с миром или достичь раннего возрождения. Вместо этого, возможно, они были вынуждены подавить их, чтобы они никогда не перерождались.

Это была крайне суровая и жесткая тактика.

Хотя Цзян Шинин никогда не видел гробницы такого размера, и он впервые ходил в чьей-то гробнице, он не понимал правил гробницы. Тем не менее он знал толк в киновари. Когда он был в лечебнице, он с юных лет естественным образом усваивал вещи и вспомнил, как использовать многие лекарства, даже не стараясь изо всех сил учиться. В свободное время он все еще любил просматривать свои книги по медицине, в том числе и киноварь.

"Чтобы использовать киноварь для рисования зверей…" — пробормотал Цзян Шинин, — Кто мог так сильно ненавидеть человека в этой гробнице? Насколько много враждебности потребовалось, чтобы сделать что-то подобное?

Но Сюань Минь слегка махнул руками и сказал:

— Возможно, в гробнице есть какой-то демонический объект или злой дух.

Если бы погребенный был беспокойным, то у человека, построившего гробницу, не было бы другого выбора, кроме как использовать киноварь для защиты мира.

Было трудно прийти к заключению, поэтому Цзян Шинин и Лу Няньци не стали гадать.

Они увидели, что Сюань Минь больше не смотрит на стены, а находится напротив каменной двери, поэтому поспешно последовали за ним.

После беглого взгляда краска на лице Лу Няньци поблекла.

Они увидели, что за каменной дверью действительно было что-то такое, что ее нельзя было открыть полностью. Но дверь заблокировали не какой-то странный предмет, а люди.

Два человека, один старый и один молодой.

Старец свернулся на земле, схватившись за плечо одной рукой. Его куртка была в грязи и в нескольких местах порвалась, а тыльная сторона руки была в синяках. Возможно, они там упали и получили травмы.

Младший сидел, прислонившись к стене, с закрытыми глазами и мертвенно-белыми губами, и казалось, что он не сможет выдержать ветер. Он выглядел даже хуже, чем Цзян Шинин, болезненно худой, с выступающими скулами. В его руках были высушенные ветки деревьев, около трех из них, связанные красной нитью и переплетенные.

Если бы Сюэ Сянь мог видеть из потайного мешочка, он бы узнал ветви, перевязанные красной нитью, а также узнал бы этого молодого человека.

Он не был чужим. Он был именно тем человеком, которого они искали: Лу Шицзю.

— Шицзю?!

Лу Няньци был потрясен и бросился к нему. Сначала он не мог понять, что делать, и следует ли ему прикасаться к Лу Шицзю или нет. Когда он, наконец, подтвердил, что в той части Лу Шицзю, которую он мог видеть, не было ничего явно опасного, он не мог не протянуть руку и потрясти плечо Шицзю.

— Шицзю? Лу Шицзю? Просыпайся! — крикнул Няньци, потрясая его. Не видя реакции Шицзю, он слегка толкнул пожилого человека на землю. — Старик Лю, старик Лю, проснись!

Цзян Шинин подошел и сказал:

— Дай мне взглянуть.

Но как только он собирался наклониться, чтобы посмотреть, бледнолицый Лу Шицзю, наконец, не выдержал тряски Няньци и с трудом открыл глаза.

В то же время проснулся старик Лю, который свернулся клубочком на земле. Ему казалось, будто он мечтал выйти в пустое пространство и упасть, поскольку обе его ноги забились, и он резко открыл глаза. Его глаза были немного туманными, а затем он медленно приподнялся на земле и встал.

Цзян Шинин быстро наклонился, протянул руку и помог ему выпрямиться.

Старик Лю и Лу Шицзю немного посмотрели друг на друга, затем посмотрели на них в замешательстве, как будто они давно потеряли сознание и не могли отреагировать.

Цзян Шинин и Сюань Минь посмотрели на движения Лу Шицзю и обнаружили, что, как и сказал Лу Няньци, произошло нечто странное. Просто глядя на серию его движений, невозможно было сказать, слеп ли он.

Лу Няньци внезапно хлопнул Шицзю по плечу и сказал:

— Ты стал дураком? Ты не видишь энергии? Ты меня больше не узнаешь?

С этим похлопыванием Лу Шицзю, казалось, наконец пришел в сознание. Хриплым голосом он спросил:

«Няньци?» а затем долго пристально смотрел на Лу Няньци. В его глазах, как бы на них ни смотрели, действительно не было никаких проблем. Когда он смотрел на Лу Няньци, можно было даже увидеть свет в его зрачках, без каких-либо отличий от обычных людей, кроме того, что они были немного темнее.

Вскоре после этого Цзян Шинин обнаружил, что наконец проявил некоторые привычки слепого человека. Этот Лу Шицзю казался особенно медленным в распознавании людей; со слегка шевелящимися глазами он долго смотрел на Няньци с головы до ног, словно сомневался, затем протянул руку и немного нащупал лоб Няньци.

«Шшш…»

Лу Няньци вдохнул холодный воздух и стиснул зубы.

— Почему ты снова прикасаешься к этой стороне? Я просто упал и поранил голову. Эту родинку больше нельзя почувствовать.

Услышав это, Сюань Минь поднял глаза и посмотрел на него.

Он увидел, что между бровями Лу Няньци действительно соскребли несколько родинок, а после того, как они превратились в два круга новой кожи, образовались струпья. Это действительно сильно отличалось от прежнего.

Услышав это, Лу Шицзю схватил Няньци за руки и поднес их к лицу, как будто читая его ладони.

Няньци, не колеблясь, убрал руки, нахмурился и сказал:

— Не беспокойся и о моих руках, они были порезаны на лодке, и только что немного зажили. Но только что они снова получили травмы при падении, и раны снова открылись. Если ты беззаботно нажмешь на них, я потеряю руку.

Лу Шицзю молча убрал руки и кивнул, как будто это действительно был его младший брат, и медленно повторил:

— Лу Няньци.

Он наконец перестал говорить вопросительным тоном.

В их собственном доме Лу Няньци так беспокоился, что немного поплакал. Но теперь, когда он действительно нашел Лу Шицзю, выражение его лица снова стало разочарованным, как будто он неохотно пришел, чтобы найти его. На стороне Цзян Шинин потерял дар речи.

Но он быстро обнаружил, что Лу Шицзю ничуть не лучше. Когда он закончил нащупывать Лу Няньци и ему помогли встать, первое, что он сделал, — это убрал руки Лу Няньци с его рук. Казалось, что ему не нравилось, когда его кто-то поддерживает, и в то же время у него было не теплое выражение, а скорее… выражение неописуемой холодности.

Что это за странная привычка?

Цзян Шинин посмотрел на этих двух братьев с некоторым раздражением. Он наконец понял, почему Сюэ Сянь сказал: — Они не так уж близки.

Но сам он не был слепым и все же мог отличить настоящие чувства от ложных. Было ли это проявлением беспокойства дома Лу Няньци или кратким выражением облегчения Лу Шицзю, когда он узнал человека перед ним, оба были настоящими. Так почему же, стоя вместе, они вели себя так, как будто были безразличны друг к другу?

После того, как Лу Шицзю встал, он спросил о состоянии старика Лю и самостоятельно начал возиться с ветвями деревьев в руке и перестал обращать внимание на кого-либо еще.

Сюань Минь посмотрел на него сверху вниз, затем взглянул на старика Лю и слегка нахмурил брови.

— Учитель, разве вы не говорили, что брат Сюэ пытался найти этого младшего брата Шицзю?

Цзян Шинин видел, как он нахмурился, но он не знал, в чем проблема, и не мог не напомнить ему об этом.

Сюань Минь кивнул и достал золотой шар из потайной сумки.

Сюэ Сянь чувствовал раздражение в скрытой сумке Сюань Миня. Даже когда он был в своей бумажной форме, он чувствовал, как золотой шар слегка изменился под влиянием Сюань Миня. Теперь, когда его истинный дух был внутри золотого шара, он обнаружил, что изменения вовсе не мелкие!

Вначале ему казалось, что он погрузился в теплый пруд. Под этим теплым прудом был родник, и его тело чувствовало себя очень комфортно в дымящемся теплом воздухе этого источника.

Затем, когда температура воды в пруду поднималась все выше и выше, становясь все горячее и горячее, до нынешнего состояния почти обжигающего, он с опозданием обнаружил, что то, в чем он был погружен, было не теплым прудом, а, скорее, чертовым горшком с водой, бульон для тушения мяса дракона!

Увы, сожалеть было поздно. Даже если бы он захотел выбраться, он бы не смог. Потому что он обнаружил, что этот пруд также имеет некоторую липкость и ослабляет его руки и ноги, что делает его неспособным даже поднять их.

В этих обстоятельствах, он больше не мог сосредоточиться на том, что происходило за пределами потайной сумки. И поэтому он был сбит с толку и не понимал, что Сюань Минь и остальные сделали или с кем они встречались, и поэтому не мог их прервать.

Когда он был сварен почти до таяния, Сюань Минь поднял руки и спас его.

Этот Лысый действительно был странным существом. Хотя температура его пальцев не отличалась от температуры обычных людей и на самом деле можно было сказать, что она немного прохладнее, почему в скрытом мешочке рядом с его талией было достаточно жарко, чтобы запечь золотой шар до такой степени?

Удерживая Сюэ Сянь в ладонях, Сюэ Сянь глубоко выдохнул — он наконец почувствовал себя немного прохладнее.

Теперь, когда температура его истинного духа снизилась, в его голове больше не было такой путаницы.

Он дважды перекатился в ладони Сюань Миня, рассеивая последнюю каплю тепла, оставшуюся на нем, затем замер и посмотрел сквозь полупрозрачную золотую оболочку золотого шара.

— Лу Шицзю? — удивленно спросил Сюэ Сянь. — Мы нашли его именно таким?

Сюань Минь ответил «Мгм».

Из-за того, что голова была наполнена мутной водой, Сюэ Сянь отреагировал немного медленно. Через секунду он наконец лениво сказал:

— О, тогда это здорово. К счастью, вы принесли несколько веток и можете помочь мне найти кого-нибудь.

После того, как он закончил говорить, он небрежно повернулся по кругу и сказал Сюань Миню:

— Лысый, заплати ему.

Сюань Минь, «…»

Сюэ Сянь увидел, как его другая рука забирает рассыпанное серебро, и с полуприкрытыми глазами лениво сказал:

— Я заплачу тебе позже золотом.

Лу Шицзю «посмотрел» на них и сказал Лу Няньци:

— Возьми, не переоценивай.

Он был молод, на вид лет семнадцать или восемнадцать, но у него было много странных привычек. Он хотел содержать семью, поэтому, естественно, ему приходилось брать деньги за свои гадания. Но его доходы не устанавливались — указывалась только цифра. Платить ли это золотом, серебром или медью — решать каждому. Если хотели дать медь, то это были три медные монеты; если хотели дать серебро, то три серебряные монеты; если бы в тот день они приняли не то лекарство и захотели дать золото, то все равно это были бы три золотых.

Сюэ Сянь был из тех, кто принимал неправильное лекарство. Каждый раз, когда он приходил к нему на гадание, он платил тремя маленькими золотыми шарами.

Лу Няньци был честным человеком. Он взял три серебряных монеты из ладоней Сюань Миня и хотел положить их в сумку Лу Шицзю. Но его остановил Лу Шицзю, который сказал:

— Моя сумка разорвана. Возьми это сейчас. Но не будь жадным и держи его.

— Кто тут жадный?! — крикнул Лу Няньци, хмурясь.

Лу Шицзю не обратил на него никакого внимания и повернулся в направлении Сюань Миня, спрашивая:

— Что ты хочешь угадать?

Сюань Минь провел по золотому шару в руке.

Сюэ Сянь сказал:

— Этот золотой шар, помоги мне угадать, у кого он был раньше и где они сейчас.

Лу Шицзю не взял золотой шар в свои руки. Он просто сел на землю, возился с деревянными ветвями, связанными красной нитью, и, глядя на золотой шар, неторопливо двигал ветками по земле.

Цзян Шинин понял, посмотрев некоторое время со стороны, что Лу Шицзю не использовал ветви на земле, чтобы рисовать, а, скорее, сами ветви тянулись, и пальцы Лу Шицзю были здесь, чтобы держать их. Он долго смотрел на ветви и увидел несколько наклонных и пересекающихся линий, а также несколько маленьких точек, похожих на звезды на земле.

После того, как ветви упали на землю со звуком «па-та», Лу Шицзю немного нахмурился и поднял их.

Он пальцем ощупал следы на земле с закрытыми глазами, беззвучно открывая и закрывая рот. Было невозможно понять, что он говорил себе.

Через мгновение он поднял голову, чтобы посмотреть на золотой шар в руках Сюань Миня, и сказал в направлении Сюэ Сяня:

— Это немного странно, можно угадать следы только четырех человек. Есть еще один, о котором я не знаю, почему, но я не могу угадать, как будто их не существовало.

Сюэ Сянь на секунду застонал и сказал:

— Всего пять человек? Хорошо, тогда скажи мне, тех четверых человек.

«Мгм», — кивнул Лу Шицзю.

— Первый — рыбак. Второй я не могу угадать. Третий — культиватор. В-четвертых, вы должны были раньше встречать кого-то в правительстве по фамилии Лю. Пятый — это Мастер.

Сюэ Сянь: «…»

Ладно, даже без гадания я знал об этих четверых.

— Тогда как насчет их текущих следов? — снова спросил Сюэ Сянь.

Лу Шицзю почувствовал следы на земле и медленно сказал:

— Рыбак сейчас находится в особняке Аньцин на берегу реки, ты его встретишь. Культиватор спокойно культивируется в небольшой пещере дракона на вершине горы Панлон в провинции Сычуань. Советник Лю…

Его пальцы потерли землю, и его брови слегка нахмурились, прежде чем расслабиться, вернувшись к холодному выражению лица:

— Дом советника Лю загорелся прошлой ночью, и он не переживет прошлое. Мастер, мне не нужно больше говорить.

Рассказав им все, Лу Шицзю отдернул руки и посмотрел на Сюэ Сянь.

— Советник Лю не переживет прошлое? — Цзян Шинин был немного поражен.

Ранее во дворе особняка семьи Лю он слышал, как бабушка Лю говорила, что долг должен быть возвращен. Но он никогда не думал, что советник Лю действительно выплатит долг, тем более так быстро.

Услышав его, Лу Шицзю потер руками землю и сказал:

— Мм, он действительно не переживет прошлое, и сейчас он лежит в боковой комнате.

Вся семья Цзян погибла в огне, а после смерти муж и жена были заперты в каменной мельнице, и испытали боль, подобную сожжению заживо. Болван Лю Чун каждый день отдыхал в боковой комнате с огромной энергией инь, и после многих лет поглощения этой плохой энергии он почти потерял из-за этого свою жизнь.

Теперь советник Лю действительно дошел до конца своих дней, умер в огне, закрыв глаза в боковой комнате… Это было правдой, долг должен быть возвращен.

Лу Шицзю посмотрел на Сюэ Сяня и сказал:

— Тебе есть что спросить?

Сюэ Сянь покачал головой, и весь золотой шар покатился вместе с ним.

— Все, что мне нужно знать, я уже знаю.

Лу Шицзю посмотрел на всех.

— Что насчет остальных?

Услышав это, Сюань Минь снова положил обратно шар обратно в свою потайную сумку. После того, как золотой шар соскользнул со слегка прохладных пальцев Сюань Миня, Сюэ Сянь беззвучно сказал:

— Я бы хотел протянуть руки. По крайней мере, тогда я мог бы держаться там еще немного.

Увы, шар был круглым и скользнул в сумку, даже немного не остановившись. Котелок Сюэ Сяня с тушеным мясом дракона снова начал медленно закипать.

Выпустив золотой шар, Сюань Мин извлек из мешочка сложенный желтый талисман.

Это был тот, который он ранее разложил в таверне Гуюн. На бумаге было много пометок, некоторые символы и некоторые диаграммы, некоторые из которых были небрежно нацарапаны, как будто они были написаны в большой спешке, а некоторые были аккуратно и тщательно написаны.

Он отдал тонкую бумагу Лу Шицзю, но не разворачивал ее, а оставил ее в сложенном состоянии. Из широкого угла было видно, что написано два символа: ищу кого-то.

Сюань Минь сказал глубоким голосом:

— Я хотел бы знать, кто оставил эту бумагу. Спасибо.

Лу Няньци снова справедливо забрал три серебряных монеты у Сюань Миня. Шицзю посмотрел на тонкую бумагу и одной рукой поддержал ветви, чтобы рисовать на земле.

Сюэ Сянь, который только что упал в потайной мешочек, был чрезвычайно любопытен, и, поскольку его голова еще не закипела, он напряг уши, чтобы услышать, что происходит за пределами потайного мешочка.

Через мгновение, когда Сюэ Сянь снова запутался и запутался, он услышал туманный голос Лу Шицзю, который сказал:

— Ты сам.

Сюэ Сянь, «…»

Поднести свою бумагу к прорицателю и спросить, чья это была, это было немного безумием. Он внезапно подумал о том, что Цзян Шинин сказал раньше, что запах лекарства на теле Сюань Миня был подобен лекарству, предназначенному для лечения болезней духа.

Неужели этот Лысый действительно потерял память? Тогда он слишком хорошо притворялся, чтобы быть обычным человеком, верно?

Не только Сюэ Сянь, но и Цзян Шинин, стоявший в стороне, и Лу Няньци тоже не могли не смотреть на Сюань Миня со странным выражением лица.

Но Цзян Шинин почувствовал, что такое выражение лица было немного грубым, и быстро отвернул свой взгляд, изо всех сил стараясь заниматься своими делами.

Сюань Минь не смотрел на них, как будто эти взгляды не имели значения. Не меняя выражения лица, он мирно спросил:

— Вы уверены, что это никогда не проходило через чужие руки?

Лу Шицзю почувствовал следы на земле, подтверждая это, и кивнул:

«Нет».

Сюань Минь кивнул:

«Большое спасибо».

То, что нужно было угадать, было предсказано, и поэтому Лу Няньци сказал:

— Ты не был дома полмесяца, потому что упал в это странное место?

Лу Шицзю сделал вид, что не слышал его, и указал на дверь позади него:

— Ты не можешь уходить тем же путем, которым пришел, ты должен идти дальше внутрь.

Няньци нахмурился, уставился на него и сердито отошел в сторону.

Лу Шицзю не признал его и пошел вдоль гробницы к двери дальше внутрь. Старик Лю молча последовал за ним. Двое прошли один за другим несколько шагов и повернулись, чтобы взглянуть на Сюань Миня и остальных, сказав:

— Мы более или менее проследили этот путь, мы почти подошли к концу, на этот раз это должно быть возможно.

Сказав это, он немного наклонил голову, показывая, что хочет, чтобы они последовали за ним.

Сюань Минь какое-то время молча смотрел на них и, не говоря больше, последовал за ними. Но когда он начал идти, он слегка повернул голову к Цзян Шинину и Лу Няньци и сказал:

— Идёмте за мной.

Двое из них согласились и последовали за Сюань Минем, как хвост. Они были немного напуганы, но не осмелились подойти слишком близко к Сюань Миню на случай, если они наступят на его монашеские одежды, похожие на снежные облака.

Цзян Шинин увидел, что лицо Няньци злиться, и поэтому он понизил голос, чтобы сказать ему:

— Твой брат, вероятно, очень устал и провел много времени в поисках выхода. Видно, какая у него влажная одежда, вероятно, от брызг воды. Даже если он немного подсох, он, вероятно, все еще довольно тяжелый. Он экономит силы, чтобы ходить, и, естественно, не будет говорить без надобности.

Лу Няньци посмотрел на водный след на земле, немного напевал в ответ и попытался исправить выражение лица.

Лу Шицзю остановился перед каменной дверью и поднял руку, чтобы положить ее на дверь. Он уставился на дверь могилы и слегка моргнул, говоря:

— Будет какая-то опасность, не забывай следовать за мной.

В тот момент, когда он моргнул, Лу Няньци не мог не моргнуть и, моргнув, покачал головой и потер глаза рукой.

— Что случилось? — Сюань Минь увидел его боковым зрением и спросил.

— Мои глаза внезапно стали немного расплывчатыми, — Няньци моргнул еще несколько раз и пробормотал:

— Сейчас мне кажется лучше. Не беспокойся, давай сначала убираемся отсюда.

Взгляд Сюань Миня скользнул по ранам на его лбу и остановился на Лу Шицзю.

Цзян Шинин проследил за его взглядом и внезапно почувствовал, что что-то не так. Как только он был на грани осознания того, что случилось, Лу Шицзю толкнул дверь каменной гробницы.

Эхо скрипящих звуков открывающейся двери раздавалось повсюду, пламя талисмана между пальцами Сюань Миня внезапно вспыхнуло и без предупреждения внезапно погасло.

(Самая длинная глава ಥ‿ಥ)