Солнечная ртуть

Глава 9 И появились чудовища

Принцесса раскрыла книгу.

«Сказания Йэрской истории. Издание адаптированное.

Давным, с позволения сказать, давно, правители королевства были сильнее.

«Как женщины, так и мужчины мановением руки рушили стены вражеских городов, одной мыслью поджигали крепости. Правили мудро, не дозволяя бесчинств. Так и продолжалось, пока на троне не оказалось двое братьев и сестра, что законы королевства допускали в то время. Имя королеве было Терра, имена же братьев прокляли и предали забвению».

Ментор кашлянул.

— Не совсем так. Из официальных хроник их в самом деле изъяли, однако сохранились иностранные источники, в которых на ряду с Террой часто упоминаются некие Ролан и Артур. Это, вероятно, и есть забытые короли.

«В юности готовые отдать жизнь друг за друга, достигнув расцвета лет, они стали соперничать. Братья притесняли сестру, завидуя её уму и способностям, и робкий характер вынуждал Терру терпеть несправедливости. Время шло, братья обзавелись наследниками, а у сестры появилась только одна дочь. Слишком много претендентов на трон, слишком великая зависть царила при дворе. И вспыхнула кровавая, междоусобная война. Много горя принесла она простым людям, но в будущем подстерегало их ещё большее зло».

— Надобно сказать, — встрепенулся старик, — сведения о беззащитности королевы приукрашены. У неё были свои когорты и могущественные друзья. Впрочем, от этого она только выигрывала.

«Однажды до братьев дошёл слух, что не все их дети родные. Учитывая нравы двора, которым потакали оба короля, и распущенный характер их жён, которых сами же и развратили, это было вероятно. В скором времени женщины признались. Сторонники королевы призвали свергнуть непутёвых монархов и их отпрысков — законных ли или бастардов. Отчаявшись, братья обратили ярость на сестру, словно лишь она была виновницей их бед. Хитростью загнали её в отдалённую цитадель, и долго осаждали с помощью магии, пока верные правительнице войска спешили на помощь. Наконец милосердная Терра велела сдаться, чтобы люди не умирали голодной смертью».

— Тут тоже, — влез ментор, — несостыковочка вышла. Одни источники утверждают, что королева приказывала держать оборону до последнего, не считаясь ни с голодом, ни с морозами. Многие, говорят, умерли в той крепости, и в конце концов её комендант своевольно открыл ворота. Другие же утверждают, что причиной этому послужила расхлябанность в рядах солдат: не доглядели, что под крепостным валом ведётся подкоп. В любом случае, осада не заурядная, так как подкреплялась магическими атаками с обеих сторон: падали камни, загорались шатры. Но, строго говоря, ни одного исторического документа, свидетельствующего о том, что Терру защищали до последнего, или что она сдалась добровольно, нет. Однако именно эти версии стали официальными, но не нам судить, не нам судить…

«Королева была казнена, а точнее, незаконно и зверски убита. Её четвертовали».

— Обследование гробницы в позапрошлом столетии полностью опровергает этот миф. Терру обезглавили, только и всего.

«Ослеплённые гневом, её братья совершили самое страшное преступление. Со смертью законной правительницы на страну обрушились бедствия. Засуха, а затем наводнения терзали империю, ибо незримый баланс связывал одно с другим. Своими действиями короли навлекли на себя проклятие людей и неба. Двойное наказание обрушилось на них. Сама природа не в силах была укротить свой гнев, пока они находились у власти».

Ментор почесал бороду, но всё-таки признал общеизвестный факт.

— Вот это правда. Невозможно убить Астор и не вызвать реакции Муна. Мун, как знает ваше высочество — это мир, окружающий нас.

— Да знаю, знаю! Если правитель умирает не своей смертью, то начинаются катаклизмы. Потому и покушений почти не бывало.

— Верно, госпожа Агата. Это тоже самое, как отрезать у человека руку по локоть — худо будет всему организму.

«На трон взошла новая королева — единственная дочь Терры. Прежде всего она установила новый порядок наследования. Отныне престол передавался только по женской линии: личность матери не вызывает сомнений, в то время как отцом может оказаться любой свинопас. А женщины в этом роду всегда были умнее и хладнокровнее мужчин. Этими качествами вполне обладала новая правительница, не переняв при этом робости матери. Она правила железной рукой, как и все после неё».

— Тут снова начинаются сказки, — покачал головой ментор. — Уж простите, ваше высочество, но тут на лицо средневековая пропаганда. Терра была спокойной по характеру, но отнюдь не робкой. Некоторые её приказы, кхм… были не менее жестоки, чем приказы братьев. Впрочем, того требовали времена. Да, мужчины вашей династии в самом деле уступают женщинам в хладнокровии, но нередко они оказывались более дальновидными. Хоть и не такими хитрыми. Многие, понимаете ли, считают, что главным занятием Терры было плести интриги против своих братьев. А что до её дочери, то внешне она больше походила не на законного мужа королевы, а на придворного флейтиста. Это я к началу той истории, когда принцы оказались бастардами. Не смотрите так, госпожа Агата, я не утверждаю этого. Я, кхе, просто учитель истории.

— В таком случае, вы должны оперировать фактами, а не предположениями, — отрезала девочка.

— Все факты вы уже знаете наизусть, ваше высочество, теперь я лишь упоминаю разные теории. Некоторые из них лишены блеска красивых легенд. Читайте дальше.

«Опозоренных братьев изгнали в самый дальний угол империи, там они окончили свои дни в одиночестве, а их дети оказались разбросаны по миру. Таково было не только решение королевского совета, но и старцев, живущих на Твердыне чёрной. Никто не смел им перечить».

— Твердыней называли раньше Чёрные острова. В те времена их в самом деле населяли старцы. И принцессы, по понятным причинам, ещё не проходили там обучения. Да-да, вы это тоже знаете.

«После смерти души свергнутых королей не отправились в те царства, где обитают души других усопших. Они стали частью пустынной местности, бывшей их последним приютом. Один король обернулся бурным озером, второй же — горящим вулканом».

— Доказательств этому нет, как и опровержений. Но факт: именно тогда произошло Разделение Астор. До сих пор многие с теплотой вспоминают предыдущие времена. Говорят, эпоха равноправия на престоле была золотым веком парламента. И монархи быстро сменяли один другого, и не только женщины имели право носить корону. Зато советники стояли у руля долгие годы, и, в отличии от правителей, на них можно было положиться. Ведь могущественные Астор так скоро уходили в мир иной и отличались такими разными характерами, что только министры создавали ощущение стабильности. Это понятно: малая продолжительность жизни стала платой за великую силу. В конце концов неугодные монархи быстро уступали место молодым, а советники под шумок делали то, что считали должным. Большинство их решений оказалось верным. Теперь же власть передаётся от женщины к женщине, каждая из них находится в добром здравии многие десятки лет и наводит свои порядки. Королевский совет обязан с этим считаться, как и иностранцы, которые до сих пор не могут принять нашей системы. Многие, кхе, подданные вашей матушки тоже, кстати говоря, не в восторге. Но изменить эту систему невозможно: закон здесь сплетается с магией, так устроили старцы Чёрных островов. Магия — вряд ли это подходящее слово для космической энергии, но так уж повелось называть.

— А вы? — хлопнула ресницами принцесса. — Тоже предпочли бы жить до Разделения?

— В мои годы поздно что-либо предпочитать, ваше высочество. Я просто учитель истории. Читайте дальше.

«И с тех пор в стихиях воды и лавы начали появляться драконы, в каждом из которых была капля королевской крови. Они могли обращаться в людей и летающих чудовищ, могли сжигать города своим дыханием. Но не имели права самостоятельно пользоваться этим даром: как следствие проклятия, оборотни обязаны подчиняться правящей династии. Лишились также права на фамилию, остались только имена, которые они сами дают друг другу. Астор же потеряли колдовскую мощь, но обрели власть над явившимися в мир чудовищами, а заодно и долголетие. Отныне, объединившись, они обретают неограниченное могущество»

— Потеряли, но не до конце, кхе-кхе. Вы это узнаете позже.

— В смысле? Когда? — встрепенулась принцесса.

— Позже! На Чёрных островах. Я не имею права говорить об этом, да и не знаю, признаться, почти ничего. Моё дело история, — повторил ментор надоевшую фразу.

«Каждый змей связан крепкой и невидимой нитью с одним из прямых потомков Терры — то есть с детьми правящей королевы. Торитт — так их назвали сами драконы. Ни у короля, ни у племянников королевы, ни у её внуков — если только их не родила наследница, — нет собственных чудовищ. Лишь пару раз в столетие оборотни могут появиться у других родственников, если родных детей королевы не достаточно, и огненных защитников империи слишком мало».

— Так случилось с одним мелким бароном в наше время. Вы ведь знаете Мадлен, девочку с кухни? Она старше вас на четыре года. Её матерью была простая птичница, а отец приходится дальним родичем королевы. Однако именно у этого невзрачного отпрыска появился дракон. Прецедент необыкновенный, никак Мун решил пошутить! Если бы вы или ваш старший брат Пьер появились на свет чуть раньше, этого бы не случилось. Именно поэтому у монаршей четы должно быть несколько детей, чтобы избежать казусов.

— Ну да-а, — разочаровано протянула принцесса. Ей не хотелось заводить большой семьи.

— Вам слишком рано об этом беспокоиться, — заверил её ментор, помолчал, и вдруг вернулся к прежней теме. — Правило передачи трона не нарушалось полторы тысячи лет. Никто не знает, что случится, если не останется прямых наследников, — мечтательно прошамкал старик.

«Они похожи друг на друга цветом глаз и золотом в жилах: по венам чудовищ течёт расплавленное золото, а в алой крови королев мелькают звёздами искры.

Однако драконы не являются их рабами. Бывали случаи неповиновения. Но дерзкие и высокомерные, они испытывают тяжесть и тревогу, если их действия слишком перечат воле торитт или воле монарха. Долгое время находиться вдали от торитт также мучительно для них. Астор, в свою очередь, чувствуют ответственность и не требуют многого — ведь ценят драконы свободу больше самой жизни. И стороны заключили соглашение: большую часть времени крылатые создания предоставлены сами себе, при условии, что не причинят вреда королевству. Но являются по первому зову, или когда не могут более находиться вдали».

— Многие змеи пытались противиться проклятию, — задумчиво добавил историк. — Ничего у них не вышло.

«В случае гибели одного из союза человека и дракона, первым легче перенести этот удар, хоть он и оставляет неизгладимый след на сердце. Вторых терзает страшная тоска. Чудовища не в силах совладать с ней. Часто они возвращаются к Огненной горе, из которой появились на свет и там погибают…»

***

Уныло отложив свиток, принцесса посмотрела на ментора. Да, сказание о Разделении всегда её очаровывало. Как это загадочно: некогда жили невероятно могущественные люди, а их потомкам приходится разделять силу с драконами. Двое вместо одного — чудной альянс, но разумный. Всё было понятно, однако оставалось загадочным. Это не оправдывало то, что ментор не пожелал рассказать что-нибудь новое.

— Всё это я знаю и так. Читала тысячу раз!

Учитель с седыми и длинными — между комическим и страшным, — бровями раздражённо цокнул языком.

— Так что вы от меня хотите, ваше высочество, если знаете легенду на зубок?

Агата сама не знала, чего. После вчерашнего праздника она несколько пересмотрела отношение к драконам, во всяком случае, к своему. Так что теперь, на уроке истории, она решила попытаться выудить на свет какие-нибудь новые и интересные сведения об этих существах. Что-что, а эту дисциплину она любила, в отличии от точных наук. Ещё больше, чем геральдику. Ментор был доволен успехами девочки, хоть и завёл себе привычку брюзжать задолго до того, как ученица вообще появилась на свет. В последний год он позволял выбирать ей тему самостоятельно, и просто отвечал на интересующие принцессу вопросы. Этим утром Агата застала его врасплох, заявившись в прекрасном расположении духа и сходу потребовав рассказать о чудовищах, головы которых украшали государственный герб. Ментор не придумал ничего лучше, кроме как выудить из старого как сам мир стеллажа ещё более древний свиток с довольно примитивными иллюстрациями. Это была копия, оригинал хранился в библиотеке под тройным слоем стекла. Подумав, пошамкав губами, он убрал его обратно и отыскал на полке «адаптированное издание» легенды. Слишком уж веселили Агату картинки.

— Если вас интересует процесс превращения, тут я вам помочь не сумею. Можете обратиться к биологам из королевского университета, но боюсь, что и они ничем не удовлетворят ваше любопытство.

Агата вздохнула. Её, как и всех, завораживало то, что происходит во время превращения. Но, как и все, она знала: магия не раскрывает секретов.

— Да расскажите что угодно. Всё, что известно! Какими были первыми драконы? Как взаимодействовали со своими торитт? Почему они с нами всегда противоположного пола? Как долго могут находиться в одном из своих обликов? О! Какие более отличились поведением или внешностью? И почему взрослеют моментально, и не стареют десятилетиями? Матушка и другие старшие родственники всё знают, но им некогда или не хочется рассказывать.

Ментор заохал, замахал руками, умоляя остановить поток вопросов, которым бомбардировала его принцесса. Он, кряхтя, сел за стол и задумчиво стал разглядывать свиток, который вернула ему Агата. Девочка подошла к стеллажу и принялась там рыться, словно не знала каждый документ, который там хранился. Некоторые листы падали на пол. Она не поднимала, но старалась по ним не топтаться.

— Ну какими-какими. Такими же, как и сейчас — разными! — начал, кряхтя, старик. — Разными, ваше высочество, как и все люди. Потому как в них больше от человека, чем от зверя. С возрастом становятся менее вспыльчивыми и более устойчивыми пред лицом разных страстей. Но только не перед гордостью, гордость — их главное качество. Простые смертные для оборотней не более, чем низшая форма жизни. Кроме Астор, разумеется. Но королей с другими не равняют. И тем более королев.

В голове Агаты уже возникла шутка на счёт не вспыльчивых драконов, но она оставила её при себе. «А на всех остальных, значит, глядят свысока?» — уточнила она. Принцесса знала один секрет и не была уверена, что ментор тоже в курсе. Предыдущие правители давным-давно установили негласное правило: народ должен бояться чудовищ и трепетать при каждом их появлении. И те с готовностью изображали из себя неприступных и высших существ. Наблюдая за поведением младших драконов, которые вчера сопровождали её сестёр, принцесса отметила про себя, что они ничуть не отличаются от обычной молодёжи. А рисуются ещё больше. Но ведь стоило признать, им было, чем гордиться.

— Да, я полагаю, на всех, кроме своих торитт, — подтвердил старик. — Сама природа запрягла вас с ними в одну упряжку, уж простите за крестьянскую метафору. Вы для них как кровные родственники, как лучшие друзья, как закон и догма. Торитт для драконов сродни божеству. И не только для них: подданные также почитают и любят вашу семью.

С этим можно было поспорить. Мгновенно в памяти принцессы вспыхнули страшные картины пожарища. Люди, кричащие в дыму и пламени, едва ли могли их любить. Они проклинали весь род Астор, всех советников и министров и, главное, королеву. Их последние взгляды, полные боли и ненависти были направлены в сторону замка, увенчанного шпилями и башнями. Девочка там не была и не видела, но не сомневалась, что в своих суждениях недалека от правды.

А тот мальчишка, которого высекли из-за неё? Он тоже восторгался династией? Сидя в каком-нибудь грязном квартале, в подчинении у грубого сапожника или кузнеца или… неизвестно кого! — едва ли он испытывал тёплые чувства к девчонке, из-за которой оказался на улице. Агата пыталась через Миру узнать, что с ним сталось, но друг детства словно канул в небытие. Возможно, что так оно и есть: мальчик мог уже давно погибнуть. Но она отказывалась в это верить.

— Не уверена, — только и сказала принцесса.

Ментор не стал спорить. Он видел, что увлёкся. Агата уже взрослая для таких радужных сказок, но сам он искренне и сильно был привязан к её семье. И в своё время приложил руку к образованию многих королевских детей, в том числе и той девочки, которая выросла, и теперь занимает трон. На закате лет старик испытывал гордость, оглядываясь на свои труды.

— Ну а если тебя интересуют эти ящуры как личности или участники исторических событий, то навскидку могу вспомнить Оемора и Аттерру — их торитт дошли до кровной вражды и приказали своим драконам вступить в смертельную схватку. Но те, будучи по одним сведениям, друзьями, а по другим возлюбленными, отказались. Не взирая на муки, которые доставляло им противление воле своих господ. Тогда в дело вмешалась королева и выдвинула то же требование: сражаться, пока в живых не останется кто-то один. Но и на сей раз они не послушались. Неповиновение монарху оказывает на дракона разрушительное действие. Оемор и Аттерра стремительно теряли силы. Их изгнали из Йэра, они закончили свои жизни среди воды и огня, из которых появились на свет. Больные духом и слабые телом.

— Это жестоко, — прошептала Агата. — Это несправедливо, — добавила она громче.

— Если вас это утешит, других таких прецедентов не было. А были — так мы не знаем. Торитт стараются не впутывать в свои распри драконов, точнее, не пытаются заставить их уничтожать друг друга. Ведь то, что случилось с Аттеррой и Оемором, отразилось и на людях, с которыми их связало проклятие. Их жизнь тоже не была долгой и безмятежной.

Что бы ещё такое вспомнить… А вот, чтоб далеко не ходить! На страницах истории запечатлено также славное имя Кралг. Он был Старшим драконом и большую часть жизни занимался тем, что навевал ужас на непокорные княжества. Сжигал бунтующие провинции, рушил города, да и вообще везде успевал. Королевство достигло пика своей мощи в то время, и ни до, ни после не было таких масштабных завоеваний. Теперь-то и завоёвывать особо нечего, Йэр установил гегемонию на всём континенте. Как бы там ни было, последний поход Кралга, кхе, сгубил. Северные кочевники заманили его в царство льдов. Они уводили его всё дальше и дальше, пока дракон не оказался замурован в вечной мерзлоте, где прожил в неволе несколько лет как пленник, а потом умер, не дождавшись ни помощи, ни солнца…

Ментор умолк, предавшись размышлениям. Смерть Кралга казалась ему недостойной его великих деяний — сжиганий, разрухи и хаоса. Этот монстр был полезным слугой королевства, судьба обошлась с ним ещё более несправедливо, чем с Аттеррой и Оемором. Что такое прихоть двух влюблённых, восставших против закона оборотней, по сравнению с пользой, которую принёс дракон-завоеватель? Так рассуждал старик, устремив немигающий взгляд между стеллажей, будто видел там ожившую карту веков.

— Хорошо, — после минутного молчания протянула Агата и, подняв глаза, заговорила веселей. — Вы сказали, что торитт для них вроде как кровные родственники. Вы имели ввиду не то, что у нас общий предок, живший две тысячи лет назад.

— Одну тысячу, девятьсот восемьдесят девять! — педантично поднял палец старик.

— А то, что мы с ними как братья и сёстры?

Не заподозрив подвоха, ментор кивнул.

— А возможен ли брак между драконом и его торитт? Неспроста ведь мы всегда противоположного пола…

Этот вопрос Агата придумала чисто чтобы позабавиться. Ментор вытаращил глаза и рьяно заявил, что это невозможно, это против законов, правил и традиций, и вообще — как-никак, разные биологические виды. К тому же, считалось, что оборотни не могут производить на свет наследников, так как сами созданы не живым существом, а магией, основанной на проклятии.

— Но любовниками им быть никто не мешает? — невинно поинтересовалась Агата.

Ментор закашлял. О некогда происходившем в стенах замка ходили разные сплетни и слухи. Да и настоящее подкидывало пищу для размышлений: чего стоило то, что злые языки говорили о её матери и Нердале. Да и Пьер был явно неравнодушен к Варге, хотя это, вероятно, возрастное. Агата не понимала, как вообще могут быть подобные отношения с тем, кто должен стать чем-то большим, чем просто любовник. Нет, драконы созданы для того, чтобы заполнять какую-то пустоту в самой душе. Они — друзья и помощники, защитники и оружие. Они — часть торитт. Должно быть, только близнецы могут понять это чувство.

Старик поглядел на паскудную ухмылку принцессы и прищурился. Понял, что над ним просто издеваются, и только махнул рукой. Дочка Сиены от природы была смешливой.

— Всякое бывало, если верить летописям. Да и сам я видел кое-что, когда был совсем молод, а страной управляла ваша бабушка. У неё было много сестёр и братьев. Пожалуй, слишком много — столько, что удивляться разнообразию интрижек при дворе не приходится. Простите за бульварное словечко. Как давно всё было-то… Мне сто три года, но память чиста, словно горный кристалл… Что до вопроса относительно разных полов драконов и торитт: это необходимо для поддержания баланса. Как бы вы ни были с ними похожи, в какой-то мере вы должны оставаться противоположностями.

Под ногой принцессы хрустнул древний пергамент. Носком туфли она запихнула его под шкаф.

— Тогда скажите, господин историк: что это такое с Эридом? У всех огонь, а у него — молнии. Все оборотни то и дело вертятся в замке, а этот — нет. А ещё он бледный. Где это видели, чтобы дракон и не смуглый?

Пожевав губами, старик ответил, что недурно было бы спросить у него самого. Агата призналась, что вчера в первые в жизни нормально разговаривала со своим драконом, и даже получила от него небольшой подарок. О том, что в качестве подарка выступила слетевшая с петель дверь, ведущая на крышу, девочка умолчала. Только Мира знала этот секрет. Женщина от души повеселилась, так как сама наблюдала, как начальник стражи распекает мучимых похмельем часовых. Они знать не знали, кто пробрался в башню, и в один голос твердили, что это, должно быть, призрак. Как и у всякого порядочного замка, в Шамбри были свои легенды с привидениями.

Смех Миры раскатывался по покоям наследницы и напоминал уханье совы. Иногда девочке казалось, что гувернантку всё же можно причислить к друзьям. Однако Мира старалась не давать поводов для таких заблуждений. Женщина часто обращалась к принцессе покровительственным тоном и редко забывала о социальной дистанции. Она была легко заменимой слугой. Тринадцатилетняя девчонка — владычицей.

Тем временем ментор честно пытался найти ответы на вопросы Агаты. Принцесса безучастно смотрела, как непрерывно трясутся его покрытые пятнами руки.

— Лучше поздно, чем никогда. Я полагаю, между вами и Эридом крепнет ментальная связь. Может быть, в скором времени вы даже научитесь управлять им, освоите, кхе, эту науку. Этот дракон с самого детства был не таким. Кто бы мог подумать, что даже в колдовстве возможны мутации. А раньше о таком и не догадывались. Факт! Летописи молчат на сей счёт. Слышал я среди простолюдинов одну мысль, чушь последняя, но интересно. Якобы в том, что он бьётся током, есть какое-то особое предназначение. Вроде предзнаменования. Чем дальше от столицы, тем сильнее вера в такие вот чудеса. А ведь на самом-то деле всё прозаично, дело-то лишь в мутации… Кхе. Вы, ваше высочество, опять ушли в биологию, а я тут не силён. Насколько мне известно, Эрид первый в своём роде, но никто — в том числе и он сам — понятия не имеет, отчего так вышло. Зато ваш дракон отличается сумасбродным характером.

Старик зевнул. До девяноста восьми лет он был энергичнее молодых, а потом стал засыпать среди бела дня.

— Это можно понять: в детстве ящуру несладко приходилось. Помните вашу первую встречу? Помните, каким он показался вам тогда?

Агата помнила. Зрелище было жалким.