Повелитель Тайн Том 1

Глава 198: Искусное Применение Особенности

Серебряный амулет внезапно стал ледяным, словно кристалл, спрессованный из бесчисленных снежинок.

Клейн вздрогнул, его разум мгновенно прояснился, а чувства страха и паники словно на время замерли.

Он поспешно влил свою духовную силу в амулет и пальцами вытолкнул тонкую серебряную пластину из кармана, уронив её к своим ногам.

В воздухе вспыхнуло тёмно-красное пламя, и раздалась серия тихих, непрерывных хлопков.

Ощущение покоя и глубокой тишины мгновенно распространилось, окутав половину спальни, госпожу Шаррон, Бессонного Коэнли и самого Клейна!

[cite_start]Чары Усыпления по своей природе не различали врагов и союзников[cite: 444]. При обычном использовании их нужно было бросать в сторону противника.

В таком случае на самого заклинателя действовали лишь отголоски эффекта, и он мог сопротивляться искушению заснуть.

Но сейчас руки Клейна были опутаны тысячами невидимых нитей, и он не мог бросить амулет. Ему оставалось лишь обменять собственное забытьё на сон госпожи Шаррон!

Однако подобный сценарий он уже давно продумал и был к нему готов, ведь это касалось его собственной особенности, отличавшей его от большинства Потусторонних низких и средних Последовательностей.

В одно мгновение веки Клейна отяжелели, и он неестественно погрузился в сон, в мир грёз. Госпожа Шаррон и застывший Коэнли тоже замедлились и замерли.

В этом неестественном состоянии Клейн во сне быстро обрёл самосознание, трезво понимая, что он спит.

При любом принудительном вторжении в сновидения или гипнотическом воздействии он мог сохранять ясность ума!

Так было и при столкновении со способностью Ночного Кошмара Данна, и когда Дейли проводила с ним ритуал медиумизма!

Щёлк!

Клейн силой воли разрушил сон и очнулся. Он почувствовал, что нити, сковывавшие его руки, ноги и тело, слегка ослабли. Госпожа Шаррон рядом с ростовым зеркалом выглядела растерянной, словно вот-вот очнётся от действия Чар Усыпления, но ещё не до конца пришла в себя. Коэнли рухнул на пол, Зеркало Медиума упало рядом амальгамой вверх, а револьвер отлетел к двери.

Шанс!

Воспользовавшись ослаблением нитей, Клейн высвободил левую руку, щёлкнул пальцами, зажигая бледно-голубое духовное пламя, и направил его на невидимые путы перед собой.

Одновременно с этим он поднял револьвер правой рукой и дважды нажал на спусковой крючок.

Бах! Бах!

[cite_start]Два серебряных Демоноборческих патрона вылетели из ствола, устремляясь к госпоже Шаррон[cite: 372].

Не дожидаясь результата, Клейн согнул колени, напряг спину и кувырком перекатился к Коэнли, разрывая оставшиеся нити на своём теле.

Главной целью его выстрелов было предупредить капитана снаружи, сообщить Данну Смиту, что внутри произошла непредвиденная ситуация и начался бой, и что им нужна срочная помощь. Конечно, если бы пули попали прямо в госпожу Шаррон, это был бы наилучший исход!

Но Клейн не думал, что с Потусторонней, возможно, седьмой или даже шестой Последовательности, будет так легко справиться.

В воздухе вспыхнули бледные языки пламени — это горели невидимые нити. В этой фантасмагорической сцене две серебряные пули точно попали в тело госпожи Шаррон.

Хруст, хруст!

Её тело в полупрозрачном пеньюаре, едва различимое, рассыпалось, словно отражение багровой луны в воде. Ростовое зеркало рядом с ней треснуло, разлетевшись на множество осколков размером с ноготь большого пальца; лишь немногие остались висеть в раме, каждый похожий на причудливую, искажённую ладонь.

Подмена? Способность Последовательности Демонессы? — Клейн краем глаза заметил это, уже перекатившись к Коэнли. Поскольку все нити были разорваны его движением, бледно-голубое пламя до него не добралось.

В этот момент госпожа Шаррон исчезла, а «спящий» Коэнли вытянул руки и начал душить сам себя, с такой силой, что у него потекла слюна и вывалился язык, но он не ослаблял хватку.

Но в Духовном Зрении Клейна поблизости не было ничего сверхъестественного!

Он внезапно вспомнил описание запечатанного артефакта 3-0217:

Самая опасная ситуация — увидеть самого себя!

Неужели Коэнли через ростовое зеркало увидел, как запечатанный артефакт 3-0217 отразил его самого? — промелькнула мысль у Клейна, и, не имея времени на раздумья, он выхватил ещё один серебряный амулет.

Треугольный. [cite_start]Это были Чары Упокоения[cite: 444].

— Багрянец!

Произнеся слово на древнем гермесском, Клейн влил в амулет духовную силу и бросил его.

Затем он опустил левую руку и коснулся Зеркала Медиума.

Краем глаза он убедился, что артефакт лежит лицевой стороной вниз и не отразит его.

Треугольный серебряный амулет вспыхнул ледяным синим пламенем. Мягкая и умиротворяющая тьма накрыла Коэнли и задела самого Клейна.

Чувство тревоги и беспокойства мгновенно исчезло. Хватка Коэнли на собственной шее ослабла. Клейн перестал ощущать себя на поле боя; он словно стоял у эркера в своём доме, глядя на тихую ночную улицу. Его тело и дух обрели покой.

Именно на это Клейн и рассчитывал!

В этот момент он вошёл в состояние крайнего умиротворения. Весь мир, казалось, сузился до него одного.

Благодаря этому чувству, в его голове внезапно вспыхнула интуитивная мысль:

Госпожа Шаррон собирается ударить меня в правый бок!

Это была боевая интуиция Клоуна. Клейн без колебаний схватил Зеркало Медиума и перекатился влево.

Едва он двинулся, как бесшумный кинжал, объятый чёрным пламенем, вонзился в то место, где он только что был, целясь ему в правый бок.

Силуэт госпожи Шаррон проявился вновь.

Перекатываясь, Клейн внезапно поднял Зеркало Медиума и направил его на неё!

Он приблизился к Коэнли не только чтобы спасти товарища, но и главным образом, чтобы подобрать этот запечатанный артефакт.

Иначе он не думал, что сможет продержаться против госпожи Шаррон до прихода капитана и надеяться на хороший исход. Талисман Солнечной Вспышки мог сработать против Потусторонней, но его эффект был не так силён, как против нежити, да и противница не стала бы стоять столбом, позволяя использовать амулет.

Если бы ничего не вышло, Клейну пришлось бы рискнуть и использовать Медный свисток Азика.

Объяснениями можно заняться и потом, когда жизнь будет в безопасности!

Но события развивались лучше, чем предполагал Клейн. Госпожа Шаррон выбрала внезапную атаку, не став мешать ему использовать Чары Упокоения и схватить Зеркало Медиума.

Так у Клейна мгновенно созрел простой план: не уклоняться от остаточного эффекта «упокоения», чтобы усилить предчувствие Клоуна, а затем, улучив момент, увернуться от атаки и направить Зеркало Медиума на врага!

Госпожа Шаррон в полупрозрачном пеньюаре промахнулась и уже собиралась броситься вдогонку за проворно перекатывающимся противником, как вдруг увидела зеркало — зеркало с тремя небольшими трещинами.

Поверхность зеркала пошла рябью, и из неё возник женский силуэт. Её густые чёрные волосы падали вперёд, скрывая лицо.

Клейн дёрнул левой рукой, и Зеркало Медиума проскользило по ковру на несколько десятков сантиметров, оставшись лежать лицевой стороной вверх.

Бледная рука высунулась из зеркальной глади, и женская фигура в одеянии, похожем на белую простыню, быстро выбралась наружу, бросившись на госпожу Шаррон.

Выражение лица госпожи Шаррон стало мрачным, её карие, невинные глаза подёрнулись тёмной пеленой.

Вокруг неё закружились семь языков чёрного пламени.

Свист! — одно из пламён сорвалось с места и угодило в женщину с закрытым волосами лицом.

У-у-ух!

Женщина вспыхнула, издав мучительный стон, и быстро исчезла.

Свист, свист, свист!

Чёрные огни, словно пули, один за другим полетели в Клейна.

Зрачки Клейна сузились, он без остановки перекатывался, не смея медлить ни секунды.

Однако его движения постепенно становились вязкими — почти невидимые нити снова опутали его, замедляя и сковывая.

Это было проклятие для боевых способностей Клоуна!

Один из чёрных огней пролетел мимо лица Клейна и упал на большую кровать госпожи Шаррон, но та не загорелась. Похоже, пламя действовало только на живые или, вернее, одухотворённые объекты.

Не успел Клейн обрадоваться, что увернулся от последней атаки, как в его голове вспыхнуло новое предчувствие.

Он резко дёрнул позвоночником, сменив кувырок вперёд на перекат в сторону.

Прозрачное ледяное копьё внезапно материализовалось и вонзилось в ковёр, прямо в то место, где Клейн должен был оказаться.

Белый иней пополз по полу, добравшись до Клейна, чьи движения и так были скованы нитями.

Он внезапно задрожал, его тело оцепенело. Он всё ещё мог двигаться, но крайне медленно.

Увидев, что вокруг госпожи Шаррон закружились новые языки чёрного пламени, а в руке сгустилось новое ледяное копьё, Клейн больше не колебался. Он сунул руку в карман и схватил Медный свисток Азика.

Кхе, кхе, кхе.

В этот момент Коэнли, оправившись от действия «упокоения» и «усыпления», поднялся на ноги и уставился на госпожу Шаррон пустым взглядом.

Его лицо, казалось, было подёрнуто тенью — молчаливое и зловещее.

Топ, топ, топ, — «Коэнли» бросился на ближайшую к нему госпожу Шаррон.

Та прищурилась, и чёрные огни, кружившие вокруг неё, один за другим полетели в «Коэнли».

Пш, пш, пш, — огни исчезли, словно снежинки, не причинив никакого вреда.

Клейн сначала опешил, а затем поднял правую руку и выстрелил в сторону госпожи Шаррон.

Бах!

Госпожа Шаррон увернулась заранее и метнула ледяное копьё. Однако оно лишь попало в «Коэнли», пробив его одежду, но не сумев пронзить кожу и заморозить.

Бах! — Клейн выстрелил ещё раз. Госпожа Шаррон отскочила к разбитому ростовому зеркалу и подобрала осколок размером с ладонь.

Она проворно продолжала двигаться, уклоняясь от пуль, и направила неровный осколок на снова бросившегося на неё «Коэнли», поймав его отражение.

Затем, уворачиваясь, госпожа Шаррон провела по поверхности зеркала ладонью, объятой чёрным пламенем.

В этот момент у Клейна закончились патроны. Он откинул барабан, и гильзы вместе с револьвером упали на ковёр.

Едва он, перекатившись, подобрал револьвер Коэнли, как услышал крик товарища.

«Коэнли» остановился, согнулся пополам, и его начало рвать. Сначала желчью, затем ярко-красным сердцем, а потом — горящими чёрным пламенем лёгкими и желудком.