Медные монеты на алтарь предков

Глава 37: Театральная труппа (II)

Мужчина со шрамами имел устрашающее лицо и выглядел тоже устрашающе, но на самом деле был очень добрым. Фактически, все оборванцы в его группе были веселыми, чуткими людьми. После разговора с человеком со шрамом они, похоже, совсем не возражали против этого дополнения и фактически решили предложить Сюэ Сяню и остальным целый экипаж для них.

Из-за метели было трудно ориентироваться в извилистых тропинках горы. Вероятно, для того, чтобы никого не разлучить, лошадей связали одну за другой длинной веревкой с мулом в самой спине.

Мужчина в шрамах закутал свое лицо от холода и, неся фляжку с горячим вином, устроился в первом экипаже. Он приказал остальным членам своей группы убрать деревянные стопоры с несущих колес.

— Мы поехали! Сядьте покрепче, — крикнул он и пустил лошадей.

Сюэ Сянь и другие сели в третий экипаж. Уместить их пятерых в четырехместную карету было не так уж сложно, особенно потому, что Цзян Шинин был очень худым, а Лу Няньци все еще размером с ребенка. На самом деле было приличное количество места.

Сюань Минь не любил болтать, и, кроме Сюэ Сяня, никто не осмеливался его беспокоить. Внутри кареты все они дали ему широкое место. Что касается Сюэ Сяня…

Старый Чжан боялся Сюэ Сяня, как мышь боялась кошки. Каждый раз, когда Сюэ Сянь смотрел на каменотеса, он чувствовал, как весь его скальп онемел, как будто ужасающий раскат грома мог обрушиться на него с небес в любой момент.

Поэтому, когда они сели в карету, Каменный Чжан, Лу Няньци и Цзян Шинин сели по одну сторону, а другую оставили для двух устрашающих волшебников.

Сюэ Сянь снял с лица черную мантию и сел. Он посмотрел напротив себя, затем снова посмотрел туда, где сидел. Затем он усмехнулся и сказал им:

— Спасибо, ребята.

Лицо Каменного Чжана исказилось от боли, и он отвернулся. "Здесь нас трое. Почему он смотрит прямо на меня?"

Человек со шрамами и его товарищи определенно много путешествовали, и животные, казалось, тоже привыкли к дорожной — им нужен был только человек в шрамах во главе экипажа, чтобы указать им правильное направление, и каждый неуклонно следовал за ним. Это было легко.

Экипажи тоже были хорошо декорированы: даже окна были прибиты толстыми тяжелыми занавесками для защиты от ветра.

В центре кареты стоял прямоугольный деревянный стол подходящего размера: достаточно маленький, чтобы они могли вытянуть ноги, и достаточно большой, чтобы они могли положить на него свои вещи. В углу кареты вклинивалась небольшая полка, в которой находился фонарь, который можно было зажечь в любое время, а также сложенные стопки одеял, которые пожилые люди обычно накидывают на ноги зимой.

— У них здесь есть все, — заметил Каменный Чжан. — Похоже, они много путешествуют. Они в основном живут в дороге.

Еще до того, как они сели, одна из добрых старушек даже дала им небольшой переносной обогреватель, чтобы согреть карету, а также небольшой сверток, сказав: — Здесь немного еды, а в карете есть вино. Если вам холодно, выпейте — это поможет. Мы едем по двум горным дорогам, и из-за снега дорога скользкая, поэтому нет гарантии, что мы доберемся до следующего города до наступления темноты.

Каменный Чжан сказал:

— Нет, нет, оставьте его, оставьте себе — но все это время крепко держал обогреватель в руках, не собираясь отпускать его снова.

Хотя карета была лучше, чем на улице, все равно было очень холодно.

Пока Старый Чжан грел свои окоченевшие пальцы обогревателем, его глаза все время метались к стопке одеял в углу. Но Цзян Шинин и Лу Няньци сидели между ним и одеялами, поэтому он не мог просто протянуть руку и взять их. Он не хотел делать ничего, что могло бы заставить Сюэ Сяня и Сюань Миня вспомнить о его существовании.

Глаза Каменного Чжана обернулись. Он повернулся к Лу Няньци и сказал:

— Возьми одно из этих одеял. Мы можем поделиться им и поставить обогреватель между нами. Как ты думаешь?

Лу Няньци оглянулся на него. Хотя презрение явно не проскользнуло на его лице, оно могло с тем же успехом появиться.

— Нет, мне не холодно. Просто используйте сами.

Каменный Чжан все еще не отпускал обогреватель, поэтому он указал подбородком на руки Лу Няньци.

— Посмотри, какие у тебя холодные руки, — сказал он. — Была ли у тебя когда-нибудь язва? В такую ​​влажную, холодную погоду, если ты хотя бы не засунешь руки в рукава, ты получишь язву и тогда ты пожалеешь. Она уже опухшая и зудящая, а также подверженная обморожениям. Хуже всего, если ты получишь один на суставе. Каждый раз, когда ты подвижешь пальцем, ты трескаешь язву, и плоть выжимается из нее. Ты…

Лу Няньци нахмурился. Он взял из кучи тонкое одеяло и накинул его им на колени.

— Господин, пожалуйста, прекратите говорить.

Тот тон голоса наполовину принадлежала Лу Няньци и Лу Шицзю — как будто его упрямое тело было обернуто кожей сдержанности.

Но Каменный Чжан не обратил на это внимания. Обрадовавшись, он убедился, что одеяло хорошо уложено на их ногах, и вставил обогреватель внутрь. В одно мгновение обогреватель наполнил одеяло приятным теплом. Жар проник в их плоть и кости и поднялся по замерзшим коленям — так комфортно!

Даже сердитое лицо Лу Няньци начало немного краснеть через некоторое время. Его палец дернулся, затем он сдался и тоже сунул руки в одеяло.

— Ай… вот и ты, — сказал Каменный Чжан. — Ты слишком молод, чтобы вести себя подобным образом. Нет ничего постыдного в том, чтобы защищаться от холода.

Лу Няньци отвернулся и сделал вид, что не слышит.

— В моем возрасте, если я не защищаю свои колени, в старости я вообще не смогу ходить. — Каменный Чжан любил звук собственного голоса. С тех пор, как они сели в карету, он болтал без остановки теперь это тоже был талант.

Но как только он это сказал, он почувствовал, что что-то не так. Он поднял голову и мгновенно встретился глазами с Сюэ Сянем, «неспособным вообще ходить».

У Каменного Чжана отвисла челюсть. Он сжал шею и попытался стать как можно меньше, затем пробормотал: — Я… я заткнусь.

Как только он замолчал, Цзян Шинин, который не сказал ни слова, помассировал себе висок и начал говорить.

— Раньше, прежде чем мы сели в карету, вы удерживали меня и просили ничего не спрашивать. Что это значило? Они…

Взгляд Цзян Шинина упал на толстые занавески, за которыми стояли другие экипажи. Он понизил голос и сказал: — С ними что-то не так? Тогда почему мы поладили?

Каменный Чжан снова заговорил.

— Они ведь не бандиты? Но они дали нам обогреватель и еду. Неужели они действительно злые?

Затем он хлопнул себя по губам.

— Это мое последнее предложение. Я действительно заткнусь.

Лу Няньци закатил глаза. Его до смерти тошнило от этого человека, но он приобрел некоторую часть спокойствия Лу Шицзю и научился кусать свой язык.

Сюэ Сянь начал рыться в карете в поисках вина, о котором говорила старуха. При этом он сказал:

— Здесь есть табу, поэтому я не могу об этом говорить. Но я взглянул ранее. Два свертка, которые они принесли в карету мула, были не так плотно обернуты, а часть одежды выпал.

— О, я тоже это видел, — сказал Цзян Шинин. — Все узорчатые и красочные. Вы были в театре раньше? Мне они казались театральными.

Сюэ Сянь нашел фляжку с вином и снова стал ее поднимать, быстро нагревая до кипения.

— Это вино действительно приятно пахнет, — пробормотал он. Затем он ответил Цзян Шинину: — Зачем мне смотреть театр? Неужели театр интереснее меня?

Цзян Шинин вздохнул:- Истинно, у тебя больше драмы, чем у любой труппы.

— Могу я кое-что сказать? — спросил Чжан.

— Никто не перекрыл тебе рот и не отрезал тебе язык, — отрезал Сюэ Сянь. — Прекрати нести чушь и говори, что хочешь сказать?

— Когда они везли вещи в карету, я действительно пошел и заглянул внутрь экипажа мула, — сказал Каменный Чжан. — Этот молодой джентльмен правильно угадал. У них были всевозможные реквизиты внутри кареты и инструменты, такие как барабаны и гонги. Они артисты, путешествующая труппа, состоящая из самых разных бездомных, которые путешествуют повсюду. Этот человек с тремя шрамы на его лице, вероятно, это руководитель труппы. И я посчитал остальных из них. Есть старые и молодые, это хуадянь, лао дань, сяошэн и чжэнъшэн. * А остальные, вероятно, играют роли клоуна и цзин* роли. Вместе они могут сделать довольно большой спектакль

В префектуре Аньцин было немало театральных трупп. Некоторые выступали в винных залах и смогли избежать травления под дождем и снегом — они неплохо справлялись с собой. У знаменитых среди них были даже знаменитые актёры. Но у других не было фиксированного места проведения, и они путешествовали по всему миру, устраивая концерты в маленьких городах. Иногда их приглашали местные винные залы на гастроли, а иногда они просто шумели на улице.

— Этот брат сказал мне, что они тоже едут в округ Цинпин, — сказал Цзян Шинин. — Но если есть табу*, то давай не будем об этом говорить. Раз ты не помешал нам двигаться дальше, то уж точно нет проблем в совместном путешествии какое-то время. Верно?

— Пока мы не едем по дорогам, по которым мы не должны ехать, все в порядке, — сказал Сюэ Сянь.

Он поставил гудящую фляжку на деревянный стол.

Тайком Каменный Чжан потянулся за вином. Но Сюань Минь, сидевший прямо напротив него, внезапно дернул пальцем, и Каменный Чжан почувствовал, как будто что-то невидимое прижимает его руки. Он ударил по точкам давления, и его запястья обмякли.

— Не пей вино, — холодно сказал Сюань Минь, даже не взглянув на каменотеса.

— А?

Ошеломленный разум Каменного Чжана начал заполняться вопросами. Он убрал руки. Он подумал немного, затем взглянул на сверток с едой, который дала им старуха.

— Итак, еда…

— Съешь. Тогда в этой карете будет только четыре человека, и у всех нас будет больше места, — сказал Сюэ Сянь.

Каменный Чжан сглотнул.

Сюэ Сянь начал ерзать от дискомфорта.

Жаркое ощущение внутри его тела все еще неумолимо бушевало в нем. Это было не так плохо, как когда он был маленьким драконом, но все же беспокоило. Все, что он мог сделать, это направить все тепло в руку, а затем найти какой-нибудь холодный предмет, чтобы охладить руки. Теперь, когда ему некуда было переносить жар, он начал раздражаться.

Глядя в потолок, он скользнул рукой к деревянному столу и притворился, что небрежно кладет ее на него. На самом деле он держал ножку стола.

Вскоре карета проехала по ухабистому участку, тряся одну сторону экипажа. Цзян Шинин и остальные споткнулись и бессознательно вскинули руки, чтобы опереться на стол.

— Ой!

Цзян Шинин зашипел, дуя на руки.

Каменный Чжан тоже вскрикнул.

Лу Няньци только резко отдернул руку и впился взглядом в Сюэ Сяня.

— Если ты продолжишь прикасаться к столу, ты подожжешь его.

Сюэ Сянь сделал вид, что не слышит, и отвел взгляд, притворившись, что смотрит на тяжелую занавеску на окне. Затем он медленно убрал руку со стола и ухватился за край скамьи.

Вскоре Сюань Минь покачал головой и ущипнул дракона за запястье, оторвав его от их места. — Достаточно. Найди другое место.

Если он продолжит ехать, сможет ли эта карета даже простоять?

Сюэ Сянь немного подумал, затем взялся за дверцу кареты.

Теперь весь экипаж прогрелся, но температура быстро поднялась, и воздух становился все горячее и горячее.

Без слов Лу Няньци напряг шею и сбросил одеяло с колен, а затем сунул обогреватель обратно на колени Каменного Чжана.

Что касается Цзян Шинина, он распахнул занавеску и тайком пустил струю свежего воздуха. Для блуждающего призрака, привыкшего к морозу, такая температура была абсурдной. Ему казалось, что они группа булочек в бамбуковом пароварке — их шкуры уже были приготовлены, и через некоторое время их начинка будет готова.

Когда в карете становилось все более душно, наконец заговорил Сюань Минь.

— Если станет жарче, в этой карете будет три свободных места.

Эти три булочки, почти готовые, чтобы их вытащили из горшка, уставились на Сюэ Сяня.

Дракон поднял веки. Затем преувеличенно великодушным жестом оторвал руки от дверцы кареты. Он собирался потянуться к фонарю в углу, когда Сюань Минь перехватил его запястье.

Если он перегреет этот тонкий керамический фонарь, он, несомненно, взорвется.

Теперь Сюэ Сянь направился к металлическим петлям на дверце кареты, но Сюань Минь снова ударил его запястьем.

Он определенно не мог прикоснуться к металлическим петлям. Он их растопит, и тогда они не смогут выбраться.

Сюэ Сянь блокировался снова и снова, каждый раз этим гнусным лысым ослом. Сюэ Сянь взорвался. Он сердито посмотрел на Сюань Миня краем глаза, затем внезапно вынул пару когтей и воткнул их в воротник монаха.

— Если ты снова заблокируешь меня, я тебя сварю, блять.

Сюань Минь не ответил.

Трое сидевших напротив них ошеломленно смотрели. Никто из них не осмеливался заговорить — они боялись, что если они издадут звук, на карту будет поставлена ​​их шея. Все быстро опустили головы и отвернулись.

Как они должны были так жить?

Вдруг они услышали громкое ржание лошадей впереди. Человек в шрамах издал долгий звук ху… а затем начал утешать лошадей.

— Шшш… Шшш… Не бойся, — уговаривал он.

Когда поезд остановился, лошади врезались в экипажами, и все начали ныть.

— Почему мы остановились? — обеспокоенно спросил Цзян Шинин. — У нас проблемы?

Он посмотрел на Сюэ Сяня и сказал: — Что ты говорил ранее? С нами все будет в порядке, если мы не сделаем… что-нибудь… Ты действительно думал, что нам так не повезет?

С тех пор, как Сюэ Сянь загадочным образом предупредил Цзян Шинина перед их отъездом, его охватила паника, он испугался, что что-то может случиться. Но это было, как говорится… чего бы ты ни боялся, обязательно будет.

Примечание:

Хуадань, Лаодань.

Дань (кит. 旦, пиньинь dàn) — женское амплуа (дословно роль) первого плана в китайской опере, исполняется обычно мужчинами. У каждого амплуа свой грим, костюмы, манера движения, отличаются также манеры исполнения и разновидности партий (у одних — более сложные, вокальные, у других разговорные).

Амплуа — тип ролей, обычно исполняемых каким-н. актёром.

Амплуа дань — это женский персонаж. Наиболее яркими его подтипами считаются дань в тёмном халате — цинъи, дань-цветок — хуадань, дань-воительница — удань, дань в пестрой рубашке — хуашань и дань-старуха — лаодань. Цинъи также называют чжэндань, иначе — главная дань, именно в этом амплуа обычно добивались наибольшего успеха специализировавшиеся на дань актёры.

Лаодань — Старуха» (кит. 老旦, пиньинь lǎodàn, палл. лаодань, буквально: «старая дань») — грустная пожилая женщина, ходит согнувшись, опираясь на трость. Лаодань — единственное амплуа из четырёх, не требующее обязательного макияжа и сложной причёски: «старушкам» их седые волосы укладывают в простой пучок. Главными талантами актера, исполняющего эту роль, должны быть мастерство пения (собственным неизмененным голосом) и слова. Мелодии арий лаодань ближе к мужским, чем к женским, и включают наименьшее количество распевов из всех разновидностей этого амплуа.

Хуадань — Кокетка», «служанка», «куртизанка» (кит. 花旦, пиньинь huādàn, палл. хуадань, буквально: «цветочная дань», разновидность — «хуашань» кит. 花衫, пиньинь huāshān, буквально: «пёстрая рубашка») — не имея значительного количества арий, участвует в диалогах и исполняет речитативы, другим основным элементом таких ролей являются мимика и жесты. Выступает своеобразным антиподом «деве». Хуадань часто носят куртку с юбкой (кит. трад. 襖帬, упр. 袄裙, пиньинь ăoqún, палл. аоцюнь) или куртку со штанами (кит. трад. 襖褲, упр. 袄裤, пиньинь ăokù, палл. аоку). Рукава хуадань редко длинные, так как иначе сложно демонстрировать сложные жесты, характерные для амплуа. Роли хуадань могут быть комическими, включая, например, неверное цитирование известных всем классических стихов

Сяошэн и чжэнъшэн

Шэн (кит. 生, пиньинь shēng) — главное мужское амплуа в китайской опере, чаще всего представляет достойных и порядочных персонажей. В современном театре включает также роли, которые ранее были характерны для утратившего самостоятельность амплуа мо. Амплуа шэн — это мужской персонаж. В зависимости от возраста и положения в обществе шэн делится на старший — лаошэн, младший — сяошэн и шэн-воина — ушэн. До начала XX века амплуа шэн было главным амплуа пекинской оперы.

Сяошэн — Младший шэн (кит. 小生, пиньинь xiǎoshēng, палл. сяошэн) — это хорошо воспитанный перспективный юноша с тонкими чертами лица. Не носит ни военного обмундирования, ни бороды. В подавляющем большинстве случаев сяошэн — это персонаж второго плана. Это амплуа используется для ролей молодых людей, изучающих науки. Чтобы подчеркнуть молодость персонажа, исполнители ролей сяошэн сочетают пение фальцетом с речью более низким голосом, чтобы имитировать ломающийся голос.

Цзин роли — Амплуа цзин также используется для мужских ролей, в которых показаны персонажи с открытым и смелым характером. Для этого амплуа характерен пёстрый грим, и другое название цзин — раскрашенное лицо, хуалянь. Главными подтипами хуалянь являются хуалянь-воин — у-хуалянь, хуалянь с медным боевым молотом — тунчуй-хуалянь и хуалянь ролей второго плана — цзяцзы-хуалянь[6].Я крч хоть что-то нашла, думаю вам было бы интересно узнать, значение этих слов.