Солнечная ртуть

Глава 96 Отражение снов

Сумрачную дорогу перекрыл завал гниющих еловых ветвей, пришлось идти в обход через гору. Ада смутно помнила это место. Воспоминания о чужом времени, но родном мире, таком неуютном, но более понятном. Тяжело подниматься наверх, но девушка надеялась, что спускаться вниз по склону будет проще — так ведь всегда бывает наяву, авось прокатит и во сне. Если мироздание её пожалеет.

Увы. Пока она поднималась, ноги увязали в болотистых лужах, обувь промокла и чавкала, и очень сильно болели лопатки, словно на своём горбу приходилось тащить какую-то тяжесть. Вокруг мелькали знакомые места, дома, деревья, и даже парочка лиц — старых, детских, бранящихся. Они все осуждали её: за то, что скакала между эпохами разных миров и не ценила своего счастья. За то, что они сами так не могли!

Где-то промелькнула рыжая голова, усыпанная бриллиантами и отразилась болью в солнечном сплетении.

Ада добралась до верхушки холма, оглянулась назад и увидела, как всё сущее становится старинной фотографией, желтеющей сепией и ложью. Посмотрела вперёд и узрела пустоту. Из пустоты выкатилось несколько шестерёнок, завертелись спиралью и исчезли. Исчезла вместе с ними и девушка, упала в никуда, погрузилась в беспамятство.

Тысячи лет или минут, тысячи непомерно малых или больших отрезков времён она так провела без памяти, воли и чувств, только с вялым, размазанным по её микрокосмосу ощущением тревоги. А затем очнулась — всё в той же пустоте. На этот раз было темно, шестерёнки не падали и не вертелись. Зато в темноте оказалась тропинка, состоящая из покатых камней, каждый размером с большой мандарин. Неудобно идти, но надо двигаться вперёд, или назад, или куда угодно — здесь не было никаких направлений! Главное не стоять на месте. Если остаться, то воцарится небытие наяву, а это хуже смерти.

Жалкая, непрошенная надежда подсказывала, что на этой тропе можно кого-нибудь встретить. Ада не хотела этому верить, ведь так горько поддаваться заведомо ложным мечтам. Но она шагала вслепую по неудобным камням и ждала. Протягивала руки, мечтая поймать чью-нибудь ладонь, и, конечно же, всего лишь рассекала пустоту.

Время снова перестало существовать. Секунды или столетия бродила Ада в темноте — она не знала, как долго. Даже если оба мира, в которых довелось ей побывать, уже сгорели, а все люди, которые ей дороги, давно мертвы, это не страшно. Как не страшна и собственная смерть. Единственное, чего Ада по-настоящему боялась — не встретить никого на своём каменистом пути.

В аду нет кипящих котлов, в аду — одиночество. И тот, кто попадает туда, не заслуживает даже компании чертей.

Она брела, вперёд или назад, пытаясь звать. Но голос не слушался, и получался только тихий, совиный сип. Может быть, дорога идёт кругом? Самая совершенная, и самая лишённая надежды форма. Если Ада была ещё жива, то она мечтала встретить смерть, представляя, что у той обличие живого существа.

Однако, вопреки отчаянию, встретила она кого-то другого. Нечёткий силуэт вспыхнул и погас, но девушка сразу побежала, как ей хотелось верить, в нужную сторону. Фигура высокая, тёмная, гибкая. Ада догадывалась, кто это, боясь той радости, которая вспыхнула в душе: нельзя так сильно привязываться к существу, которое и человеком-то не являлось.

Она боялась не догнать. Куда-то делась обувь, ступни проваливались между камней, суставы гнулись в неположенных местах. Больно, и наверняка есть кровь, но какое значение это имеет сейчас? Силуэт то появляется, то исчезает — не то играет с ней, дразнит, не то он сам не может определиться, стоит ли подпускать Аду к себе.

— Пожалуйста, вернись, останься, мне здесь плохо! — сипло шептала она. Говорить громко не получалось. Наверное, в этом месте просто не существовало крика.

Казалось, лишь в том далёком силуэте заключается её спасение. Стоит только догнать, дотронуться, и всё будет хорошо, исчезнут тьма и безвременье.

Фигура стала появляться чаще, словно сжалившись над ней. Они стояли друг на против друга, но черты лица Ада разглядеть не могла, хотя и так прекрасно помнила, какие они. Как много значил он для неё! Там, наяву — а девушка смутно осознавала, что всё вокруг неё сон, — там она не смела себе в этом признаться.

Только когда она решила, что эта игра никогда не закончится, кто-то взял её за руку и увёл с каменистой дороги. «А как это, а почему?» — недоумевала Ада. «Разве можно сойти с тропинки?». Она крепче уцепилась за прохладную ладонь. «Можно» — ответила шестерёнка, появившаяся вдруг из ниоткуда. Описала ребром круг и упала, а там уже катилась следующая. Девушка догадалась, что они уже близко к выходу, и скоро покинут пустоту. Уже показался серый туман, а за ним, как знала Ада, будет холм. Стоит только спуститься с него, и окажешься в собственной спальне.

Она обрадовалась, а её поводырь вдруг остановился. Ада по-прежнему не видела лица, удивлялась тому, что глаза не блестят золотом. Но это не так важно, главное, что она доверяет этому человеку, или призраку, или кем бы там он ни являлся. И ни за что не расцепит пальцев.

«Уходи и просыпайся» — сказала ещё одна шестерёнка. Круглыми железяками теперь усыпана вся земля. Нет — решила Ада, — одна я никуда не пойду. Девушка вдруг вырвалась, обежала фигуру и уткнулась лицом в широкую грудь. Она обнимала своего немого поводыря, не видя его лица, не зная мыслей, и не хотела что-либо менять. Да, они нашли выход. Но ведь и одиночества уже нет, а значит, пустота не так страшна.

Только этот человек может её спасти, только он один ей и нужен. А там, наяву, слишком много второстепенного, которое кажется важным. Условности надо соблюдать, гордость кормить, а неуверенности нечего противопоставить. Ада не хотела туда возвращаться.

Одна рука обнимает её, другая осторожно проводит по волосам. Ада не слышит голоса, но понимает посыл: вернуться она может — и должна — одна. Вернуться, чтобы прожить одинокую жизнь в пустоте, и самостоятельно придумать, чем эту пустоту заполнить.

Она не разжимала объятий, но чувствовала, что перед ней уже ничего нет, руки плетьми опускались вниз. И всё-таки, хотя бы на пару мгновений, Аде стало спокойно. Правдой они были, или просто померещились, но теперь одиночество не казалось такой катастрофой. Почему бы и нет? Кто-то поверил, что девушка справится с этим, тогда поверит и она сама.

Ада пошла по новой дорожке из серого тумана, а под ногами хрустел металл, да хихикали шестерёнки.