Золото твоих глаз, небо её кудрей

Действие шестьдесят девятое. Какжетаки, или Два уважаемых существа договариваются работать по-новому

21 января 313 года о. Х.

Резиденция Губернатора Директории

11 часов.

Сurrent mood: productive/продуктивное

Сurrent music: О. Газманов — Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом

В чёрных панталонах с ярко-жёлтой мотнёй, ранним утром двадцать первого числа зимнего месяца января, мягкою бурбулисьей походкой в крытую колоннаду меж крыльями старой губернаторской резиденции вышел губернатор Директории Лавр Исаевич Слуцкис, которого за глаза и в глаза называли просто ЛИС.

Как обычно, он устроился в высоком кресле возле фонтана. Пол был выложен чёрными и белыми плитками, фонтан украшен изображениями ветвей акации. У ног бурбулиса лежали соцветия звёздчатого остролиста. Их одеколонный аромат не перебивал никакой скверный запах. Господин губернатор пах как дорогой кожаный диван. Институтские генетики поработали на совесть.

Откровенно говоря, ЛИС побаивался обращаться в ИТИ: неприятный эпизод с бывшим директором Института Нефритовым Сокровищем мог повлиять на их отношение к нему. Учёные вполне могли пристряпать ему какую-нибудь гадость на генетическом уровне. Но вроде бы всё обошлось. Недельку пришлось проспать в зелёной водичке, зато омерзительного запаха как не бывало. Кроме того, ему убрали несколько мелких болячек, выровняли цвет шкуры и увеличили член. Последнее ему очень пригодилось прошедшей ночью. Выйдя из ИТИ, он первым делом заказал себе для досуга юных лисичек, с которыми резвился до рассвета. Лисоньки оказались чудо как хороши. И не морщились, не фырчали, как раньше, а отдавались любимому делу с пылом, с жаром. Так что сейчас ЛИС чувствовал сонливость и слабость в ногах. Несмотря на три чашки крепчайшего кофе, который сварила Лэсси. То есть которое сварила — потому что Лавр Исаевич и здесь провёл реформу в пользу простого электората, отменив мужской род слова «кофе». Как слишком сложный для существ с умеренным IIQ. Которых в Городе Дураков с каждым днём становилось всё больше.

Откровенно говоря, ЛИС и это утро провёл бы в постели. Но сегодняшняя встреча была чрезвычайно важна. От её результатов зависели дальнейшие планы Лавра Исаевича на жизнь.

Селяви Шершеляфам де Пердю явился минута в минуту: ему было назначено на одиннадцать, он и прибыл в одиннадцать. Выглядел он неважно. Левое ухо отсутствовало, левую глазницу прикрывала чёрная повязка. Шёл он сгорбившись, опираясь на палочку — от костыля он отказался, но повреждённое колено давало о себе знать. За ним семенил мелкий пегий офис-менеджер с портфелем в зубах.

Для господина де Пердю было принесено почти такое же кресло, как и для самого губернатора: продуманный жест. На который старший дознаватель не обратил внимания — или сделал вид, что не обратил. ЛИС это запомнил.

Вежливо пожелав гостю здоровья и добра, ЛИС предложил ему кофе. Тот не отказался. Лэсси — которая умела быть рядом, но незаметно — принесла его через пять минут. Это время собеседники скоротали за разговором о здоровье и текущих проблемах. Шершеляфам пожаловался, что из-за навалившихся дел никак не может лечь на ребилдинг в ИТИ, так что приходится ходить с одним глазом и переломами. Зато он подготовил план большой облавы на учкудукцев, каковой и собирается представить губернаторскому вниманию.

Лэсси принесла кофейник, поставила на треножник между креслами. Господин Шершеляфам осторожно окунул бомбилью^{472} в чашечку и сделал пару глотков. Прикрыл глаз и изобразил на лице довольную мину.

ЛИС решил, что настал психологический момент для начала разговора.

— Не буду ходить вокруг да около, — решительно сказал он. — Наш прежний полицмейстер предпочёл удалиться в изгнание вместе с господином Пендельшванцем. Место вакантно. Как вы смотрите на то, чтобы его занять?

Господин де Пердю не выдал себя ни единым словом или жестом. Лицо его осталось бесстрастным. Но предательский шорох за спиной свёл на нет все эти усилия. У старшего дознавателя шевельнулся хвост.

Воистину, трудно удержать свой хвост в покое, когда ты глубоко взволнован! Уж вам ли этого не знать, батенька! То есть — глубоко уважаемый и любимый мною почтенный читатель!

Ежели вы мужчина — вспомните молодые годы, когда сладострастные мечтания будоражили кровь вашу! Не случалось ли вам — иногда в совершенно неподходящем месте и в самое неподходящее время — чувствовать некое стеснение в джинсах ваших? И всё потому, что самая простодушная часть вашего тела приняла мечтания за реальность и неожиданно налилась кровью? Да не конфузьтесь вы так, тут все взрослые люди… Ну а вы, барышни? Случалось ли вам — не в юности, а где-то за тридцать — возмечтать о каком-нибудь прекрасном принце столь живо, что стринги намокали? Нет? Ну, мне вас жаль… а глазки-то ваши блеснули, ей-Богу, блеснули! Было, было! Но вы же не признаетесь нипочём. И чем чаще бывало, тем меньше вы признаетесь. Уж такова женская натура! Ну хорошо, хорошо, не будем вгонять вас в краску. Кстати, а краснеть вам случалось? Ну вот прямо багроветь через всё лицо по шее до ямочки меж грудями? Нет? Ну хотя бы ушки, ушки-то у вас багровели? Ну разумеется! И тоже, согласитесь, глупо получается: вы вся такая независимая дама, а ушки предательски пылают! Ах, эти ушки!

Так вот, точно такую же предательскую роль у псовых играет хвост. Как тяжело сдерживать его естественные движенья! Даже когда это остро необходимо!

Вот например. В те времена, когда Древние ещё обитали среди людей и не шифровались, был такой Сэнмурв, полубог. Жил он в Персии и выглядел как крылатая собака — и, соответственно, имел хвост. Этого Сэнмурва очень полюбил князь Владимир Святославович — который «Красно Солнышко» — и сманил его к себе на Русь, где было сплошь язычество и культ всяких хороших богов типа Перуна и Велеса, которым были построены дивной красоты капища. Но Сэнмурва он в капище не поселил, а держал у себя, и даже называл его по-нашему, по-русски — Симарглом. И вот однажды князь утром вернулся с пьянки, а Симаргл тому очень обрадовался и со всей дури замахал хвостом. И случайно сшиб им бутылку с Данцигским аквавитором, присланным князю из самого Данцига в знак безмерного уважения. А князь тою заморскою водчарой хотел как раз поправить здоровьичко. Шибко разгневался князь, выгнал Симарлга на мороз, а потом и вовсе разочаровался в язычестве и стал православным. Ну и всех тоже покрестил — как водится, огнём и мечом. И пропала на Руси всякая радость да веселие, а начались одни посты, сухоядение и тощища. Отощавшие от постов русские мужики проебали все битвы с монголами и наступило у нас татаро-монгольское иго на триста лет. Да и потом проблем хватало. А всё из-за хвостомашества!

Или вот ещё был случай. Американская актрисулька Гуппи Грейп состояла в связи с молодым продюсером Харви Вайнштейном и собиралась уже и замуж за него выходить. Однако у того Харви писька была так себе, к тому же криво обрезанная. Так что для здоровья Гуппи встречалась с одним чернокожим баскетболистом. Об этом и не узнал бы никто, если бы не её собачка Чу-Чу. Однажды баскетболист забыл у Гуппи свои трусы-боксеры, а Харви их нашёл. Гуппи почти уж было отпизделась, но Харви провёл следственный эксперимент — дал понюхать трусы Чу-Чу, и та завиляла хвостом. Так-то он и понял, что Чу-Чу эти трусы уже нюхала и знает владельца — а значит, Гуппи ему неверна. Тогда Харви выгнал её на мороз, а сам разуверился в женщинах и стал считать их потаскухами. Оттого он всю жизнь их грубо домогался, пользуясь служебным положением, а разоблачён был, когда ему было сильно за шестьдесят. Неверную же Гуппи он задвинул, и она не раскрутилась, а тихо снаркоманилась и умерла в нищете и безвестности. И не снялась в прекрасных фильмах «Украшение дня» и «Другая женщина» Вуди Аллена, «Тутси» Сидни Поллака, в эпичных кинолентах «Папа, я и Польша» и «Приговор Франтишеку Клоссу» Анджея Вайды, в фильмах «Апокалипсис» и «Соль перца» Мэла Гибсона, в феминистском «В ожидании семени» Пенни Маршалл и многих других — которые из-за этого были или не сняты вовсе, или вышли хуже, чем могли бы быть. Особенно жаль неснятую фантастическую драму «Человек, который хотел стать человеком» Джеймса Фрэнсиса Кэмерона. Этот шедевр Кэмерон не снял только потому, что не нашёл подходящую актрису на главную роль. А снимись в нём Гуппи — о, это был бы лучший фильм начала XXI века, все бы на него молились, дрочили и рыдали, и всё это одновременно. А без Гуппи пришлось Кэмерону снимать пошленький «Титаник». И никто даже не подозревает, какого шедевра лишилось человечество! А всё из-за хвоста, так не вовремя дёрнувшегося!

Да чего уж там! Вот была одна история… хотя нет, этого я вам, пожалуй, рассказывать не буду, А то у вас в голове всё перемешается и вы забудете про книжку, которую читаете. Это, конечно, не про вас, батенька- вы у нас читатель не токмо проницательный, но и опытный. Вам ничего не сто́ит удержать в голове десяток-другой сюжетных линий и пару сотен героев. Но ведь остальные-то, остальные! Совсем уже не те читатели пошли! Эрудиции нет, внутренней культуры нет, внимания к деталям — кот наплакал, сопереживания героям — жук накакал. Это не про вас, не про вас, это про других, плохих читателей. Которые, наверное, даже и не помнят… а, впрочем, что с них взять! Хотя мораль сего наставления должны уловить даже они. Придерживайте свои хвосты и прочие части тела, следите за ними. И за собой. И вообще — ходите опасно.

Старший дознаватель осознал, что прокололся. Так бы он ещё полчаса кривился, ломался, ставил условия — и наконец, дал бы себя уговорить. Но теперь всё это было уже бесполезно. ЛИС был такой же псовый, как и Шершеляфам, и всё прекрасно понял.

Поэтому пёс просто сказал:

— Смотрю положительно. Но почему я? И почему сейчас?

— Видите ли какое дело, — тут ЛИС всё-таки немного смутился. — В Городе происходят серьёзные изменения. Работать по-старому уже невозможно. Эти методы уже не соответствует реалиям.

Господин Шершеляфам закончил с кофе, поставил чашечку на пол^{473} и спросил:

— Каким именно реалиям?

Лавр Исаевич подумал про себя, что старший дознаватель — существо толковое. Он не стал ворчать и недовольничать, хотя причины у него были.

— Основных факторов три, — начал он. — Первый и главный: дураки. В Директории их было пренебрежимо мало. У нас их много, а будет ещё больше. Второе: передачи. Просмотр эфирных передач уже стал главной формой досуга. Обывателей больше ничего не интересует. И третий фактор…

— Учкудуки, — перебил старший дознаватель. — Они сеют хаос, а сейчас подгребают под себя наркоторговлю.

— А вот и нет, — прищурился ЛИС. — Есть вещи пострашнее учкудуков. Например, финансовый кризис. У нас чрезвычайно увеличились бюджетные расходы. Проще говоря, у нас нет денег, господин де Пердю! В том числе — на содержание полиции. Я вынужден существенно сократить средства, выделяемые на содержание полиции.

К чести полицейского пса, тот не стал размениваться на охи, ахи, какжетаки и прочее бессмысленное бухтение. Он почесал глазную повязку и спокойно спросил:

— Раз вы это говорите, Лавр Исаевич, значит, у вас есть предложение по альтернативному варианту финансирования.

— Самофинансирования, господин де Пердю! — торжественно объявил ЛИС. — В этом-то вся и суть! Полиция должна приносить доход! И себе, и бюджету! А для этого полицейским надлежит вплотную заняться экономической деятельностью.

— Хотелось бы больше конкретики, — осторожно сказал Шершеляфам.

— Ну например так, — улыбнулся ЛИС. — Вот, допустим, есть хороший вкусный бизнес. Что мешает полиции зайти в офис этой конторы, хозяев отпиздить и переписать на себя активы? А на бывших владельцев оформить уголовку?

Вот тут господин де Пердю всё-таки поморщился. Подобные методы он считал неизящными.

— Ну… — сказал он. — Есть же налоговые проверки, блокирование банковских счетов…

— Это всё мышкины слёзки! — отрубил ЛИС. — Я собираюсь очень сильно урезать бюджет. Считайте, что его у вас уже нет. Полиции нужна собственность и бизнесы, приносящие прибыль. Идите и возьмите их!

— В нашем ведомстве такие дела рассматривались, — сказал Шершеляфам. — Это можно провернуть в том случае, если у хозяина бизнеса рыльце в пушку. Иначе любой суд такое дело завернёт.

— С судом проблем не будет, — сказал ЛИС. — У меня уже готов план по совершенствованию и удешевлению судопроизводства. В общем, считайте, что жаловаться терпилам некуда.

— А что делать с прежними владельцами? — решил уточнить Шершеляфам.

— Да что хотите. Если бизнес сложный и завязан на руководителя — оставляйте его в качестве наёмного работника. Пусть работает на вас. Родственников взять в заложники. Ну, навесить на них какое-нибудь дело, например. Сказать, что они учкудукцы, выбить чистуху… ну не мне вас учить. Ещё лучше — отобрать все права и сделать своей собственностью.

— Холопить просто так — это не по понятиям, — напомнил полицейский.

— Понятия? — с невыразимым презрением сказал ЛИС. — Шерстяные кладут на понятия большой и длинный, и что? Давно пора избавиться от этого хлама!

— Недавно я говорил кому-то, — протянул пёс, — что полиция — меньшее зло. Даже если полицейские — это стая мерзавцев и садистов, упивающихся своей безнаказанностью. Теперь я в этом уже не так уверен.

ЛИС зевнул, показав на мгновение розовый дрожащий язык.

— Ну это крайний вариант, — признал он. — Если терпила окажется нормальным, ему можно будет что-то оставлять. Зарплатку положить честную. Чтобы мог в кабаках сидеть и девочек… А, ну да. Девочек ему можно будет подгонять от полиции. По льготным ценам. И наркоту тоже. Да ему же хорошо будет! Работай себе и работай, корми нас. Ну а если будет выёбываться — тогда уже по плохому.

— М-м-м, — протянул господин Шершеляфам. — Я всё равно не в восторге, но… Если такова государственная необходимость…

— Именно такова, — заверил его ЛИС.

— В таком случае я должен прямо сейчас понять, как будут делиться средства, добытые таким путём.

— Как обычно, — ЛИС слегка удивился. — Половина на общее, остальное между своими. Три процента Братству. Эти не простят такое делать мимо них… Но этого мало — бизнеса отнимать. Нужно и самим что-то производить. Тут есть множество возможностей. Например, метамфетамин — прекрасная вещь. Незаслуженно забытая. Он очень бодрит и прекрасно подавляет голод. То, что нужно для счастья низшему электорату. Также интересны эфемерол, дренкром, прозиум, ньюк. Экстази опять же. Айс не наш продукт, но закоротить на себя поставки очень желательно.

— А как же опиаты? — не понял де Пердю.

— Это моя деляна, — тоном, не терпящим возражений, сказал Лавр Исаевич. — Но общую идею вы уловили?

Пегий офис-мендежер заскулил: видимо, ему хотелось пописать. Обменявшись взглядами с ЛИСом, хозяин отправил его в заросли остролиста. Портфель он оставил на полу, где чашка^{474}.

— Я согласен, — сказал пёс. — Но у меня есть одно условие. Вы отдадите мне учкудукцев. Мы не будем с ними договариваться, вести с ними дела, крышевать их и так далее. Мы будем их уничтожать.

— Да вырастят вам глаз, господин Шершеляфам, — не понял ЛИС. — Зачем такие ужасы?

— Глаз — это мелочи, — нетерпеливо сказал полицейский. — У меня ничего личного. Просто они действительно опасны, Лавр Исаевич. А сейчас станут ещё опаснее.

— Не понимаю, — сказал лис. — Они же сумасшедшие.

— Вот именно! — голос старшего дознавателя сделался железным. — Общественное благонравие основано на страхе обывателя перед силой государства. Учкудукцы нас не боятся. Они готовы умирать за свои идеалы. Я убедился в этом лично. Они управляются из внешнего центра. С которым мы ничего сделать не можем. И самое плохое. То, что они проповедуют, во многом похоже на правду.

— Правду? — не понял ЛИС. — В смысле?

— Лавр Исаевич, — сказал пёс с каким-то непонятным выражением. — Вы когда-нибудь видели гав'виаля? Хоть одного?

— Они высоко сидят, — ЛИС поднял голову к небу. — Но те, кто меня посадил в это кресло, были облечены властью от них.

— Вот-вот, — протянул пёс. — Вот и я о том же.

— Меня это не е… интересует не в первую очередь, — ЛИС потянулся. — Принимайте дела. И как можно скорее приступайте. Начните… ну, например, с таких тем, как недвига. И алкоголь.