Медные монеты на алтарь предков

Глава 102: Немного сладости (IX)

Десять лет в царстве смертных прошли так долго; для человека, стоящего в одиночестве в горном храме, даже движение пальца длилось целую жизнь, и конца этому не было видно. Но время могло пролететь так быстро; в мгновение ока, мир мог внезапно перевернуться, и все в нем могло быть приведено в беспорядок.

Таким образом, жизнь в Храме Дазе была иногда мучительно быстрой, а иногда мучительно медленной. По прошествии многих лет Тхондэн уже не мог вспомнить, сколько времени он провел здесь, зажигая свои фонари; единственный способ узнать, как проходит время, — это случайные бедствия или несчастья, постигшие его собственное тело…

Этот человек заболел, затем выздоровел;

Этот человек избежал большой трагедии;

Жизнь этого человека закончилась;

Человеческие жизни были непостоянны и непредсказуемы; кто мог знать, как долго можно прожить? Тхондэн только обеспечил состояние своего старого друга, но не долголетие. Так что, хотя этому человеку не всегда удавалось прожить долгую жизнь, даже его смерть была бы без трагедии и страданий — просто безмолвным и мирным закрытием глаз.

Жизнь императора; жизнь поденок; жизнь нищего; жизнь молодого буддийского послушника…

Конечно, всегда нужно было соблюдать баланс, чтобы после того, как этот человек стал императором, его последующие жизни были короткими. За столетия, прошедшие после его смерти, он уже несколько раз перерождался. В своей предыдущей жизни, будучи молодым послушником, он прожил около тридцати с лишним лет, и болезнь, которая должна была убить его, была передана Тхондэну, чтобы вылечить его. Тем не менее, Тхондэн не мог предотвратить его смерть в таком молодом возрасте; какой позор.

Но в нынешней жизни, казалось, в его судьбе было гораздо меньше несчастий. Прошло уже шестнадцать лет, но Тхондэн пришлось пережить только один серьезный приступ болезни — все остальное было слишком незначительным, чтобы даже упоминать.

Хотя было замечательно, что эта жизнь оказалась более удачной, с другой стороны, это также означало, что между ним и Тхондэном было гораздо меньше связи.

Эти шестнадцать лет Тхондэн оставался один в Храме Дазе и почти застыл в камне. Если бы не случайные визиты Сюэ Сяня и Сюань Миня, возможно, он давно бы превзошел божественность.

Однако в эти годы на удаленной горе был еще один человек. С тех пор, как около тридцати лет назад произошла великая битва на берегу Хэйши, тайпу в Министерстве церемоний узнали о том, насколько важен Храм Дазе для Великого Жреца. Через несколько лет на горе возникло новое здание с печатью императора на дверях — место, где разместился только что назначенный страж горы.

Страж был опытным горцем. Он получал зарплату и жил простой жизнью хранителя храма.

Его работа была несложной: ему нужно было только патрулировать гору в определенное время и следить за всеми прохожими, следя за тем, чтобы никто не подходил слишком близко к горе Цзянсун. В конце концов, обитателю Храма Дазе придется время от времени терпеть чьи-то несчастья, а если кто-то случайно наткнется на него, он может получить травму. И если в горе была гроза, страж должен был немедленно сообщить об этом чиновникам министерства, чтобы предотвратить еще один пожар.

Технически страж тоже жил на горе, но его покровители обычно находились у подножия горы Цзянсуна, и он никогда не приближался к каменным ступеням храма, и он никогда не ступал внутрь самого храма. Итак, охранник и Тхондэн на самом деле не имели ничего общего друг с другом, и через тридцать лет Тхондэн даже не встречался с ним — он знал только, что он существует.

Однажды весной, ранним утром, прежде чем горный туман успел рассеяться, на гору поднялся молодой человек с серым тканевым свертком. Была еще ранняя весна, и от зимы воздух оставался прохладным. Лесной воздух был влажным и холодным, но у этого юноши были закатаны рукава до локтей, открывая тощую мускулистую фигуру.

Его кожа не была бледной — очевидно, он вырос, занимаясь физическим трудом на солнце. Его длинные волосы были собраны в высокий хвост, и ни одна прядь не была неуместной, а плечи были широкими и сильными; он выглядел как энергичный, полный энтузиазма молодой человек.

Он был сыном предыдущего горного стража, который взял на себя ответственность.

Юноша остановился у хижины на полпути к горе и толкнул дверь. Он снял сверток и положил его на кровать в углу, затем осмотрел комнату и быстро привел ее в порядок. Затем он закрыл за собой дверь и вышел исследовать лес.

Изначально он намеревался пойти у горного ручья за водой, но, миновав извилистые каменные ступени, остановился.

Он знал, к чему ведут эти шаги — если он последует за ними, то скоро достигнет вершины горы, где находится легендарный храм с привидениями. По какой-то причине каждый раз, когда он слышал, как кто-то шепчет о храме с привидениями, юноша всегда испытывал неописуемые эмоции в своем сердце.

У него возникло странное ощущение, что давным-давно он сам смотрел в окно за меньшие горные вершины, чтобы смотреть на безмолвные фонари, горящие в этом наводненном призраками храме.

Но это было невозможно, потому что он вырос на окраине ближайшего округа и никогда не проводил времени на другой горе. Как он мог быть свидетелем такого пейзажа? Тем не менее, по какой-то причине, каждый раз, когда он думал о храме с привидениями, в нем всегда всплывала эта сложная эмоция.

Теперь, когда он стоял у каменных ступеней, это чувство снова захлестнуло его.

Юноша колебался лишь мгновение, прежде чем ступить на камень и пойти по тропинке вверх. Ходили слухи, что храм с привидениями был заброшен на протяжении веков, и никто никогда не посещал его, оно было жутким и одиноким. Но по мере того, как юноша приближался к храму, он чувствовал, что его окружение становится все более спокойным и безмятежным.

Любой обычный человек испугался бы и захотел повернуть назад, но никакого страха он не чувствовал. Он ускорил шаг и бросился к вершине.

Храм Дазе был менее обветшалым, чем он ожидал, но и гораздо более одиноким, чем он себе представил.

Менее обветшалый, потому что он почти не видел следов огня на стенах парадного зала и пагоды; даже входные двери храма остались нетронутыми, хотя и покрыты инеем. Намного более одинокий, потому что в это время года еще не утихала зимняя стужа и недавно выпал снег; в городе люди быстро заполнили заснеженные улицы следами и конными следами, и снег быстро превратился в слякоть, а затем растаял. Но здесь, в горном храме, земля представляла собой чистый, идеальный белый лист, а вместе с ним и непреодолимое чувство одиночества.

Двери в храм были приоткрыты. Юноша стоял у двери и заглядывал внутрь, хотя и не видел многого. И он не знал, что на него нашло, но он внезапно протянул руку и толкнул двери храма.

[Скрип]

Петли издали оглушительный визг, когда юноше открылась сцена во дворе.

Юноша был ошеломлен, когда он с ужасом смотрел на одно место во дворе, и не знал, что сказать…

Он мог видеть, что на белых ступенях, ведущих к пагоде в центре двора, был спокойный и безмолвный силуэт мужчины, высокого и худого, в чисто-белой мантии. Когда он стоял среди этой ярко-белой палитры, он выглядел чрезвычайно одиноким.

— Ты… — пробормотал юноша. Он пришел в себя и обнаружил, что автоматически вышел во двор и теперь стоит у подножия лестницы. Он поднял голову, чтобы посмотреть на белый силуэт, нахмурившись, и спросил:

— Кто ты? Почему ты внутри храма с привидениями?

Монах в белом застыл от шока и посмотрел на юношу с пониманием и подозрением:

— Ты меня видишь? — он спросил.

Юноша заколебался, затем кивнул.

Это был год Гуймао, полные семнадцать лет с тех пор, как умер маленький послушник, и полные тридцать семь лет после битвы у берега Хэйши, и бесчисленное множество лет с тех пор, как умер Тхондэн.

Его скучная жизнь подходила к концу; здесь и сейчас они воссоединились.

Далеко в небе вспыхнуло несколько белых прожилок, за которыми последовал громкий грохочущий гром. Здесь была первая гроза в году. Скоро горы снова зарастут яркими весенними цветами…

В тысячах ли от гостиницы самый известный ресторан в округе Нинъян префектуры Хуэйчжоу был переполнен посетителями.

Сюэ Сянь и Сюань Минь, только что принесшие на землю весенний дождь, стояли у дверей ресторана, оглядывая толпу внутри, прежде чем решиться войти.

Час назад они были на другом берегу реки, и Сюэ Сянь был занят вызовом дождя. После того, как он закончил свою задачу, он почувствовал себя немного голодным и внезапно почувствовал тягу к жареной свинине из Хуэйчжоу в персике *. У Сюань Миня не было ни причин, ни желания отказать ему, поэтому они оба перелетели через землю в Зал Девяти Спасителей.

Когда они вошли в ресторан, Сюэ Сянь сказал Сюань Миню:

— Тогда, когда я только приехал в округ Нинъян, все, что я хотел есть, это фирменные блюда из этого ресторана. Но я не мог двигаться, поэтому сделал книжного червя Цзяна Шинина пойти и купить мне еды. Прошло уже тридцать лет, но мне интересно, все ли блюда на вкус такие же.

Сюань Минь взглянул на киоск ресторана на улице, где продавались продукты для завтрака, и сказал:

— Да. Я помню это место.

— А? Ты бывал в этом ресторане раньше? — ошеломленно спросил Сюэ Сянь.

— В тот день, когда я нашел вас в резиденции Цзяна, это произошло потому, что владелец ресторана попросил меня пойти, — объяснил Сюань Минь.

Сюэ Сянь жил сотни тысяч лет — если бы он мог помнить каждую деталь каждого дня, его мозг давно бы взорвался. Дракон помнил только определенные интересные события или известных людей — например, он действительно помнил, как его схватил Сюань Минь в резиденции Цзяна, и смутно мог вспомнить, что его окружали чиновники округа, когда они уходили, но он давно забыл, какие еще персонажи был частью истории ранее.

Но теперь, когда Сюань Минь заговорил об этом, Сюэ Сянь подумал, что где-то в его памяти все еще оставалось впечатление об этом.

— Может быть, такой человек был, — сказал он. — Я не помню.

Официант в Зале девяти вкусов был очень дружелюбным. Как только он увидел, что двое вошли в ресторан, он поприветствовал их с улыбкой и сказал, что они могут получить еду на вынос, или, если они не возражают, есть пара столиков с меньшим клиенты, где они могли бы разделить стол.

Бамбуковое здание, в котором жили Сюэ Сянь и Сюань Минь, находилось на другом берегу реки, по крайней мере в тысяче ли. Они не собирались брать с собой всю еду, чтобы поесть дома. Поэтому Сюэ Сянь взглянул на Сюань Миня, чтобы безмолвно посоветоваться с мнением чистокровного урода, затем махнул рукой официанту и сказал:

— Не беспокойтесь. Мы разделим столик.

— Отлично! Приносим извинения за неудобства. Мой хозяин говорит, что это половина скидки для тех, кто хочет разделить стол.

Улыбаясь, официант подвел их к соседнему столику.

Действительно, этот стол не был заполнен — ​​фактически, там был только один человек. Этот покупатель с чистым и спокойным поведением выглядел как ученый, но он также носил одежду сына богатой семьи.

Возможно, это произошло потому, что Сюэ Сянь не мог вспомнить очень многих ученых, с которыми он сталкивался, не говоря уже о тех, которых он действительно хорошо знал. Поэтому каждый раз, когда он встречался с учеными, это всегда напоминало ему Цзян Шинина.

Теперь он повернулся к Сюань Миню и сказал:

— Этот парень так похож на книжного червя.

Не снова…

Сюань Минь только ущипнул Сюэ Сяня за подбородок, показывая ему замолчать и сесть.

Прибыло только одно из блюд ученого, и, увидев, как они сели, он дружески улыбнулся им и указал на своего цыпленка в глиняном горшке, сказав:

— Сидеть вместе — это счастливое знакомство. Я могу поделиться с вами едой.

Его улыбка действительно была похожа на улыбку Цзян Шинина. Сюэ Сянь чувствовал себя комфортно, разговаривая с ним.

И казалось, что между ними действительно было что-то особенное — по крайней мере, у них был одинаковый вкус в еде. Когда официант подносил блюдо за блюдом к столу, они оба начали смеяться, потому что заказали одни и те же блюда!

— Это, должно быть, судьба! Я должен быть честным — когда я впервые увидел вас двоих, я почувствовал намек на признание, — весело сказал ученый. — Как будто я встретил старых друзей.

Сюэ Сянь ахнул и встретился глазами с Сюань Минем, затем снова повернулся к ученому, усмехаясь.

— Как смешно. Мы также думали, что ты выглядишь как наш старый друг. Может, мы знали друг друга в прошлых жизнях.

……

Эта еда улучшила настроение Сюэ Сяня. Когда они расстались, он убедился, что дал ученому три чистых талисмана, сказав ему связаться с ними, если ему когда-нибудь понадобится помощь в будущем.

Даже когда они вернулись в бамбуковое здание, Сюэ Сянь все еще улыбался.

— Ты видел его лицо? — он говорил Сюань Миню. — Это хорошее лицо — он проживет долгую и удачную жизнь.

Сюань Минь слушал, как Сюэ Сянь продолжал болтать, только кивая и напевая в знак согласия. В конце концов, он ущипнул его за подбородок и закрыл губы поцелуем.

Увидев, как они целуются, ворон вылетел оттуда, улетая как можно дальше, боясь, что снова увидит что-то неуместное.

Они занимались любовью до полуночи, затем, наконец, успокоились и легли спать.

Пока он дремал, в сознании Сюань Миня мелькали видения; он внезапно оказался снова в каменной комнате у подножия бамбукового здания, где Сюэ Сянь стоял рядом с ним, невероятно близко к нему, его глаза были полузакрыты, и говорил:

— Ты должен мне больше, чем ты мог себе представить. Сегодня все, что я хочу от тебя, — это твоей крови. Ты отдашь ее мне?

Лицо Сюэ Сяня было окутано чувством зла, а его голос выдавал глубокую ненависть.

Сюань Минь закрыл глаза. Он не отодвинулся и позволил Сюэ Сяню приблизить рот к его шее, чтобы его зубы пронзили кожу, чтобы он мог пролить кровь.

Когда Сюэ Сянь снова выпрямился, из его злой ухмылки капала струя свежей крови, из-за чего его бледное лицо выглядело тираническим.

Сюань Минь молча поднял руку, чтобы стереть пятно крови с его подбородка, но другая рука схватила его в воздухе.

— Тебе снова приснился сон? — спросил его низкий голос.

Сюань Минь внезапно открыл глаза и увидел лицо человека из своих снов, смотрящего на него сверху вниз, хотя без какого-либо зла из прошлого — вместо этого на его лице появилась нежная улыбка.

Сюань Минь запнулся, а затем понял, что он снова видел во сне заклинание Сердце Демонов из тех лет.

Со времен битвы на Берегу Хэйши этот сон преследовал его повсюду, время от времени вызывая уродливую голову в его кошмарах, пока он медитировал, молился или спал, вызывая какой-то непреодолимый страх.

Но по прошествии более чем тридцати лет Сердечные Демоны постепенно появлялись все реже и реже, и за последние несколько лет, он лишь несколько раз мечтал о них. Возможно, еще через год или два он полностью забудет об этом. Кое-что из прошлого все еще цеплялось за него, но, в конце концов, он начал выходить из чувства вины и тоски, которые так долго сковывали его.

Потому что самый важный для него человек все еще был рядом с ним; насколько ему повезет больше?

Сюань Минь некоторое время смотрел на Сюэ Сяня, затем внезапно перевернул его, так что он оказался сверху, и поцеловал Сюэ Сяня с большой страстью.

Когда Сюэ Сянь поцеловал его в ответ, он пожаловался:

— Мы не сможем выйти из дома еще несколько дней…

В конце очередного захватывающего дух завоевания, Сюэ Сянь летаргически прижался к груди Сюань Миня. Рассеянно нащупывая подбородок монаха, он проворчал:

— Мне кажется, я обнаруживаю, что вся твоя серьезность — это фасад. Все, что я сделал, — это воодушевился встречей с кем-то новым, а ты наказываешь меня, заставляя просить меня об освобождении…

Его тон был соблазнительным — хотя он и жаловался, это был всего лишь поддразнивающий разговор.

Но ему потребовалось тридцать лет, чтобы осознать этот простой факт о Сюань Мине? Какой гений.

Снаружи ворон больше не слышал шума, поэтому выскользнул из своего укрытия и полетел к подоконнику, где случайно услышал конец предложения Сюэ Сяня. Он только пожелал, чтобы тот был слепым и глухим, и влетел в комнату, чтобы плюнуть на него.

Сюэ Сянь внезапно перестал чувствовать такую ​​усталость. Он обвиняюще указал пальцем на ворона и закричал:

— Как ты посмел плюнуть в меня? Откуда ты вообще этому научился? Почему бы тебе не попробовать еще раз? Я буду очень рад сегодня вечером съесть жареную птицу на ужин.

Ворона снова плюнула в него.

Потом сразу улетел за свою любимую жизнь.

Сюэ Сянь нахмурился.

Сюань Минь сидел спиной к стене, глядя, как они двое препираются.

И когда Сюэ Сянь повернул голову, он случайно увидел, как губы Сюань Миня изгибаются, а затем снова быстро выпрямляются.

Сюэ Сянь ахнул.

— Ты только что улыбнулся?

Лицо Сюань Минь было высечено из камня.

— Нет.

Сюэ Сянь подозрительно посмотрел на него.

— Я видел это!

— Нет, ты этого не видел, — сказал Сюань Минь.

— … Сделаешь это снова?

Сюань Минь молча поправил одежду Сюэ Сяня и встал с постели. Он привел в порядок комнату, затем снова повернулся к Сюэ Сяню и спросил:

— Ты хочешь пойти в Храм Дазе?

— Черт возьми! Нет, если ты не улыбнешься мне.

Сюэ Сянь спрыгнул с кровати и размял руки и ноги. Тем временем бедный ворон прилетел обратно в комнату.

На этот раз он привез с собой голубя-посланника. Голубь-посыльный нес письмо из министерства церемоний.

Сюань Минь развернул лист бумаги и пролистал записку.

Сюэ Сянь подошел к столу и спросил: — Что-то не так?

Сюань Минь провел последние несколько лет, постепенно уменьшая влияние Великого Жреца в императорском дворе — в конце концов, зависимость всей земли от одного человека неуместна. Кроме того, это было не так, как будто без Великого Жреца земля была в опасности.

И письма из министерства стали приходить не так часто. На этот раз это произошло только потому, что тайпу подсчитала состояние на следующий год и сообщила ему о результатах.

Сюань Минь сложил письмо и сказал Сюэ Сяню:

— Ничего. Это будет еще один благоприятный год.

Это было все, чего можно было просить в суетливой красной пыли мира: способность платить долги, отвечать за милость, сдерживать обещания и питать любовь.

Ветер продолжал дуть, и дождь продолжал идти; мир через реки и горы.

Без сожалений.