Счастливый случай

Глава 114

Даже если бы Шер закрыла глаза, то холод не почувствовать было невозможно. Словно ледяной вакуум Космоса просачивается сквозь обшивку "Случая"… Но страшно ей было только за то, куда он ушел. Это был её Ник, что бы там сейчас ни стояло за его спиной, какие бы бездны ни видели его глаза. Теперь она уже сомневалась в безопасности того, что он затеял, и молча молила Звёздную Матерь и богов Корусанта, чтобы всё кончилось. Чтобы он вернулся. Чтобы отогреть. Сердцем, теплом души, дыханием…

— Я же всё уже рассказал, — выдохнул наемник.

— Мы проверили ваши слова, — тон не оставлял сомнений — проверили. Со всей тщательностью. — Но факт остается фактом — нападение было совершено. Вы понимаете, что это означает?

Наемник понимал. У него окаменело лицо.

— Но, поскольку вы были введены в заблуждение недобросовестным нанимателем, — Ник прохаживался вокруг стула, и пленник чутко ловил его шаги и звуки голоса, — мы можем проявить некоторое снисхождение…

На лице пленного отразилась отчаянная надежда и злобная, жестокая радость — на мгновение, потом он вернул контроль над собой.

— Это означает, — штурман остановился у него за спиной, — что вам придется отработать свою свободу и свободу ваших людей, если она вас интересует, конечно.

— Ин… — наемник кашлянул. — Интересует.

— Дайте ему воды, — распорядился Ник.

Да… Это был СИБовец… Не поверить в это было невозможно. Даже ей стало не по себе. Памяти нужна только тонюсенькая соломинка, чтобы вытащить целый ком воспоминаний, ощущений и образов… Она вспомнила даже запах ароматической воды, которую щедро полил на себя её дознаватель, когда он стоял рядом, так же близко, как сейчас Ник к пленному… Этот запах будет преследовать её всю жизнь… И как в голове всё звенело, и было больно смотреть на имперского офицера, который её о чем-то спрашивал и спрашивал…

От голоса Ника Шер вздрогнула — так неожиданно он вторгся в ее воспоминания. Но к пленному подошла почти неслышным, уже твердым шагом военного человека. Холодок синтепласта коснулся губ связанного бандита. Шер медленно наклоняла стакан ему в рот, но две струйки все-таки вытекли сначала из уголков его рта.

Наемник пил жадно, захлебываясь. И пока он пил, седой высокий человек с резкими чертами лица смотрел на него отсутствующим взглядом.

— Мы вас отпустим, — ровно заговорил Ник, когда пленный облизал губы, собирая последние капли влаги. — Вы найдёте того, кто вас нанял. Выясните у него, зачем ему женщина. Способ, которым вы будете выяснять это, нас не интересует.

Наемник улыбнулся потрескавшимися губами.

— А как передать информацию, сэр?

— У вас ведь есть ай-ди "Гейлы", — холодно ответил Ник, не сводя с него взгляда. — Отправите сообщение для корабля.

— Да, сэр, — наемник наклонил голову.

Напоив пленного, Шер так же чётко и неслышно отошла к стене, не взглянув на Ника, хотя всё это время он стоял совсем близко от неё, за спиной привязанного. Боялась отвлечь? Или просто так вёл бы себя человек, которому агент безопасности дал распоряжение во время допроса. Нет, она не боялась глаз Ника, ей не хотелось увидеть в них отчужденность. От этого мира, от её любви, от её тепла. Шер снова прислонилась к стене, бросая взгляды на пленного. Человеку, которым занялись имперские спецслужбы, считала Шер, можно только посочувствовать. Но не этому.

— Вас развяжут через полчаса, — Ник снова прошелся вокруг наемника. — Деньги за работу вы уже получили, способ их перевести на место высадки наверняка найдёте. Оружие купите новое. Каждому из вас сделана инъекция. Размеренные фразы падали в тишину. — Передадите информацию — получите сообщение, какой препарат принять, чтобы нейтрализовать действие введённого яда. Это способ обеспечить выполнение условия, на котором вы получите свободу.

Пленный дернулся

— Вы же не думали, что вас отпустят просто так?

Презрение, насмешка, холод высокомерия в голосе. Едва ощутимо — и оттого куда действеннее, чем если бы говорящий откровенно издевался.

— Я понимаю, сэр… — выдавил наемник.

— Надеюсь, что действительно понимаете, — бросил Ник. — Ждите.

И направился к выходу.

Это было почище Кесселя. Смерть с открытой датой… Когда пообещали развязать через полчаса, дали попить воды, когда пленный полностью уверился в том, что он выкрутился, отделавшись испугом и обещаниями, которые вместе с происшедшим можно забыть, как страшный сон, в ближайшей кантине… А смерть уже делает свое чёрное дело в твоей крови, убивая тебя ежесекундно, по клеточке. Сейчас — одна, ещё одна… И от неё не убежать, как от самого себя. Она стала тобой… Есть только одна возможность избежать её, и Шер не сомневалась, что человек, который не задумываясь убивал, не остановится ни перед чем, чтобы уцелеть самому. Это был сильный и беспощадный ход… И опять, как в "Приюте", когда она узнала, что Ник — СИБовец, ей невольно подумалось, что их встреча могла быть совсем другой… Но… мысль мелькнула и исчезла. С Ником хотелось жить настоящим, каждой его бесценной секундой, и мечтать о будущем…

Шерги вышла вслед за штурманом, без суеты и спешки, как вышколенное сопровождение, не забыв выключить освещение и заблокировать дверь. Но, оказавшись снаружи, она шагнула к нему, стоящему поодаль, и взяла его руку своей ладонью. Пусть она прицепилась к нему, как майнок… Пусть.

Ник молча прижал её к себе, зарылся лицом в волосы, вдыхая запах.

— Выпускать их придётся Дэй, — шепнул он. — Рик, насколько я почувствовал, спит, и ему очень нужен отдых.

— Дэй? — так же шепотом повторила она с закрытыми глазами. — Дэй, которую они должны были захватить?! — глаза у Шер сразу открылись. — Это не опасно?

— Это единственный член экипажа, чья внешность им известна, — тихо пояснил штурман. — И голос наверняка тоже. Они и так её знают. То, что именно она выпустит их, подтвердит, что наемников натравили на имперского агента. А слухи в этой среде расходятся очень быстро… Лучшего способа стряхнуть с её хвоста почти всех охотников у нас нет. Но мне придётся быть на подстраховке, так, чтобы они меня не видели… От страха, бывает, у людей отказывает инстинкт самосохранения.

— Ты её сам проинструктируешь? — спросила Шерги и вздохнула. Да, майнок, потому что так не хочется отпускать его… Эти тонкие пальцы, это надежное плечо… — А возьми меня с собой, на подстраховку? — в ее просительной интонации прозвучали нотки робкой надежды. — Ну, пожалуйста…

— Уверена, что сможешь не задеть Дэй? — он пригладил светлые волосы, им же самим и растрепанные.

— С какого расстояния? — честно спросила она.

— От двери до двери, — так же честно ответил Ник. — Если придётся стрелять — то на поражение. Стан не достанет.

— Могу гарантировать, не задену. Так точно, на поражение, — подтвердила она без тени улыбки.

— Сила, чему я учу любимую женщину и врача… — вздохнул штурман, снова прижимая ее к себе. — Пойдём… У нас ещё двое.

— Защищать наше счастливое будущее, Ник, — сказала она мягко. — И знаешь… Мне нравится, что ты меня связываешь… Только не отпускай… — тихо попросила она. — Ну, и пойдем уже, времени — в обрез….

Второй разговор не занял много времени. Правда, пленных пришлось будить медикаментозно. Штурман был так же немногословен, сухо поставил в известность о введённом препарате, условиях, которые обеспечат им жизнь, сообщил, сколько у них времени до освобождения, и покинул помещение, покосившись на повязки на глазах боевиков.

— Всё на этом? — спросил он, останавливаясь в коридоре.

— Ну, ещё кэп убедительно просил вести себя смирно и не вляпаться в очередную интересную историю, — усмехнулась Шер, предусмотрительно отводя руки за спину. — Ну и высадить на Нексус-Ортай мистера Карво… Хотя, мне кажется, ему ещё рановато… Правда, мне не удалось сказать об этом Рику, он так вымотался… — вздохнула док.

— Думаю, в джунгли ему тем более рановато, — усмехнулся штурман. — Схожу спрошу у него, что ему обещал Рик. Можешь пока подобрать ему аптечку в дорогу?

— Ну а как же, Ник, — улыбнулась Шер своей мягкой улыбкой, — я и не отпустила бы его без этого. И пусть он всё равно покажется врачу, передай ему, — попросила она. — Ну, и я в трюм, заодно разберусь с медикаментами, — сцепляя пальцы за спиной ещё крепче, добавила Шер. Прозвучало это не очень радостно. — А… А мистер Солка и Лес… — нашла, чтобы такого ещё спросить девушка, уже сделав шаг в сторону лифта. — Они с нами, или…

Собирая тарелки в мойку, Лес что-то напряженно обдумывал. Движения стали более стремительными и в то же время чёткими, словно он не занимался простой домашней работой, а решал сложную задачу, требующую максимальной концентрации.

Это не укрылось от Дэй, она довольно долго раздумывала, стоит ли нарушать сосредоточение мальчика, а потом, когда стол снова стал девственно чистым, а то, что осталось было готово к переноске, она всё-таки не удержалась и позвала:

— Ле-ес…

Склонившийся над посудой Райно оглянулся — быстрым движением, как оглядывается застигнутый над кражей сосиски кот. — Да, мэм?

— Прости…те, но у меня не получается называть тебя на "вы", — сказала Дэй совсем не то, что собиралась, — ты точно наелся?

Лес мотнул челкой в знак согласия.

— Я же ещё не взрослый, — пояснил он. — У нас не положено обращаться к взрослому на "ты", если нет статуса.

— Вот оно что… — раздумчиво протянула женщина, — так ты наелся или нет?

— Наелся, — подтвердил Лес, громыхая тарелками. — Вы прекрасно готовите, спасибо.

— Тебе спасибо, — улыбнулась Дэй, и снова легонько коснулась макушки мальчишки, ей показалось, что его волосы пахнут травами, — а если не военная тайна, над чем ты так… — она запнулась в поисках подходящего слова, — интенсивно размышляешь?

Лес словно стал меньше под её рукой.

— Так заметно, да? — смущённо спросил он. — Вечно я забываюсь… Я думал, почему вы так по-разному относитесь ко мне.

— В смысле "вы"? Люди? — переспросила Дэй и чуть сдвинула брови, отчего между ними образовалась морщинка.

— Нет, — Лес начал загружать тарелки в моечную машину. — Вы — экипаж этого корабля. Капитан… чуть не постоянно держит руку на кобуре, но согласился дать мне работу. Штурман — будто меня тут вообще нет. Вы, женщины, наоборот, как с равным…

Дэй рассмеялась, смех был мягким и каким-то ласковым:

— Лес, солнце ты моё незаходящее, я в экипаж попала ещё позже тебя — поэтому про остальных ничего сказать не могу… И капитан, и штурман люди суровые и, похоже много чего нехорошего повидали на своём веку, наверное, оттуда всё и идёт. И опаска в том числе. Наверное, они видят тебя не так, как женщины, и не так, как я, — Дэй вздохнула, — ты уж прости, но я вижу не самого счастливого мальчишку в этой Вселенной, которого так и хочется обогреть и накормить, — она улыбнулась. — Мои близнецы будут постарше тебя, — голос едва заметно дрогнул. но женщина быстро справилась с собой, — а дети должны быть счастливы… А ещё… ты мне напоминаешь мальчишек, с которыми я вместе росла в интернате. Видишь, как много всего. И это только у меня.

— В интернате? — Лес взглянул на нее с любопытством и опустил крышку заполненной машины. — Наверное, надо сказать, что я сочувствую. Если у вас в интернате хотя бы наполовину такая же скука смертная, как у нас…

Женщина кивнула

— Ещё какая. Хотя… в корпоративном интернате была большая библиотека, и меня оттуда не гнали.

— Библиотека… — Лес вздохнул. — Библиотека — это всегда интересно. Хайлан говорил, что много знает о разных народах, я надеялся с ним поговорить. Но он даже на обед не вышел.

— Наверное, он не слишком хорошо себя чувствует, нужно просто подождать, — и улыбка снова тронула губы Дэй, а потом она спросила: — Прости, если это больно, то можешь не отвечать, но я всё-таки спрошу, — женщина набрала воздуха в грудь. — А как ты попал в интернат?

— Да так же, как все, — Лес пожал плечами и загремел вилками. — Исполнилось восемь, семейные традиции и историю выучил дома, пора учиться традициям и устоям общества… Ну, и всякому другому тоже… Пора.

То, как просто и буднично мальчик произнёс эти слова, заставили Дэй похолодеть. В восемь лет! Это же совсем маленький ребёнок… И в интернат! Она попала в эти стены в 12, и то пяти лет хватило, чтобы понять, чего она больше всего не хочет для своих детей. В левой стороне груди больно заныло, а на глаза навернулись слёзы. Боль была так сильна, что женщина вынужденно села на ближайший стул.

— У вас так принято? — стараясь не измениться в лице, спросила она.

— Ну да, — Лес принялся вытирать столовые приборы. — Мы… У нас очень многое основано на традициях. Пока мы жили замкнуто, всё было мягче. Но когда появились контакты с внешним миром, старшие решили, что это необходимо для сохранения нашей культуры. Поэтому восемь лет дети дома, потом восемь лет в интернате. У нас он называется по-другому, но суть похожая. Восемь лет после него — обучение выбранной профессии. А потом работа, пока не сможешь добиться в ней таких высот, чтобы получить статус взрослого.

— Вот как, — протянула Дэй, стараясь дышать медленно, чтобы не было так больно, — и все родители спокойно отдают в интернат детей? — задушив подступающий вопль, очень ровным голосом спросила женщина.

— Не знаю, — негромко отозвался после паузы Лес. — Мама плакала. Она старалась, чтобы никто не видел, но у нее веки были красные. А у других… Понимаешь, мы не спрашивали друг у друга о таких вещах. О семьях. То есть, конечно, все знали, хотя бы по фамилии, кто из какого рода. Но там, в корпусе, все были в равном положении. И если бы я начал спрашивать у кого-то про его родителей… Ну, со мной начали бы проводить воспитательные беседы. У меня от них вечно зубы ныли.

Закусив губу, женщина тяжело поднялась со стула, и силой притянула мальчишку к себе, обняла и уткнулась носом ему в макушку. Говорить она не могла, только слёзы катились из её глаз.

Лес замер, как накрытый ладонью птенец. Ух, что бы с ним сделали в том же корпусе, если бы узнали, что он довел до слёз взрослую женщину… Но она его обнимала, и это сбивало с толка. Райно неловко, враз утратив отточенную пластику движений, положил на стол вилку, несколько секунд помедлил, и так же неловко попытался обнять Дэй.

— Я вас расстроил? Простите…

— Ну что ты, малыш, — тихим шёпотом ответила она, — ты меня не расстроил. Я всегда была плаксой, — улыбка была тёплой, словно луч солнца в пасмурный день, — и меня никто не обижал в интернате только потому, что мне покровительствовали старшие мальчишки, ведь я всегда была готова помочь с заданиями. Так что никто не мешал мне плакать сколько душе угодно. С тех пор я немножко выросла, но плаксой осталась, — на миг она стала той самой тринадцатилетней девчонкой с покрасневшими от книг и слёз глазами, а потом вновь вернулась большая полная женщина с мягкой улыбкой.

— Всё нормально, малыш, — и она звонко поцеловала Леса в макушку и разжала объятия.

Райно задержал ее на несколько секунд, прежде чем слегка боднуть лбом в плечо, отпустить и вернуться к посуде.

— В общем, сразу после выпуска я сбежал, — сказал он, раскладывая по отделениям приборы. — Как только получил удостоверение личности.

— А ты смелый! — в голосе женщины сквозило уважение, — я не рискнула. Хотя и хотелось. А потом?

— Я не смелый, просто не хочу тратить еще шестнадцать лет на то, чтобы мне позволили получить статус, — Лес тряхнул челкой. — Здесь можно научиться чему-то, чему не учат у нас. Новое знание, новые умения — это статус. Так что я, увы, просто ищу лёгких путей.

Дэй вытащила из кармана брюк салфетку и вытерла глаза. Учёный в ней снова поднял голову

— А как подтверждается статус? — спросила она.

— Зависит от того, кто на него претендует, — Лес закончил с посудой, оседлал табурет напротив Дэй. — Если тот, кто получил и освоил профессию на родине, ему нужно будет показать, что он добился больших успехов и может уже учить других. Он взрослый. Если тот, кто ушел во внешний мир — ему нужно будет доказать, что полученное им знание принесёт пользу обществу. Если его достижение признают необходимым, то он тоже получит статус. У женщин немного иначе. Если она здорова, умеет обращаться с детьми, вести дом, то через восемь лет после выпуска из корпуса она считается взрослой и может вступать в брак.

— А ты очень хочешь вернуться? — невпопад спросила Дэй.

На этот раз Райно ответил не сразу.

— Не знаю, — сказал он наконец. — Здесь столько возможностей… И не надо добиваться статуса, чтобы получить право на семью. И никого не заставляют жить по древним кодексам. Но… Однажды мне придётся это сделать. Хорошо бы к тому времени успеть узнать достаточно.

Дэй что-то очень не понравилось в его словах, и она очень тихо задала свой вопрос:

— Однажды придётся… Для чего?

— Я единственный наследник, — Лес смотрел сквозь пряди русых волос. — Есть такая штука — долг перед родом.

Успевшая навоображать себе невесть чего Дэй облегчённо выдохнула.

— Пусть Великая Мать пошлёт твоим родителям долгую жизнь, малыш, — и она погладила удивительного мальчишку по руке, — извини, что-то я устала сегодня — проводишь до каюты? — договаривать, что в его присутствии ей есть чем дышать, женщина не стала.

Времени оставалось не мало, а очень мало. Уяснив, что собирался сделать с Мухой Рик, штурман отправился искать Дэй. В коридоре он наткнулся на выходящего из её каюты Леса.

— Она отдыхает, — Райно исподлобья смотрел на Ника.

— Это срочно, — нетерпеливо отозвался штурман. Проснувшееся прошлое властно требовало убрать с дороги помеху.

— Что может быть настолько срочным? — Лес и не подумал убраться с дороги.

Ник вздохнул. Рик взял мальчишку в экипаж, с этим приходилось считаться.

— Мне нужно проинструктировать её, — пояснил он. — Наемников, которых мы взяли на борту, придется освободить. Это сделает она.

Лес набычился.

— Почему она?

— У меня нет времени, — Ник повел плечом. — Отойди.

— Через мой труп, — предупредил Лес.

Ник положил ладонь на кобуру.