Медные монеты на алтарь предков

Глава 86: Заклинание долины (II)

Управлять тысячами трупов инь мог не только каждый. Таким образом, незнакомец, прячущийся в каменном лесу, мог быть не каким-то анонимным лакеем, а самим даосским священником СунЮном.

Когда эта мысль пришла в голову Сюэ Сяня, он внезапно почувствовал приступ боли в позвоночнике, который напомнил ему о том дне после катастрофы, когда кто-то воспользовался его усталостью, чтобы извлечь все кости из его тела — это было как хотя это происходило снова.

Но здесь и сейчас эта боль только заставила Сюэ Сяня связать свою нынешнюю обиду с предыдущей обидой. Сюэ Сянь почувствовал тошнотворное зловоние и посмотрел на массу трупов инь, заполнивших всю долину, а также сам каменный лес, и его лицо стало холодным, как мороз.

Он спокойно стоял и смотрел на набегающую волну трупов. Он слегка задел свою мантию, а затем был окутан коконом густого тумана.

В мгновение ока огромный черный дракон взлетел в облака и взревел. Горные вершины снова задрожали, и свирепый гром и воющий ветер обрушились на долину. В землю врезались молнии.

Густая масса трупов инь в долине начала разлетаться под молнией, как шершни из гнезда. Каменный лес взорвался от удара грома, и, когда расколотый камень взлетел в воздух, силуэт, одетый в серый голубь, упал на землю и исчез в море трупов.

При этом он сменил свой костюм и полностью слился с группой тел, чья плоть разлагалась, и их было невозможно заметить.

Черный дракон пролетел по небу, затем взмахнул своим длинным хвостом и послал мощный порыв силы через долину, которого оказалось достаточно, чтобы сломать горы и расколоть море Хунлун.

Там, где хвост дракона ударился о землю, теперь появлялись и расширялись огромные сосуды трещин. Груды инь трупов были сметены в небо сильным ветром, а затем опустился вниз, в землю, где они рассыпались в мешки с костями. Бесчисленные трупы стали катиться в трещинах земли.

В то же время в небо поднялся огненный дракон. Длинный могучий язык огня ревел в хаосе ветра и приносил круги трупов инь в свой голодный пылающий рот.

В черных облаках наверху Сюэ Сянь равнодушно смотрел вниз на схватку извивающихся, ползающих трупов — но даос Сун Юнь, тот, которого он действительно искал, прятался среди этого моря, как крыса в канализации. Он был даже не выше того, чтобы превратиться в залитый кровью скелет с клочьями плоти, отрывающимися от его тела.

Но какой смысл прятаться? Была ли разница между смертью сейчас и смертью спустя короткое время?

Те нити, которые соединяли расколотые кости в позвоночнике Сюэ Сяня, дрожали от чистой ярости и начинали дестабилизировать, потому что магическая сила, вложенная в них, истощалась. Физическая боль не была проблемой для Сюэ Сяня, но теперь вся боль только разжигала его гнев.

Вскоре половина трупов в горе была снесена ударами грома и бушующим пламенем. Поднятые силой драконьего хвоста Сюэ Сяня, они были поглощены землетрясением.

И среди неразборчивых стонов трупов инь, раздался пронзительный крик.

Сюэ Сянь холодно засмеялся, ударив хвостом о вершину горы. Склон горы издал оглушительный звук взрыва, а затем раскололся пополам, весь пик соскользнул вниз в долину, унося с собой бесчисленные валуны и расколотые камни, врезавшись в то место, откуда раздался этот крик.

Внезапно пыль поднялась в воздух и превратилась в удушающий серый туман.

Наряду с этим криком, остальные трупы Инь также были похоронены под горой, неспособные двигаться.

Это было? Неужели Сюэ Сянь отомстил?

Сюэ Сянь не собирался ни о чем спрашивать культиватора. Для него, даже сказать хоть слово этому человеку, значило бы позволить себе быть оскверненным злом Сунь Юна. Ничто не могло заинтересовать его в том, что говорил Сун Юнь, и дать этому человеку время сказать любое лишнее слово было излишеством милосердия.

Но чтобы так легко и без усилий пнуть этого ублюдка в пропасть? Почему-то это тоже раздражало Сюэ Сяня. Он потратил полгода, волоча всю парочку хромых ног в поисках своего врага, а теперь ему потребовалось самое большее час, чтобы убить своего врага.

Он словно ударил кулаком по стене из хлопка: это никак не повлияло на его гнев, но теперь он был раздражен больше всего на свете.

И в этот момент разбросанные по долине части тел и кости внезапно начали подергиваться и двигаться под вихрем ветра. В мгновение ока они превратили себя в море трупов инь — и из этой бесконечно глубокой трещины в земле бесчисленное количество трупов, которые упали, теперь вылезали наружу.

Молния не могла их уничтожить; огонь не мог их сжечь; дробящие их валуны не могли помешать им снова собраться вместе и они могли вылезти обратно из любой дыры.

Эти иньские души отказались уйти — и Сюэ Сянь, разгневанный, начал смеяться, потому что в грохоте возвращающихся к жизни костей, он снова услышал звук кого-то, пытающегося скрыть свое дыхание, хотя этот звук не мог дольше возвращаться с того места в долине, где он обрушил гору.

Увидев, что трупы инь снова начинают маршировать к нему, Сюань Минь наконец сдвинул пальцы, чтобы схватить кулон из медной монеты.

Тяжелая энергия Инь и горе душ, невинно погибших после стольких лет сближения в атмосфере, теперь стали похожи на липкую паутину, покрывающую всю долину. С движением трупов атмосфера стала настолько плотной, что все тела замедлились и были повреждены. Даже Сюэ Сянь или Сюань Минь не смогли бы этому помешать. И чем сильнее энергия инь, тем больше она втягивала в свои объятия живых существ — воздействие энергии инь было особенно сильным на драконов.

С незапамятных времен инь и янь тянулись и боролись друг с другом. Ничто не могло этого изменить.

Скорбь этих тысяч, даже десятков тысяч трупов инь могли сдвинуть горы и отклонить реки. Его сила была острой, как нож, и любой обычный человек давно бы превратился в кости.

Сюэ Сянь и Сюань Минь умели подавлять такие негативные энергии, но даже они не могли полностью уничтожить их. Когда трупы инь снова ожили и начали качаться вперед волнами, на коже двоих начали образовываться небольшие кровоточащие раны.

Как будто бесконечные тонкие ножи рассекали их тела.

Со временем раны становились все более многочисленными, а энергия инь и печальная энергия становились все плотнее и осязаемыми по мере того, как трупы продолжали возвращаться. Каждый раз, когда заряд Сюэ Сянь или магии Сюань Миня поражал группу трупов, энергия инь и печальная энергия только становились сильнее, погружая их в цикл, из которого они никогда не могли выбраться.

Неважно, сколько травм появилось на его коже, Сюэ Сянь не возражал, и он не обращал внимания на постоянно усиливающийся запах свежей крови — по сравнению с его периодами катастроф, это было ничто.

Он продолжал позволять этой ярости спокойно закипать внутри себя, пока он осматривал толпу трупов в поисках заклинателя, поражая человека ударами молнии каждый раз, когда он замечал его в долине. В беспорядке внизу Сюэ Сянь внезапно заметил Сюань Миня и внезапно запнулся, потому что монах тоже смотрел на него.

Он был на небесах, а Сюань Минь был внизу в глубокой долине. Расстояние между ними было таким, что они не могли видеть даже лиц друг друга.

Но в тот момент, когда Сюэ Сянь посмотрел на Сюань Миня, он почувствовал, как будто взгляд Сюань Миня содержал в себе какое-то особенно глубокое чувство. Он наблюдал, как Сюань Минь поднял руку, чтобы поймать что-то в воздухе, и зажал ее пальцами.

Сюэ Сянь увидел пятно красного цвета на руке Сюань Миня и внезапно понял, что то, что Сюань Минь поймал в воздухе, было собственной кровью Сюэ Сяня, падающей сверху.

В этот момент какая-то неописуемая, невыразимая эмоция внезапно вспыхнула в сердце Сюэ Сяня, как будто кто-то уколол самую уязвимую часть его плоти иглой.

Эта пронзительная боль возникла так неожиданно, что в какой-то момент, когда он отшатнулся от нее, Сюэ Сянь не понял, откуда она пришла. Пока Сюань Минь не перевел взгляд и не провел пальцами по подвеске с медной монетой.

Поскольку ни огонь, ни молния не могли повредить трупы инь, Сюань Минь вернул дракона огня. Когда он пробормотал какую-то молитву себе под нос, медные монеты в его руке начали мерцать, как будто какая-то давно застойная магия внутри них снова пробуждалась.

Из пяти монет на кулоне только у трех были сломаны печати, но свечение, которое они излучали, было таким ярким, что даже Сюэ Сянь, находившийся за облаками, почувствовал, как оно жгло ему глаза.

Когда медные монеты были разбужены кровью Сюэ Сяня, он начал чувствовать огромную волну жара в позвоночнике.

Ошеломленный, он наконец понял, что пронизывающая боль в его сердце была вовсе не его собственной болью — а чувствами Сюань Миня, переданными через медные монеты в тело Сюэ Сяня и взволновавшими его чувства.

Но прежде чем Сюэ Сянь успел среагировать, медные монеты уже резонировали с дикими вихрями ветра. Сюань Минь прочитал свою молитву, потирая кулон одной рукой и протягивая палец другой руки. Этот палец взмахнул воздухом, и внезапно в этом мутном воздухе, задушенном дымом и пылью, появился огромный талисманский символ. Талисман испустил оглушительное кольцо, когда Сюань Минь послал его в море трупов.

Данг~

В тот момент, когда талисман бросился в атаку, волна трупов пересекла море трупов, и их души поддались магии Сюань Миню. Когда звенело эхом, тела трупов начали дрожать.

Действительно: молния не могла их уничтожить; огонь не мог их сжечь; потому что инь и печальная энергия не могут быть побеждены такими силами.

В тот момент Сюань Минь спас души этих десятков тысяч трупов. Сюань Минь закрыл глаза и спокойно молился, сопротивляясь агонии от порезов, которые непрерывно появлялись на его коже.

Данг~

Еще одно кольцо, и море трупов над долиной замерзло, словно зачарованное. Медленно они повернули свои тела, и энергия инь рассеялась из тела Сюэ Сяня, казалось, вместо этого все тянулось к Сюань Миню.

Сюань Минь снова и снова давил на эти медные монеты, и, наконец, этот липкий кокон энергии инь полностью покинул Сюэ Сяня. Он устремился к Сюань Миню и плотно обернулся вокруг его тела, в то время как бесчисленные трупы по всей долине начали маниакально вопить о кольцо талисмана.

На мгновение Сюэ Сянь был слишком ошеломлен, чтобы двинуться с места, но затем, взмахнув хвостом, он исчез в порыве черного тумана, который заскользил в долину к Сюань Миню и врезался в землю перед монахом.

Сила удара Сюэ Сяня отправила окружающие трупы в полет, и земля снова затряслась. Черный туман растворился, и Сюэ Сянь в своей черной мантии встал перед Сюань Минем, подняв руку, чтобы защитить Сюань Миня от набегающей волны энергии инь.

Но как только Сюэ Сянь двинулся с места, он почувствовал, как новый приступ боли ударил его по позвоночнику. Он потратил слишком много магии, и нити, соединяющие его сломанные кости, на поддержание которых потребовались огромные усилия, теперь, казалось, были на грани разрыва.

Он почувствовал, как нервы в его ногах слегка отделились от него, и он потерял равновесие.

В то же время ослепляющий свет от кулона с медной монетой Сюань Миня становился все ярче, и монеты кружили вокруг ладони монаха быстрее, поскольку они начали яростно дрожать, как если бы они начали беспокоиться или начали поддаваться какой-то большой силе, давящей на них. Тускло-серая оболочка вокруг четвертой монеты начала трескаться, и из-под печати засиял яркий желтый свет.

Данг~

Глаза Сюань Миня все еще были плотно закрыты, и он, казалось, совершенно не осознавал все вокруг. Его голос, когда он читал свою молитву, был глубоким и спокойным, каждое слово целенаправленно звучало в сознании Сюэ Сяня.

Когда инь и энергия печали пронеслись по небу и поглотили землю, и когда эти трупы стонали и протягивали искалеченные руки, последняя капля тупости упала с четвертой медной монеты, и монета внезапно тряхнулась.

Сюэ Сянь внезапно почувствовал звуки в своей голове, похожий на открытие замка.

Он знал, что печать была сломана, и что он получал отголоски того, что звенело в голове Сюань Миня. Тем не менее, он не мог обуздать ошеломляющие эффекты видения — он почувствовал внезапное головокружение, когда пелена тьмы упала перед его глазами. Затем разрозненные сцены нахлынули на него, как прилив…

Его точка зрения в этом сне была заниженной — он был перенесен в тело ребенка. Не в силах контролировать свои движения, все, что он мог сделать, это проследить за взглядом ребенка и посмотреть вниз на нижнюю часть мантии человека, стоящего перед ним.

Земля была покрыта толстым слоем снега, который, казалось, доходил до его колен. Там стоял низкий стол, на котором были разложены разные книги, а кисть опиралась на подставку для кистей. Кончик кисти был покрыт тонким слоем льда.

Он услышал над собой приглушенный голос.

— Ты родился с костями Будды в своем теле. Ты не должен относиться к этому легкомысленно. Сегодня ты скопируешь здесь сутры. Вечером я приду за тобой.

Сам он ничего не сказал. Он схватил кисть и окунул ее в чернильницу, затем поднес к тонкой бумаге перед собой…

Внезапно небо потемнело, и он больше не мог видеть отметки, которые делал на бумаге. Сюэ Сянь услышал легкий хруст снега возле стола и медленно поднял глаза и увидел, что человек в белых одеждах вернулся. Он все еще не смотрел в лицо мужчине, вместо этого смотрел на его руку с почтением или с каким-то другим чувством.

Рука повернулась и вытащила из широкого рукава небольшой переносной обогреватель. Затем голос сказал:

— Тебе холодно?

Сюэ Сянь хотел усмехнуться и спросить:

«Почему бы тебе не постоять здесь весь день и не узнать, не замерзнешь ли ты?»

Но он сказал:

— Мне не холодно.

Его собственный голос тоже казался нечетким — он казался одновременно очень близким и находящимся на расстоянии от него. И все же Сюэ Сянь мог слышать, что это был голос ребенка, хотя он был таким холодным и спокойным, что совсем не походил на детский.

— Учитель не пытается причинить тебе вред. В твоем теле есть кости Будды. Ты не должен вести посредственную жизнь.

Мужчина вздохнул и положил обогреватель на колени Сюэ Сяня, затем похлопал его по макушке, как фигура отца. Он отвел его из этого заснеженного места в небольшое здание в глуши…

Это были воспоминания Сюань Миня.

Несмотря на размытость сцен сновидений, Сюэ Сянь сумел сохранить некоторую ясность.

Еще одна огромная волна головокружения захлестнула его разум. Он автоматически закрыл глаза и покачал головой. Когда он снова открыл глаза, его зрение снова было атаковано серией бессмысленных образов — иногда он был в коридорах храма, иногда в пагоде. Иногда его окутывала тишина, но иногда он мог слышать, как другие тихо разговаривают за пределами двора.

Иногда его рост был низки, а иногда и высоким — воспоминания располагались не в хронологическом порядке.

Сюэ Сянь почувствовал жар в позвоночнике и какой-то шепчущий звук у уха и понял, что его связь с кулоном Сюань Миня снова стабилизировалась. Эти размытые сцены стали более отчетливыми

Теперь он увидел, что снова сидит перед длинным столом. Посланник покорно устроился в углу стола, словно отдыхая — это выглядело мирно, но в то же время пугающе.

В руке он держал развернутый лист бумаги. Оно было покрыто текстом, и, просматривая его, он лишь мельком увидел некоторые символы в подписи письма. И в этих надписях он отчетливо увидел только двух, прежде чем его пальцы внезапно двинулись, чтобы сложить эту бумагу еще раз и отложить ее в сторону.

Этими двумя персонажами были Тайчан — Министерство церемоний.

Он взял кисть и окунул ее в чернила, затем написал на ближайшем листе бумаги редкие слова:

«Мы не должны откладывать ритуал Тайшань».

Затем он подвинул кисть, чтобы подписать письмо двумя буквами: «Тхондэн.»

Разум Сюэ Сяня закружился в недоумении. Он подумал, что, должно быть, неправильно прочитал письмо, но прежде чем он смог снова проверить, сцена перед ним снова изменилась…

Он стоял на балконе высокого павильона, и дворцовый фонарь поблизости излучал тёплое, неясное сияние.

Волнение от того, что он сам пишет, как Тхондэн, еще не прошло, так что прошло много времени, прежде чем он понял, что кто-то позади него разговаривает с ним. Он не мог слышать, что сказал другой, но теперь он повернулся, чтобы вернуться в павильон. Он подтолкнул к себе листок бумаги на каменном столе в павильоне и небрежно что-то сказал.

Хотя сцена все еще была мрачной, и хотя его голос все еще не был полностью отчетливым, он все же мог признать, что его голос был голосом Сюань Миня.

Он слышал, как говорит холодным и собранным голосом Сюань Миня. Он сказал одну фразу:

— Год Учэнь, седьмой день шестого месяца.

После этого Сюань Минь еще что-то заговорил или, возможно, задал другому человеку вопрос, но Сюэ Сянь не услышал ни слова. В его ушах звенело, и все его тело было холодным, когда он повторял фразу, которую Сюань Минь так небрежно произносил ранее, снова и снова в своей голове. Каждый раз, когда он повторял это про себя, ему становилось холоднее.

Боль в позвоночнике снова усилилась, но Сюэ Сянь онемел.

Год Учэнь был в этом году, а седьмой день шестого месяца был как раз днем ​​его катастрофы.

Другими словами… это был день, когда он был искалечен.

Он не мог поверить, что это так. Он почувствовал, как возникает странное чувство тяжести, которое удерживает его внутри. Ошеломленный, он хотел снова взглянуть на сцену, посмотреть, есть ли в этом видении кто-то или что-то вообще, что могло бы сказать ему, что то, что он только что услышал, было всего лишь совпадением.

Но его взгляд был прикован к этому каменному столу, и он, казалось, взглянул на что-то — в момент этого взгляда в его груди возникло странное, неописуемое чувство — очень слабое чувство, такое слабое, что Сюэ Сянь заподозрил, что это было не его собственный.

Казалось, это было отвращение или что-то еще.

Сюэ Сянь не имел ни времени, ни желания анализировать это чувство дальше, потому что он видел то, что было помещено сбоку от стола. Это были две маски: одна из серебра, тускло поблескивающая на свету; другой густо раскрашен торжественным и примитивным рисунком, с двумя длинными прядями волос, приклеенными сбоку от маски, как шерсть какого-то зверя…

Когда Сюэ Сянь уставился на пару масок, его разум стал пустым, а боль в позвоночнике только усилилась.

Эта боль была невыносимой. Казалось, что он прошел по всей длине его позвоночника и пробился в его сердце, а затем последовал за его венами и распространился по всему телу, вызывая у него ложное чувство — чувство внезапной паники, ужаса и печали…

Ни одно из других мигающих образов не появилось в сознании Сюэ Сяня Постепенно звон медных монет стих, унося с собой воспоминания.

Внезапно Сюэ Сянь закрыл глаза и долгое время не открывал их. Когда он это сделал, он снова отправился в пустыню долины. Долина была прямо перед ним, но ощущалась как мир.

В какой-то момент Сюань Минь прыгнул на ближайшую невысокую вершину. Он продолжал повторять свою молитву, которая бесконечно эхом разносилась по долине. Безжизненные стоны трупов инь превратились в плачущий плач, когда инь и печальные энергии, которые мариновались на этой земле в течение ста лет, начали растворяться.

Туман в долине стал настолько плотным, что Сюэ Сянь не мог видеть лица Сюань Миня. Он только видел, что Сюань Минь, казалось, смотрел на него. Магия все еще пульсировала в подвеске монаха, и в воздухе появлялось еще больше талисманов, излучающих тусклое золотое сияние, которое выглядело как огромная паутина, покрывающая все небеса и всю землю, окружая долину внутри своей клетки.

Это тусклое свечение не было ярким, но от его взгляда у Сюэ Сяня заболели глаза. Боль напомнила ему о том дне у моря и о золотых нитях, появившихся в воздухе, чтобы поймать его вну