Медные монеты на алтарь предков

15. Серебряные докторские колокола (I)

Советник Лю замер, его глаза расширились, а тело застыло от страха, он был так напуган, что забыл дышать.

Если кто-то совершит слишком много зла, наступит день, когда даже их собственная мать не захочет их видеть. Разница между ним, негодяем, и заплаканным Лю Чуном была очевидна, даже иронична.

Старая бабушка Лю вытерла горсть слез, наблюдая за советником Лю, ее рыдания постепенно утихали. В то время как выражение ее лица было собранным, ее глаза все еще были полны мутных слез, раскрывающих ее глубокое горе.

— Почему ты дрожишь? — Старая бабушка Лю сдержала свое горе. — Может быть, ты все еще боишься, что твоя мать придет за твоей жизнью?

Советник Лю инстинктивно покачал головой, его лицо было ужасно бледным, а губы неконтролируемо дрожали, запинаясь:

— Твой сын всего лишь… только…

Его голос дрожал, он не мог продолжать. Опустив голову, он сделал два глубоких вдоха перед тем, как поспешно встать на колени, резко ударив головой о землю, когда он поклонился старой бабушке Лю:

— Твой сын безрассудно доверял злой лжи этого практикующего и вмешивался во зло. Твой сын был неполноценным.

С плачущим лицом, полным слез и слизи, он прижался покрытым шрамами лбом к земле, не в силах составить какое-либо другое связное предложение.

— Что ты наделал? — Сюэ Сянь бросил омерзительный взгляд на сбившуюся в кучу фигуру. Будучи резким и прямолинейным человеком, он больше всего ненавидел тех, кто пытался извиниться. Неподобность — это неприемлемо, а токсичность и эгоизм — токсичны и эгоистичны. Чтобы просто свалить всю вину на культиватора, он действительно был бессовестным. Этой ложью он буквально обманывал свою дорогую мать.

Старая бабушка Лю ничего не сказала и просто молча посмотрела на советника Лю. Увидеть, что собственный ребенок, которого они вырастили, оказался таким человеком, любой почувствует себя неуверенно. После долгой паузы она тихо вздохнула:

— Хлопок не звучит только одной рукой.

Если бы кому-то было все равно, даже если бы земледелец спровоцировал появление цветов, он бы не стал слушать.

Советник Лю, все еще пребывающий в покое, застыл от ее слов. Он осторожно поднял голову, надеясь уловить намёк в ее глазах, но не обнаружил никакой ауры, похожей на злобный дух, окружавший её.

Бабушка Лю снова вздохнула, поманив его рукой.

— Подойди ближе.

Эта бабушка, должно быть, была одарена вспыльчивым характером. Ее тон оставался мягким и нежным, но все же был намек на беспомощность. Не слыша обиды на ее просьбу, советник Лю проигнорировал свои предыдущие колебания и двинулся к бабушке Лю с проблеском надежды в глазах — в конце концов, тот, кто превратился в злобного духа, не будет говорить с такой нежностью. Возможно, решение было.

— Посмотри на свою мать, — тихо сказала бабушка Лю.

— Я действительно очень давно не смотрел на тебя так. — Советник Лю испытал удачу, добавив еще одно предложение.

Старая бабушка Лю уставилась на него и взмахнула открытой ладонью!

Хлоп!

Никто не ожидал, что она внезапно сделает такое, оставив всех в оцепенении.

Больше всего пораженный, Советник Лю держал лицо с выражением полного шока.

— Мама, ты… — Он потерял дар речи.

— Аааа… Моя рука тоже чешется, — разочарованно вздохнул Сюэ Сянь.

Сюань Минь, «…»

Находясь в таком состоянии, советник Лю совершенно не замечал бормотания Сюэ Сяня. После долгой паузы с рукой к лицу, он наконец нашел свой разум.

— Я… я не знал другого метода. У меня действительно не было другого выхода. Я попросил культиватора ради тебя.

Он закончил предложение и внезапно, как если бы он внезапно нашел способ объяснить, сказал:

— С самого начала я просил совершенствующегося ради тебя. Твое тело становилось все слабее и слабее, одна сторона всегда сгорбилась. Этот шарлатан из семьи Цзян сказал мне, что, когда одна болезнь приводит к другой, тебе будет трудно когда-либо полностью исцелиться от нее. Только тогда я подумал о том, чтобы попросить совершенствующегося. Мама, ты не понимаешь, твоя северо-восточная комната была в хорошем месте. Практикующий сказал мне, что, как только все будет сделано, это место сможет воскресить человеческую плоть и кости из мертвых, и я просто хотел, чтобы ты исцелилась быстрее. Но… Эээ…

— Разве это не северо-восточная комната, где живет твой сын Лю Цзинь? — недоуменно спросил Сюэ Сянь.

Случайно услышав комментарий между перерывами между вздохами, советник Лю инстинктивно пояснил:

— Цзинь-эр переехал сюда позже!

После продолжительного молчания старая бабушка Лю выпрямилась и сказала:

— Я знаю. — Она задумчиво посмотрела на советника Лю. — Ты не только позволил мне остаться в хорошей комнате дома, но и приходил каждый день с чаем и водой. В конце концов, когда я была парализована и не могла встать, ты сидел у моей кровати, когда у тебя было свободное время, и ждал меня… Мама все это помнит.

Как мог человек так противоречить самому себе? Утверждая, что он не был сыновней, но он действительно выполнял свой долг как сын для своей матери. Утверждая, что он был сыном, но всего лишь несколькими словами от практикующего, он отвел взгляд, когда его дорогая мать была привязана к дому, и все, что можно было использовать, было использовано без малейших потерь.

— Но… — резко сказала старая бабушка Лю, — только когда ты запер меня в доме, я поняла, почему ты позволил мне остаться в хорошей комнате, что это было за то, что я отняла жизнь моего Чун-Эра в торговле. Это пощечина Чун-эру! — Старая бабушка Лю быстро подняла руку.

Хлоп!

Вторая ладонь попала в другую половину лица советника Лю.

— Эта пощечина сделана ради врача из лечебницы Цзянь! — Замедляясь, старая бабушка Лю продолжила:

— Лекарство, которое я принимала в последний день, это ты подменил, не так ли? Хотя мой разум был не таким ясным, но я смогу почувствовать его вкус, когда лекарство изменится. Я тебя родила, понимаю твои внутренние мысли…

Она покачала головой, вздохнув:

— Ты только видел, что мать не поправляется в любом случае, поэтому ты поступил сыновней, чтобы это увидел полумертвый человек, тяжелая работа, но не нужно угождать. Как только репутация распространилась, ты прислушался к словам этого дерзкого практикующего и призвал маму уйти пораньше, верно?

Советник Лю преклонил колени и ничего не сказал.

— Ты сделал то, что сделал, но тебе не следовало винить доктора Цзяна. Хотя к тому времени я не могла ни видеть, ни говорить, я все еще могла слышать разговоры между служанками. На доктора Цзяна всю оставшуюся жизнь клеймили шарлатана из-за вас. Ты вообще чувствуешь себя виноватым?

Бабушка Лю закрыла глаза. Она так долго сохраняла свою человеческую форму, что начала медленно исчезать, а части ее лица становились нечеткими.

— Я твоя мать, Чун-эр — твой сын. У собственной семьи есть личный метод расчета, у посторонних — свой. Мама помогала тебе обрабатывать жернов три года. Считай, что это оплата моего долга тебе, как моему ребенку. Также подумай о том, что Чун-эр живет под крышей так долго, как оплату своего долга за то, что ты растил его в течение двенадцати лет… И долг, который ты должен семье Цзян, также должен быть выплачен.

— Мама… Мама, что ты имеешь в виду? — Советник Лю выпрямился и поднял голову, его потерянное лицо было окрашено тревогой и недоумением.

— Должен кому-то — это просто так, нельзя стереть. Долги всегда нужно возвращать. — Старая бабушка Лю посмотрела на него в последний раз, прежде чем повернуться к Сюань Миню и тихим голосом спросить:

— Мастер, мне не следует идти дальше?

Вероятно, она приняла Сюань Миня за буддийского монаха, который уводил заблудшие души в загробную жизнь.

Сюань Минь посмотрел на нее и указал на жернов.

Бабушка кивнула, не желая его слышать, как будто уже поняла, что он имел в виду. Она повернулась, чтобы посмотреть на Лю Чуна. Дурак, который свернулся клубочком и плакал, поднял голову.

Он не совсем понял ее слов сейчас, но отреагировал на движение старой бабушки Лю:

— Бабушка… ты устала?

— Да, бабушка действительно устала, — нежно сказала старая бабушка Лю. — Мне нужно немного поспать.

— Тогда, когда я буду сжигать слитки в будущем, смогу ли я увидеть тебя?

— Все, что ты скажешь, бабушка услышит. Хотя ты можешь не видеть бабушку, бабушка всегда будет… присматривать за тобой. — С этими словами бабушка Лю погрузилась в жернов.

Сюань Минь поднял с пола жернов и бумажную форму Цзян Шинина, повернулся и вышел из дома.

— Мастер! Мастер! Мое лицо…

Ошеломленный и напуганный советник Лю споткнулся и вылетел из дома. Он дрожащим голосом нащупал свое лицо, крича:

— Почему оно опухло?!

Сюань Минь взглянул на него.

Обе щеки советника Лю сильно опухли, отчетливо обозначившись отпечатками ладоней. Отпечатки рук были кроваво-красными, а кожа была такой тонкой, что вены под ними были видны прозрачными как днем, как паутина. Честно говоря, это выглядело немного устрашающе.

— Обиженные духи не могут коснуться людей, — сказал Сюань Минь.

Быстро моргая, лицо советника Лю так распухло, что он с трудом мог говорить:

— Тогда почему я…

— Обиженные духи с обидами имеют единственный шанс добиться возмездия, — сказал Сюань Минь. — Они могут испортить тела обидчиков.

Советник Лю выглядел встревоженным.

— А что будет после того, как они оставят след? Она вернется, чтобы забрать мою жизнь?

Сюань Минь холодно заявил:

— Она не оставила это для себя, это для вашего сына Лю Чуна и семьи доктора Цзяна. Эти двое людей всю жизнь перенесли горькие невзгоды из-за вас, и они будут вам возвращены. Дайте ему попробовать его собственное лекарство.

— Не уходи, не уходи, спаси меня! Учитель, спаси меня… — Советник Лю упал на землю, преклонив колени перед Сюань Минем, и двинулся вперед на коленях, схватившись за край мантии Сюань Миня мертвой хваткой.

Со своего места на талии Сюань Миня Сюэ Сянь внезапно спросил:

— Тот, у кого есть фамилия. Лю, я прошу тебя об этом! Прошлым летом ты ездил в округ Хуа Мэн провинции Гуандун?

В разгар паники советник Лю решил, что спрашивает Сюань Минь. Качая головой, он неоднократно заверял:

— Я никогда раньше не ездил так далеко.

После ответа он продолжал умолять, дрожа:

— Спаси меня, пожалуйста, спаси меня…

— Как такое возможно? — резко спросил Сюэ Сянь.

— Это правда! Полная и абсолютная правда! Ни одно предложение не является ложным. Почему я вообще осмелился тебя обмануть? — Учитывая его нынешнее состояние и то, как его голова скребла по земле, советник Лю определенно не притворялся.

Как такое могло быть? Если он никогда не был в Хуа Мэне, почему у него отметка крови?!

Сюэ Сянь впился взглядом в ту сторону уха, где была отметина крови, на которую указал Сюань Минь. Он был наполовину озадачен и наполовину взбешен.

— Если есть хоть пол предложения, где то ты что-то скрываешь…

— Я бы не осмелился, правда не стал бы. Зачем мне… Ой!

Ради спасения Советник Лю был настолько усердным, что, казалось, готов был вскрыть голову, чтобы это могли увидеть другие.

— Правильно! Теперь, когда вы упомянули Гуандун и Хуа Мэн, я действительно помню кого-то, кто приехал оттуда. Рыбак, но я почти не общался с ним. Я купил только сферу, которая выглядела как золото, но на самом деле не…

— Сфера?! Как это выглядело? — Сюэ Сянь прервал советника Лю в тот момент, когда он услышал, яростно напомнив знакомое жужжание предвкушения перед игрой, и не мог не спросить:

— Где сейчас шар?

Советник Лю немного съежился, хмыкнул и бормотал:

— Это…

— Что ты бормочешь?! Скажи погромче! — Всякий раз, когда Сюэ Сянь сталкивался с людьми, которые запутались в таких критических моментах, он просто хотел подобрать их когтем и швырнуть в Южное море.

— Практикующий сказал, что золотой шар обладает достаточной духовной энергией, поэтому он помог мне вплавить его в жернов… — Голова советника Лю почти вжалась в его воротник.

Сюэ Сянь: «…»

Ты, черт возьми, взял тело настоящего дракона и превратил его в жернов? Как насчет того, чтобы засунуть в него твою ебучую сущность?!

Он был так взбешен, что прямо пробился сквозь пальцы.

Сюань Минь заметил, что он перестал двигаться и говорить, поэтому поднял ногу.

— Ты не можешь уйти, ты не можешь. Спаси меня, спаси меня, пожалуйста… — Советник Лю агрессивно схватился за край мантии Сюань Миня, не позволяя ему уйти, спасая его жизнь.

Сюань Минь посмотрел на него и присел. Он прошептал фразу, которую Советник Лю не понял, что-то похожее на древнюю строчку из Классики.

Затем он ударил тыльной стороной ладони по лбу советника Лю, который почувствовал дрожь в голове, похожую на звон десятков тысяч колокольчиков.

Он оживился и пробормотал:

— Я… метка исчезла?

Сюань Минь посмотрел на него и спокойно ответил:

— Это только гарантия того, что долг будет возвращен.

Советник Лю замер, как только услышал это.

Сюань Минь плавно сорвал край своей мантии, за которую ухватился советник Лю, встал и пошел прочь.

Советник Лю быстро изменил свою мелодию, выкатившись и воскликнув:

— Буддисты и буддийские школы всегда ценили сострадание превыше всего остального…..

Сюань Минь даже не взглянул на него, целеустремленно шагнув вперед, и равнодушно ответил:

— Этот бедный монах никогда не питал сострадания.