Медные монеты на алтарь предков

17. Серебряный докторский колокол (III)

«Я…» Цзян Шинин ускорил шаг под призывом Сюэ Сяня, с одной стороны, но с другой, он нерешительно сказал:

— Я все еще думаю, что в этом плане есть что-то неправильное.

— Что не так? — спросил Сюэ Сянь, поглаживая свой золотой шар.

— Мы решили поторопиться и оставить Мастера одного, — ответил Цзян Шинин.

Сюэ Сянь мрачно взглянул на него.

— Я же говорю, ты что спал? Он ловит призраков, и он поймал нас двоих. Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-нибудь вырвался из тюрьмы и позвал тюремщика?

— Нет, не видел.

Это прозвучало правильно, когда он впервые услышал это, но Цзян Шинин тщательно обдумал это и не мог не сказать:

— Но…

Сюэ Сянь:

— Нет, не но.

Цзян Шинин, — Тем не менее…

Сюэ Сянь:

— Еще нет.

Цзян Шинин беспомощно склонил голову и посмотрел на него.

Все тело Сюэ Сянь лежало на вершине золотого шара. Он сказал совершенно бессовестно:

— Я просто говорю логически.

Цзян Шинин «…»

В городе уезда Нинъян был ночной комендантский час. На нескольких перекрестках крупных дорог уже возведены заборы и блокпосты. Судебный пристав, дежуривший в ночное время, нес мешочек с вином, чтобы его тело согревалось ночью, и дежурил рядом с блокпостом. Ворота во всех четырех направлениях были заперты; если простолюдин захочет покинуть город в это время, по большей части, ему придется отрастить крылья и улететь.

Но для этих двух нелюдей этот ночной комендантский час не был таким большим неудобством.

В то время бумажное тело Цзян Шинина имело некоторые преимущества. При необходимости его можно сжать в очень тонкий лист, который легко может проскользнуть через двери и пройти сквозь трещины.

— Поверни на восток.

— На следующем перекрестке прижмись к подножию стены и сверни в переулок. Иди прямо и поверни на запад.

Действия Сюэ Сяня были более эффективными, чем движения собаки. Он всегда мог издалека заметить тени дежурных судебных приставов и отдавать приказы, чувствуя себя правым и уверенным в себе. Цзян Шинин был человеком с мягким характером и привык, чтобы Сюэ Сянь ему приказывал; как только Сюэ Сянь заговорит, он будет действовать, чтобы удовлетворить его, и больше не будет думать об этом.

В результате Цзян Шинин поверил в свою гнусность и некоторое время шел пешком, прежде чем он, наконец, не мог не остановиться, его лицо было полно досады, и сказал:

— Мастер, пожалуйста, будь милосердным и перестань говорить.

Сюэ Сянь бросил на него взгляд.

— Почему? Разве мы не преуспели и избежали того, чтобы нас заметила эта группа людей на ночном дежурстве?

Цзян Шинин угрюмо сказал:

— Мгм. Нас не обнаружили, но я уже как минимум три раза сталкивался с этим магазином шелка. Если я буду продолжать слушать тебя и так передвигаться, мы не сможем покинуть город даже в следующем году.

Сюэ Сянь сказал, обнимая золотой шар:

— Н… Небо довольно мрачное, мы должны скоро найти место, где можно поселиться.

Цзян Синин: «…»

Этот хулиган твердо намерен спасти свое лицо.

Без команд Сюэ Сяня, у которого не было чувства направления, темп Цзян Шинина сразу же сильно ускорился. Они быстро покинули территорию, которую сделали три круга, и направились в нужном направлении.

— Это здание выглядит знакомым.

Сюэ Сянь посмотрел налево и направо и почувствовал, что все на этой улице кажется знакомым.

Цзян Шинин издал звук «мгм».

— Ты действительно не узнаешь никаких дорог, а мы были здесь сегодня утром. Как ты забыл, как только повернув голову?

Только после того, как он напомнил ему, Сюэ Сянь понял, что если они продолжат идти по этой дороге какое-то время, а затем повернут на восток на перекрестке, они смогут увидеть особняк советника Лю. Ночь была мирной; если бы что-то двигалось и шуметь, это было бы гораздо заметнее, чем днем. Когда они пересекали перекресток, они бросили взгляд на знакомые ворота особняка и могли слабо услышать фрагменты голосов изнутри особняка, которые звучали так, как будто люди ссорятся. Или это могло быть что-то другое. В любом случае это был не мирный разговор.

Шаги Цзян Шинина ненадолго остановились.

Сюэ Сянь повернулся, окинул взглядом особняк семьи Лю и сказал:

— Что это? Ты хочешь увидеть, как он пожнет то, что посеял?

— Это личное дело советника Лю, и оно уже не имеет ко мне никакого отношения.

Цзян Шинин покачал головой и, не колеблясь, пошел к городским воротам.

Это могло быть врожденной природой человека, выросшего в семье врачей, но, после всего сказанного и сделанного, он не мог лично наблюдать, как кто-то страдает. Возможно, это было наиболее очевидным различием между ним и советником Лю. За пределами округа Нинъян было много лесистых гор, но большинство из них были плоскими и красивыми, лишь некоторые из них были опасными и крутыми.

Из-за того, что государственный советник был монахом, несколько лет назад в горах и на полях каждой провинции возникло множество горных храмов, и какое-то время курение благовоний перед храмами было на пике. Однако почему-то в последние годы зима стала приходить раньше. Даже на юге постоянно шел снег. Своевременный снег был предзнаменованием успешного года, но в последние несколько лет дождей было неожиданно мало, урожай был плохим, и простолюдинам приходилось жить все более и более бережливо. Трудно было даже жить, не говоря уже о посещении храма для пожертвований.

В результате в горах и на полях росло количество заброшенных храмов, настолько много, что они фактически стали временными остановками отдыха для многих спешащих путешественников.

Когда Цзян Шинин привел Сюэ Сяня в заброшенный храм на горе Цзигуань, чтобы отдохнуть, уже пошел снег.

Как только Сюэ Сянь вошел в храм, он выбрал хорошее место — этот бесстыдный мерзкий выродок выкапывал сухую траву согон на земле, разложил ее у основания статуи Будды и сел, опираясь на статую. полностью игнорируя табуированный характер своего поведения. Поскольку они не спешили двигаться вперед, ему, естественно, не нужно было тщательно поддерживать свою внешность бумажника, и он предпочел бы вернуться в свою первоначальную форму.

Одетый в черное, он сидел с небрежным видом, как будто у него не было костей. Его локоть опирался на лотосовую платформу, на которой сидел Будда, и его согнутые суставы свободно подпирали подбородок, а другая рука продолжала возиться со своим драгоценным золотым шаром.

Цзян Шинин массировал пространство между бровями, его голова болела от взгляда на этого Мастера.

— Даже если это заброшенный храм, ты все равно должен проявить хоть немного приличия. Можно ли так небрежно сидеть на статуе Будды?

Сюэ Сянь похлопал Будду по ноге.

— Дай мне знак. Если ты недоволен, просто простони.

Он даже смертельно серьезно подождал секунду, прежде чем ткнуть Цзян Шинин в подбородок.

— Видишь? Статуя не стонет.

Цзян Шинин:

— … Ты можешь шутить, как хочешь. Я больше не буду беспокоиться о тебе.

Он подул на покрытые пылью подсвечники перед статуей Будды и попросил Сюэ Сяня поджечь спичку, изо всех сил стараясь зажечь несколько влажные и старые фитили свечей, с одной стороны, и защищаясь от возгорания, с другой.

— Где ты взял спичку? — небрежно спросил Цзян Шинин после того, как он закончил зажигать свечи и гасить пламя на головке спички.

— Перед отъездом достал его из тканевого мешка Лысого, — сказал Сюэ Сянь, не покраснев на лице и не трепеща сердцем.

Цзян Шинин беспомощно сказал:

— Я впервые вижу, как кто-то, вырвавшийся из тюрьмы, даже осмелился взять что-то у тюремщика при побеге.

Сюэ Сянь:

— Он все равно этого не пропустит.

При упоминании Сюань Миня Цзян Шинин всегда чувствовал себя виноватым. Он не мог не спросить Сюэ Сяня:

— Тебе особенно не нравится этот мастер? Это потому, что он поймал нас?

Сюэ Сянь покачал головой.

— Тогда почему ты так быстро бросил его? Прости меня за то, что говорю правду… — Цзян Шинин указал на себя, затем на Сюэ Сяня. — Нам двоим не по плечу. Если мы столкнемся с какой-либо проблемой в пути, нам придется просто пережить ее. С головы до ног у меня только один докторский звонок, что не имеет большого значения. А вот этот твой золотой шар — другое дело. Если случайно кто-то заостряет на этом свое внимание…

Сюэ Сянь сжал шар пальцами и покрутил его перед пламенем свечи.

Была причина, по которой он сбежал той же ночью, и причина заключалась в этом золотом шаре тела настоящего дракона. На данный момент его тело еще не восстановилось, и его связь с золотым шаром была действительно пустой и нечеткой. Несмотря на то, что он держал шар вот так в руке, он практически не осознавал этого, почти как если бы он держал чрезвычайно обычный шар.

Но Сюань Мин был другим. Необычное изменение, которое он почувствовал под кожей и костями на талии Сюань Миня, было чрезвычайно странным. В первый раз это могло быть неправильным восприятием, но после того, как это случилось во второй раз, его нельзя было игнорировать.

Несмотря на то, что Сюэ Сянь все еще не видел, как он справится с чем-то серьезным, он уже был почти уверен, что Сюань Минь не так прост.

В настоящее время Сюэ Сянь ничего не чувствовал от золотого шара, в то время как Сюань Минь, похоже, может. В то время как он нес золотой шар, чем дольше он оставался рядом с Сюань Минем, тем легче на него влиял Сюань Минь. Если это станет ненормальным, он может просто забыть о возвращении своего драконьего тела. Более того…

Сюэ Сянь сказал Цзян Шинину:

— Его происхождение неясно, а его цель — тем более. Он не похож на практикующего, который пытается зарабатывать деньги или зарабатывать на жизнь, но он также не похож на благородного монаха, который путешествует повсюду, чтобы помочь другим из милосердия сердца. Было даже несколько коротких случаев, когда я ощущал в нем некую холодность и безжалостность.

Цзян Шинин удивленно спросил:

— Какая холодность и безжалостность? Скажи что-нибудь, что я могу понять.

Сюэ Сянь издал звук «ух», бросил на него презрительный взгляд и сказал:

— Я сказал это очень четко. Он не похож на обычных монахов. Раньше я не мог понять, чем он отличался, но теперь я понял, что это, вероятно, недостаток мягкости человека, скрупулезно соблюдающего учения. Не кажется ли тебе, что в определенные моменты он даже нарушил бы буддийский монашеский принцип не убивать?

«…» Цзян Шинин на мгновение сдержал свои слова, покачал головой и сказал:

— Этого я никогда не чувствовал. Но, говоря об этом, мне стыдно, что я на самом деле немного его боюсь.

Сюэ Сянь угрюмо сказал:

— Именно так. То же самое.

Говоря о неясном происхождении, Цзян Шинин внезапно кое о чем подумал.

— Это напоминает мне, что раньше, когда мы были в том доме, ты заметил запах лекарства?

— Ага, я это заметил. Я даже был несколько озадачен; Лысый вообще принимает лекарства? — Сюэ Сянь ответил.

— Я вырос с запахом лекарств и довольно чувствителен к ним, — заключил Цзян Шинин после некоторого размышления. — Запах лекарства в этом доме был чем-то знакомым. Пахнет очень похоже на лекарство, которое принимал сосед, который много лет лечился в моей семейной аптеке.

Сюэ Сянь спросил:

— Какие болезни он лечит?

Цзян Шинин немного поколебался, а затем сказал:

— Заблудшая болезнь души.

Кто-то, кто потерял душу, часто мог спать всю ночь, и ему снились кошмары, заставлявшие их дрожать от страха. Иногда, просыпаясь, они уже забыли, что произошло. Их воспоминания были неполноценными, как будто их разум покинул тело, отсюда и название «болезнь заблудшей души».

— Заблудшая болезнь души? У этого Лысого?

Сюэ Сянь усмехнулся и махнул рукой, сказав:

— Где есть хоть малейший признак того, что он просыпается от кошмаров, дрожа от страха, или что его разум неясен? Как такое могло быть?

— Определенно не похоже, что в его памяти есть какие-либо дефекты, но… — вспоминал Цзян Шинин, — Судя по тому, что я видел, есть несколько человек, которые страдают от болезни потерянной души, у которых есть относительно очевидные проявления болезни. Из-за недостатка памяти или путаницы они довольно нерешительны, когда что-то обсуждают, и все время выглядят обеспокоенными и усталыми. Однако есть некоторые, которые не похожи на это, вероятно, из-за естественной защиты от чрезмерной тревоги. Особенно стесняются незнакомцев и всегда несколько сдержанны в словах. Они исчерпают все методы, чтобы избежать пропущенных частей и говорить только о том, что они помнят. Если вы не взаимодействуете с ними осмысленно, будет действительно трудно увидеть, что у них есть проблема.

Сюэ Сянь услышал, что было сказано, и пожал плечами.

— Даже если бы он принадлежал ко второму типу и мог бы защититься от чрезмерного беспокойства, он бы не стал случайным образом бродить по переполненной улице, верно? Поскольку он не хотел бы, чтобы люди узнали о его проблеме, он действовал бы осторожно и воздерживался от чрезмерного взаимодействия с другими людьми в случае, если бы он ошибся. Кто, потеряв память, будет блуждать повсюду в одиночестве и провоцировать и людей, и призраков? Это нельзя назвать потерей памяти. Вместо этого это называлось бы потерять рассудок.

Цзян Синин кивнул.

— Истинно."

— Но даже если он не страдает болезнью потерянной души, у этого Лысого все равно есть другие проблемы.

Сюэ Сянь вспомнил, как выглядел Сюань Минь, когда он внезапно сел на стол, в то время как он был в середине разговора, и мрачно сказал:

— Этот тип людей, происхождение которых неясно и чьи глубины не могут быть разобраны, никогда не будет бродить по место без цели. Должно быть, он приехал в округ Нинъян по какой-то причине. Но за один день он сделал только две вещи, которые не имели к нему никакого отношения: поймал нас двоих и разрушил фэн-шуйский массив семьи Лю.

Услышав это, Цзян Шинин не мог не добавить:

— Он также провел церемонию управления душой для бабушки Лю, помог мне получить докторский колокольчик, помог вам получить золотой шар и…

Прежде чем он закончил говорить, он остановился. Думая об этом таким образом, действия Сюань Миня сделали его цель еще менее ясной. Если бы все это были простые задачи, в его действиях не было бы ничего особенного. Но на самом деле он зря потратил все утро в семейном особняке Лю, и эти задачи отнимали много времени и требовали больших усилий. Что он в конечном итоге планировал?

— Раньше казалось, что он даже намеревался доставить Будду на Запад и принести этот докторский звонок туда, где находится твоя сестра.

Сюэ Сянь повернул золотой шар в руке и продолжил:

— По совпадению, я был в Аньцине раньше. Хотя расстояние от Нинъян даже не 1000 ли, между ними протекает река. Если бы у него действительно не было цели и он помогал другим, проходя мимо, это было бы излишним энтузиазмом. Все лицо этого Лысого холодный, как мир льда и снега, и пустынно, как северный ветер. Имеет ли он какое-то отношение к слову «восторженный»?

Сказав это, Сюэ Сянь не мог не представить себе, как бы выглядел этот Лысый, если бы он проникся энтузиазмом.

Через мгновение это мерзкое отродье задрожало сверху донизу. С невыразительным лицом он сказал:

— Спасите меня. Это меня до смерти пугает.

Цзян Шинин, «…»

Хотя этот Древний выглядит ненадежным, все, что он сказал, было разумным. Но когда он заговорил о неизвестных целях Сюань Миня в помощи другим, Цзян Шинин склонил голову и посмотрел на него.

— В первый день, когда ты приехал в округ Нинъян, разве у тебя тоже не было надлежащих дел, и ты не сделал мне бумажное тело без какой-либо оплаты…?

Сюэ Сянь выпалил:

— Это не то же самое.

— Честно говоря, я никогда не понимал, зачем ты пришел в заброшенный особняк моей семьи, когда в округе Нинъян было так много других особняков. — Цзян Шинин покачал головой и сказал: — Здесь холодно и тускло. Этот твой вкус поистине оригинален, ты действительно любишь испытывать страдания.

— Я доволен этим. Сможешь ли ты меня остановить? — Сюэ Сянь парировал в ответ.

Когда этот невежливый Мастер ответил, он даже не взглянул на человека, озабоченный исключительно тем, чтобы оценить этот драгоценный шар.

Желтое пламя свечи придавало бледной коже Сюэ Сяня оттенок тепла и духа. Хотя он открыл рот, зевнув, у него был довольно красивый вид. Пламя отбрасывало гнутые тени на его длинные густые черные ресницы. В его лениво полузакрытых глазах зрачки отражали яркий золотой шар и тяжелый снег, падающий снаружи.

В округе Нинъян было так много особняков, в которых можно было укрыться, почему он пошел в лечебницу Цзянь и почему он так же потратил целый день усилий, чтобы дать этому ученому бумажное тело…?

Сюэ Сянь не мог ясно вспомнить более тонкие детали своих рассуждений. Его жизнь была намного, намного дольше, чем у обычного человека. Если бы он четко помнил все мелкие детали каждой ситуации каждого дня, его мозг дракона, вероятно, взорвался бы.

Он только вспомнил, что поехал на север зимой случайного года из-за каких-то дел и случайно проезжал через округ Нинъян на обратном пути.

Это должно было быть вечером, а в округе Нинъян случилась редкая метель, похожая на сегодняшнюю, поэтому на дороге было очень мало пешеходов. Даже гостиницы и рестораны закрылись рано. Вся улица была пуста и тиха.

В то время у Сюэ Сяня еще не были вытянуты мышцы и кости, и ему было легко ходить. Его истинное тело дракона, естественно, не боялось холода; для него ветер и снег были лишь украшениями для холодных зимних дней. Следовательно, он был одет в тонкую черную мантию и шагал по снегу ровным шагом. Когда он вошел в переулок, его кто-то схватил за руку.

Сюэ Сянь был независимым человеком и никогда не любил близких контактов с другими людьми, поэтому, конечно, он не привык, чтобы кто-то его тянет.

Его брови нахмурились, когда он нетерпеливо повернул голову и увидел, что человек, схвативший его, был мужчиной средних лет в сером пальто. Он держал промасленный бумажный зонтик и нес прямоугольный деревянный ящик, висящий на тканевой ленте на плече. Глядя на следы, он пришел из переулка.

Сюэ Сянь уже не мог ясно вспомнить, как выглядел этот мужчина средних лет, и мог вспомнить только то, что у него была борода и добродушный вид.

Как только он схватил Сюэ Сянь, он указал на тыльную сторону руки и сказал:

— Это такая глубокая рана. Если не применять лекарство и не связывать его, ваша кожа и плоть замерзнут и повредятся. В эту сырую и прохладную погоду, если вы замерзнете на два дня, с этого момента вам придется страдать, когда будет идти дождь или снег.

Этот человек средних лет был несколько многословен, он говорил так, как если бы он говорил с кем-то из более молодого поколения в своей собственной семье, а не с посторонним. После того, как Сюэ Сянь некоторое время тупо смотрел, услышав это, мужчина подсознательно посмотрел на свою руку.

Рука, которую схватил мужчина средних лет, действительно получила травму, которая была нанесена ударом молнии, когда он ранее был неосторожен. Для него этот тип раны был похож на потерю тонкого кусочка кожи при прикосновении к ветке дерева, то, что можно забыть в мгновение ока и зажить менее чем за два дня. Но в глазах обычного человека это выглядело действительно устрашающе — ведь отрезало половину руки по горизонтали, кровь свертывалась по краям раны, кожа и плоть были вывернуты наружу, а глубина была достаточной для кость, которую нужно увидеть.

Этот мужчина средних лет сразу же потащил Сюэ Сяня, который не успел отреагировать, и поспешил по небольшому участку переулка, откуда он пришел, и остановился перед воротами, окрашенными красным лаком.

Скорее всего, это был его дом. Он поднял руку, чтобы приоткрыть ворота, и прокричал что-то, похожее на чье-то имя, в дом, а затем сказал:

— Вынеси эту маленькую печку на моем столе.

После этого он открыл крышку деревянного ящика и без промедления тщательно обработал рану Сюэ Сяня лекарством.

Кто-то быстро вышел из дома и передал небольшую изящную медную печь.

Сюэ Сянь взглянул на него; Человек, несший небольшую плиту, был женщиной средних лет, и у нее также был добродушный вид, похожий на вид мужчины средних лет. Позади нее мальчик, который выглядел на семь или восемь лет, высунул голову, чтобы осмотреться. Когда он увиделСюэ Сяня, он улыбнулся ему и сделал вид, что очень серьезен, указывая на руку Сюэ Сяня и говорит:

— Он не может касаться воды в течение двух дней, особенно холодной воды.

«Иди и почитай свои книги». Женщина повернула голову и, смеясь, подгоняла его. Затем она повернула голову к Сюэ Сяню и добавила:

— Действительно, следует избегать любого контакта с водой. В такую ​​погоду нужно быть особенно осторожным, иначе боль укоренится и с этого момента будет вызывать у вас сильные приступы боли каждый год.

Это не отличалось от того, что сказал мужчина средних лет.

— Вы спешите в путь? Не хотите зайти в дом немного погреться? — добродушно спросил мужчина средних лет, хорошо связав руку вретищем, тщательно завязав узел, избегая при этом места, которое могло бы повредить.

— Спасибо, не надо. У меня еще есть дела, — ответил Сюэ Сянь. После паузы он с легкой неловкостью добавил:

— Большое спасибо за вашу доброту.

— Тогда возьми с собой эту маленькую печку. Такую рану нужно на время прикрыть. — Мужчина средних лет не позволил ему разговаривать и вложил небольшую плиту размером примерно в половину ладони в руку Сюэ Сяня.

Хотя Сюэ Сянь не боялся холода, он все же мог различать разницу в температуре. Когда ему в руку была прижата теплая печка, он поднял голову и бросил взгляд на место над перемычкой того особняка, где были написаны три слова — лечебница Цзяньша.

После этого прошел год, когда ему довелось пройти через Нинъян. Он воспользовался тем, что его не заметили, и открыто вошел во двор семьи Цзян и поставил эту небольшую медную печь вместе с небольшим мешочком с золотыми шарами на каменный стол. Затем он ушел неторопливо и беззаботно.

На этот раз он снова прибыл в округ Нинъян и подумал о лечебнице Цзянь. Он планировал взглянуть, когда проходил мимо, но кто знал, что он увидит такую ​​разрушенную сцену. Красные лакированные деревянные ворота и лечебный сад во дворе с давних времен изменились до неузнаваемости. Все, что осталось, — это одинокий призрак Цзян Шинина.

Попутно немного выручил. В конце концов, этот мир не был полностью населен жестокими и бессердечными людьми вроде советника Лю. Хотя были люди, которые забывали о милостях и нарушали справедливость, были также люди, которые понимали добродетель.

Сюэ Сянь окинул взглядом метель возле храма и прислонился спиной к статуе Будды.

Цзян Шинин внезапно спросил:

— Перед тем как мы ушли, ты заставил меня ждать у ворот. С чем ты возился за рабочим столом?

Сюэ Сянь лениво ответил:

— Я оставил ему кое-что, что можно считать выражением моей благодарности за то, что он помог мне вернуть золотой шар.

То, что он оставил Сюань Миню, было ничем: это была чешуя дракона с его первоначального тела. В любом случае, это все еще была часть тела настоящего дракона. Хотя он был не так хорош, как плоть и кости живых мертвецов, по сравнению с горным женьшенем или грибами линчжи, он все же был гораздо более ценным. Если тело Лысого болело, даже не зная причины, простое применение чешуи дракона в качестве лекарства, по крайней мере, имело бы некоторый положительный эффект.

Когда обычные люди увидели чешую дракона, они, конечно, не узнали бы, что это такое. Казалось бы, это просто круглый тонкий диск размером с монету, залитый зеленовато-черным блеском. Он будет издавать слабый и неповторимый запах, похожий на запах сырости, который возникает, когда дождевая вода ударяется о горный камень. Было даже немного… свежего запаха, который невозможно описать, как от свежих очищенных креветок, которые были чистыми и прозрачными.

Сюэ Сянь молча открыл глаза и невыразительно пробормотал:

— Я немного голоден

В центральной комнате на втором этаже гостиницы «Гу юнь» Сюань Минь продолжал сидеть за столом с закрытыми глазами, сохраняя ту же позицию, которую он занимал до ухода Сюэ Сяня, долгое время не двигаясь.

Перед его столом был расстелен кусок желтой бумаги. На бумаге была чешуя дракона, которую оставил Сюэ Сянь. Этот особый запах медленно рассеивался, парил в воздухе и, наконец, доносился до его носа.

Сюань Минь наморщил брови и внезапно открыл глаза. Паукообразная родинка сбоку на его шее тихо вернулась к своей первоначальной форме.

Он посмотрел на столешницу и увидел желтую бумагу перед столом, на которой кто-то оставил большие слова, похожие на следы ползающей собаки:

— Легендарное лекарство. Он может излечить любую болезнь. Не стесняйся, мне все равно веришь или нет.

Сюань Минь взял эту черную чешуйку рядом со словами, написанными собаками, и взглянул на него. Внезапно он понял, что ему делать, и вытащил из лацканов тонкий сложенный листок бумаги.

Он развернул и расплющил бумагу, глядя на первые три слова, написанные на ней: «Найди человека».

По совпадению, рядом с этими тремя словами был рисунок черной чешуи, который выглядел точно так же, как этот на столе.

Найди человека…

Сюань Минь нахмурился и какое-то время внимательно сравнивал их. Затем он снова аккуратно сложил бумагу, взял тонкую чешую, который кто-то оставил, и тихо сел в свете пламени свечи.

За окном холодный ветер хлестал метель, тихонько шуршал и бил ворота здания.

Независимо от того, была ли это небольшая тропа на горе или узкая улица в городе, все они были полосами тьмы, путешествующими вдоль и поперек.