Золото твоих глаз, небо её кудрей

422

Здесь будет уместно привести обширную цитату из фундаментального труда Л.Н. Щаранского «Советский цирк: 1917–1991» (Одесса: Оптимум, 2007):

«Советская общепитовская еда была омерзительна по многим причинам. Во-первых, в силу хронического недостатка продовольствия в СССР и особенно в РСФСР (другие республики снабжались лучше) работники общепита крали качественные продукты, чтобы поесть самим вволю. Блюда делали из отходов — всяких жил, хрящей, обрезков, тухлятины и т. п. Использовались также условно-съедобные продукты типа „армейского“ комбижира. Всё остальное заменялось хлебом. Например, классические советские котлеты представляли собой кругляши из сухарей, склеенных комбижиром с добавкой „мясного фарша“ из жил и хрящей.

Далее, советская столовская рецептура приготовления блюд была ориентирована на то, чтобы не тратить лишних усилий на приготовление. Тонкие операции — например, извлечение мелких костей из рыбы — обычно игнорировались вовсе, другие механизировались — как правило, неудачно. Другим способом ускорения процесса готовки были огромные количества зараз приготовляемой еды, в том числе такой, которая в принципе не допускает масштабирования. Например, чай и кофе варились в огромных баках. Неудивительно, что по вкусу эти напитки напоминали помои.

Однако это ещё не всё. Многие столовые были прикреплены к так называемым „подсобным хозяйствам“, где выращивали свиней. Свиньи питались объедками, остающимися от посетителей. Так как хозяйства делились со столовским начальством свининой, то в интересах столовой было производить как можно больше объедков. Для этого блюда должны были быть такого вкуса, чтобы даже очень голодному человеку не хотелось их доедать. Поэтому была разработана особая советская антикулинария — то есть кулинарные приёмы, отбивающие аппетит.

При этом дело было не просто в том, чтобы придать еде неприятный вкус. Слишком горькая, слишком солёная, тухлая и т. п. еда могла вызвать жалобы, проверки и т. п. Речь шла об искусстве по-своему тонком — вроде бы даже и не особенно испортив блюдо, отбить у едока всякое желание есть. При этом часто ставилась дополнительная цель — замаскировать легко определимые изъяны и дефекты продуктов. Советская кулинария свято следовала ленинским словам — „формально правильно, а по сути издевательство“.

Одной из самых эффективных антикулинарных добавок была так называемая „коричневая подлива“. Ей поливали блюда с „фабричным“ вкусом — например, макароны. Советские макароны делались из неподходящих сортов муки и к тому же всегда разваривались до совершеннейшего неприличия. Подлива отбивала желание ковыряться в клейкой макаронной слизи. Она же заглушала привкус гнили в мясе — не делая его при том более съедобным, как перечный соус или глубокая прожарка.

Большим достоинством „коричневой подливы“ была дешевизна — все ингредиенты можно было найти в пищевых отходах. Для готовки нужна была сковорода, на которой после многочисленных жарок остались горелое масло. Если этого не было, использовался растопленный комбижир. На сковородку клали лук, — как правило, гнилой или лежалый, — и обжаривали до размягчения. Могли добавить и другие овощные отходы. Сверху это посыпалось мукой, поджаренной на сухой сковороде (если в муке завелись черви, например). Иногда могли добавить томатную пасту. Всё это размешивалось и заливалось остатками недоеденного супа или чем-то подобным, а иногда просто водой из-под крана, и настаивалось. Получалась бурая гуща, которая и называлась подливой.»

Примечание 1. На самом деле столовский чай и кофе готовили следующим образом: в огромной кастрюле кипятили воду, туда заливали чайную заварку или кофе (приготовленный стандартным способом), после чего оставляли на малом огне. Подогреваемый в течении нескольких часов напиток приобретал специфический вкус.

Примечание 2. Откуда хемули узнали тайные советские столовские рецепты, было подробно рассказано во Втором Томе романа. К сожалению, Второй Том

Говно твой Второй Том был! И сам ты не лучше! — Парсуплет-Парсуплёткин, эсквайр.

Опять ебучий недопёсок мне примечание погрыз. Как же надоел-то он, выродок околевший, даже после смерти всё гадит и гадит. Хорошо хоть Администрация ещё не прибежала. — Автор.