Солнечная ртуть

Глава 87 Цитрусовый сад

Листик лимонного дерева оставил на пальцах приятный, бодрящий аромат и зелёный липкий отпечаток. Сиена сорвала ещё один, но уже не стала дробить его крепкими ногтями, а просто положила на ладонь. Это была единственная часть парка, где росли цитрусы — лаймы, мандарины, грейпфруты, апельсины. Но запах лимонных листьев был для королевы особенно мил: когда-то они с Фернаном, будучи ещё совсем молодыми, посадили несколько косточек прямо посреди клумбы пионов. Никто и не думал, что они примутся в садовой почве и пустят вверх гибкие, колючие побеги. С тех пор многое изменилось: юность ушла, умер муж, а с детьми творилось что-то неладное. Зато лимоны остались, обзавелись друзьями. Двадцать лет назад Сиена приказала убрать из этого сада все прочие растения. Теперь это был её собственный цитрусовый рай. Иногда и другие забредали в него, несмотря на дальнее расположение, у самой ограды. За ней была отвесная скалистая стена, а далеко внизу — город.

Да, люди появлялись здесь. Это были только их владения, чудовища сюда и носа не казали. Право же смешно: ни огонь, ни порох, ни железо не берут драконов, зато цитрусы они обходят десятой дорогой. Даже Нердал, так похожий на человека, морщился, если аромат отсюда долетал до замка и проникал в панорамные окна. У оборотней такой чуткий нюх.

Сиена глубоко вздохнула. Лимонный воздух наполнял и молодил лёгкие.

Бедняга Нердал. По сути, был убит мальчишкой, выполняющим чужую волю. Волю злой и капризной девчонки. Теперь она выросла, стала немного умнее. Самую капельку. Но мёртвых это, увы, не воскресит — ни друзей, ни надежд.

Лимоны, апельсины — единственное, что не любил Нердал в этой стране. В остальном же королевстве он души не чаял. Мог часами рассуждать о природных благах, устройстве паровых мельниц и очистке вод. С угрюмым, обманчиво угрюмым видом. Ему были одинаково интересны реформы в армии, цены на лён и обычаи дальних колоний. А также история. На полном серьёзе оборотень говорил о том, что только благодаря Разделению Астор королевство стало могущественным. Парламентскую власть Нердал бы не принял, да и не смог бы принять ни это, ни что-либо ещё: только благодаря Разделению на свет появились монстры. В ином случае империей правили бы другие Астор, сильные, как полубоги, и живущие не более сорока лет.

Выглядя внешне как любой другой оборотень — разве что без показной дерзости, — в душе он был казначеем, воином и купцом. И даже литературным критиком — немного. Но вместе с тем оставался чудовищем, властным над огнём, сверхъестественным, способным на невероятную жестокость. Сиене говорили, что маленькая Агата видела и слышала больше, чем следовало, когда подавляли бунт тридцать шесть лет назад. Девочка долго ещё просыпалась среди ночи от собственного крика. Что ж, это было первой причиной, по которой спустя годы она возненавидела и Нердала и его госпожу. Теперь дочь отыгралась за все свои обиды, да так хорошо, что даже перестала злиться. И будто в самом деле хочет сберечь мир, собранный из осколков, который с таким трудом удалось возвести.

На самом деле слово «чудовище» не обязано означать что-то дурное. Это просто нечто иное, непривычное для человека. В придворном, столетиями наработанном контексте оно значило живое оружие. Так что как ни крути, Нердал был монстром. Монстром, который умел любить, сильно и преданно, своё королевство. А оно не дало ему ничего, кроме проклятия. Откуда и взялась такая привязанность? Сиена всегда давалась диву на своего соратника и друга. Ведь сама она не разделяла этих чувств ни к своей стране, ни к своим подданным. Королева знала один лишь долг монарха: он обязывал к заботе, самопожертвованию, к чему угодно — но только не к любви. Самые тёплые эмоции у неё вызывал муж, цитрусовый сад, да ещё противная пушистая собака, погибшая много лет назад по милости, опять-таки, Агаты. Девочка тогда сильно расстроилась, так как не планировала такого. А потом, как выражаются простолюдины, слетела с катушек.

И вот теперь она, вместе с незаменимым в любых неприятностях Эридом, приводит юную девушку из другой параллели, и королева уже не знает: вдруг это новая привязанность? Ада не похожа ни на кого из их семейства, у неё большие, наивные глаза и тёмные волосы. Подумать только, было время, когда Сиена задумывалась о том, что внучку следует лишить жизни, быстро и безболезненно. Потому что это могло стать единственным спасением для королевства. Теперь она в этом уже не уверена — ни в том, что сможет поднять на неё руку, ни в том, что будет лучше для империи.

Лимонный лист благоухал как полный флакон эфирного масла. Не было такого раньше, даже до побега принцессы. Деревья не плодоносили так обильно, цветы не распускали бутоны размером с блюдца. Сейчас это выглядит красиво, но потом начнёт гнить, увядать, снова расти с ожесточённым упорством. Этому не будет края и конца, пока земля не перенасытится и не произойдёт коллапс. Во всём должна быть гармония, для этого и нужен фером — чтобы присутствовать в необходимом количестве и давать силы королевству. А что творят его главные носители? Сначала одна исчезает в другом мире, тем самым лишая сил Паровую империю, затем появляются сразу две! Происходит энергетический скачок.

И снова всё это приходится расхлёбывать Железной королеве.

А ведь руки её ослабли, и кожа на них стала дряблой. Некогда идеальное лицо, которое вдохновляло скульпторов и живописцев, покрылось сеточкой морщин возле губ и глаз. Это было красивое увядание, царственность стала только заметней в каждом жесте. И всё-таки Сиена постарела. И хоть глаза и волосы её по-прежнему горели медным огнём, а голос был властным — она устала.

С ними надо что-то делать. С обеими. Кому-то придётся уйти.

Быть может, не сейчас. Королева предпочла бы оставить всё как есть, но увы: неприятности уже начались, а ведь Ада только появилась на горизонте, и скандальная принцесса ещё не узнала всех новостей. Хотя это они наверстают.

На месте оторванного лимонного листа уже прорастал новый. Жаль, человеческие жизни не умеют обновляться так же легко.

***

Когда-то она уже выбралась из ямы. Ямы, в которую падаешь после смерти близкого человека. И хотя Нердал человеком не был, значил он для королевы больше, чем собственные дети. Старшая дочь знала это и наверняка думала, что её бегство не доставит матери таких уж страданий. Поэтому решила закрепить результат и убила Старшего дракона. Агата всегда рубила с плеча, не разобравшись в проблеме.

Тогда её вытащил муж. Сама бы Сиена долго ещё голодала, не разговаривала и сидела взаперти, выгнав всех слуг. Может-таки сумела бы себя заморить. Хотя это сложно выполнима задача, если ты прямой потомок знаменитой Терры, которую уже столько сотен лет лицемерно именуют святой.

Министры разбирались с делами самостоятельно, оставшиеся в живых и на свободе драконы ничем о себе не напоминали. Дети тоже словно исчезли: так же, как их сестра.

Король явился к ней в покои с тарелкой в руках. Скромное серебряное блюдо с овощами, соусом и хлебом. И вино. Более пышная трапеза могла выглядеть как оскорбление, да и негоже сильно нагружать уже много дней пустой желудок.

Фернан никогда не правил и не любил приказов. Мягкосердечный муж Железной королевы, идеальный консорт — не лез в политику, не лез в воспитание детей. И никогда не ревновал к Нердалу. Супруг знал, что все слухи про оборотня и Сиену ложь. Конечно, будь это не так, он бы и слова не сказал, однако подобное исключено: оба не хотели никого другого. Муж доверял ей, как и она ему.

Не смотря на мягкий и безмятежный характер идиотом Фернан не являлся. Полюбить всем сердцем идиота Сиена попросту бы не смогла. Супруг по натуре был учёным, обожал минералы и тишину. Ему нравились животные и дети — свои и чужие, а разницы между ними он не делал. Поддерживая высокий статус, умел умно рассуждать, но важные дела не особо заботили его. Минералы. Минералы и довольная жена где-то рядом — всё, что король по-настоящему ценил. Много Сиена рассказала ему такого, что не должно было покинуть пределы королевского совета или её собственной головы. Но Фернан всё сберёг и ничего не открыл другим, не использовал в своих целях. Да и какие там цели, кроме изучения минералов? Милый, безобидный человек. Таким положено жить долго, но увы.

Вот и в тот раз, когда она сидела, сгорбившись над тарелкой и не могла проглотить ни одного куска — супруг даже не подал вида, что заметил это. А ведь её величество впервые в жизни не держала гордой осанки.

— Ты не одна. Ты всё ещё не одна, я ведь рядом.

Этим он отличался от Нердала: тот никогда бы так не сказал. Они с Фернаном были похожи, но дракон обладал более жёстким характером, под стать самой Сиене. Он был ей как брат, как близнец, и потерять его значило лишиться части себя.

Тогда она выбралась из ямы. С помощью супруга. Когда не стало самого Фернана, помогать уже было некому: на этот раз Сиена действительно осталась одна.

Он умер от болезни, самой обычной и человеческой. А ведь королева почти забыла о том, что по крови он не Астор, а стало быть подвержен людским хворям. Как это нечестно. И лет совсем не много, мог ведь пожить ещё! В этом нуждалась Сиена — а значит, это было необходимо всей огромной страна.

Муж ждал её последнего визита. В серебряном гробу, в саркофаге утончённой красоты. Когда-нибудь ей сделают такой же. Не более вычурный и имперский, а один-в один. Когда появятся силы, она даст соответствующие указания, и плевать на традиции. В конце концов после того, что натворила Агата, их уже никто не чтит так свято.

Сын и старшие дочери взяли организацию похорон в свои руки, поняв, что мать и палец о палец не ударит. Её парализовало горе и втайне они были недовольны: не охота тратить своё время. Пьер бы лучше поехал охотиться, а Аврора беспокоилась государственными делами. Одна Алеста была искренней. Младшая дочь сама недавно похоронила мужа, — правда нелюбимого, — и теперь вернулась из страны ниртов в отчий дом. Если бы не воспитание, кто-нибудь наверняка увидел слёзы принцессы. А так — даже ей перед всеми, включая слуг, приходилось держать лицо. Но вот поддержать мать она не умела. Сиена сама так воспитала детей, утешать они не научились, а отцовская доброта если и наследовалась — то лишь отчасти. Так что рядом ни одной родной души, а королевство всё ждало, что правительница воспрянет. Тогда ему это было особенно необходимо: ведь на пороге война.

Если бы не это, тогда Сиена, может быть, даже сдалась. Но всех их ещё с пелёнок приучили к мысли, что долг превыше всего: горестей, радостей, страстей.

В тот раз королева сама себя вытащила из ямы. Железной рукой схватила себя за шкирку, заставила есть, "держать лицо", отдавать приказы властным голосом. А также привыкнуть, что некому больше открыть свою душу и положить голову на плечо, пока никто не видит. Маленькие радости, которые давал простой смертный человек, без всякой магии в крови. Они помогали чувствовать себя неуязвимой, а точнее, любимой.

Где-то в глубине души Сиена стала мертвее покойников в фамильном склепе. Слабее собственных несмышлёных детей. Но перемены никто не заметил.