Солнечная ртуть

Глава 67 Ссоры и книжки

Ада стала чаще уходить, спонтанно, забросив все дела. Иногда погулять, иногда — по учёбе. Иной раз она пропадала в местах, назвать которые затруднялась. К её счастью, дракон с расспросами не лез. Некоторые возвращения проходили феерично, и обычно начинались с фразы «Привет, я спать!»

После очередного похода «на учёбу», Ада вернулась навеселе. Включив ревущую музыку, она принялась кружить по комнате, распространяя запах мятной жвачки и алкоголя. На этот раз не фруктовое пиво, а что-то более крепкое. Коньяк? Ликёр? Девушка не замечали ничего и никого вокруг. Обычно скованная, теперь Ада плевала с высокой колокольни на то, что за ней наблюдают. Беспрерывное кружение из комнаты в комнату, без системы, без каких-либо определённых фигур или позиций. В той параллели, откуда прибыл дракон, нечто подобное можно было заметить на крестьянских праздниках, но у Ады получалось более отчаянно и современно. Каждое порывистое движение отражало душевную бурю.

Подождав, пока Ада притормозит на кухне и напьётся воды прямо из-под крана, оборотень решил узнать о причине веселья.

— Как прошли твои пары?

— Чудесно! Я на них не пошла!

Аду легко было совратить с намеченного пути на путь в сторону кабака. Она неоднократно меняла свои планы подобным образом.

— Почему ты это делаешь? Столько пить и не заботиться о собственном будущем неразумно. Ты сама жаловалась, что с учёбой не задалось, да с работой и не ладится.

Дочурка Агаты захохотала. Совсем как тогда, в том баре, где он её встретил. Сразу было понятно: ей и смешно, и плохо. Немного успокоившись, девушка ответила.

— Потому что я тряпка. Что за тупой вопрос? Позвали — я и пошла. Так всегда бывает. Ты вот собрался утащить меня в стимпанк-средневековье, и я туда с готовностью отправлюсь. Я постоянно иду за теми, кому хоть сколько-то нужна. И плевать, зачем конкретно, даже если только для того, чтобы посмеяться надо мной.

Разбушевалась. Обзывать себя такими словами не в характере Астор. Эта черта либо досталась от отца, который успешно сгинул в своей командировке, либо приобретённая. Из рассказов Ады понятно, что она росла как сорняк, а это чревато последствиями. Манера бездумно оскорблять саму себя — одно из них. Смотреть на это не по себе, а слушать неприятно.

— Ты пьяна. Иди спать.

— Время детское, не пойду. И не смей, придурок, мне указывать!

Девушка рявкнула на мужчину, и сама же испугалась. Оказывается, если Аду как следует разозлить, то можно обнаружить хорошо поставленный, командный голос.

— Пожалуйста, — тише сказала она. — Не говори со мной таким тоном. Можно же ведь как-нибудь помягче? Тогда я послушаюсь.

Тут она как будто всхлипнула, а через секунду Эрид понял, что Ада просто икнула. Дракона раздражали такие перепады в поведении, но в словах девушки был смысл: она и так страдает неуверенностью, а если услышит приказной тон, то пиши пропало. Закроется, поставит ледяной барьер из множества условностей — попробуй, растопи потом. Это сейчас она разошлась, наглотавшись всякой дряни.

— Я согласен, время детское. Но ты и есть ребёнок. Распущенный. За те несколько дней, что мы пробыли в твоём мире, ты выпила и скурила столько, сколько у нас не позволяют себе даже мужчины. И это только то, что я видел. Интересно, если ходить за тобой по пятам, много приятных сюрпризов будет меня поджидать?

— Твоя какая забота? Захочу — буду напиваться, накуриваться, посещать оргии. Может быть, даже колоться. Мне никогда и ничего не запрещали. А раз те, кто имел на это право, промолчали, то и ты не лезь!

Конечно, Эрид и сам не святой. И то, что творила Ада едва ли тянуло даже на треть того, что успел и попробовал дракон. Но разве девушка с глазами оленёнка может равняться на чудовище?

— Моя забота в том, что ты — внучка моей королевы, нравится это вам обеим или нет. Если устроишь такую сцену в её замке, мне это, безусловно, понравится. Но тем самым ты поставишь под удар репутацию вашей чокнутой семейки, которую я восстанавливаю из последних сил. Увы, тебе не повезло. Родись ты принцессой варварских земель, всё могло сложиться иначе. Не знаю, что значит «колоться», но вот остальное тебе предоставили бы в неограниченном количестве. Ты могла бы без зазрения совести устраивать любые оргии на свой художественный вкус. Такое мне бы понравилось ещё больше, всегда знал, что недооцениваю скромниц. Только, знаешь ли, такая жизнь имеет тенденцию обрываться очень быстро.

Он пытался говорить мягко, но не очень в этом преуспел. Не хватало опыта общения с ранимыми людьми.

Ада набрала в лёгкие воздуха, чтобы выдать очередную гневную тираду. А потом подумала, и только махнула на дракона рукой, неудачно уронив настольные часы на пол. Астор так и тянуло к циферблатам — в квартире часов больше, чем необходимо человеку.

— Ох, — она опять икнула. — Потом подниму, — на этот раз будто мяукнула. Голос Ады весь вечер скакал от низких октав к высоким. — Я пока что обойдусь без оргий. Мне хватит старой доброй выпивки, рока и шибари.

Девушка присела на табурет. Взгляд её ничего не выражал.

— С последним определением я тоже не знаком. Что ещё за шибари?

Она замялась.

— Ну так, ничего.

Эрид запомнил и решил при случае обязательно это выяснить: щёки Ады покрыл лёгкий румянец, что предвещало интересное открытие. Ну а пока что следовало или растормошить девицу, или отправиться восвояси, потому что наблюдать за кислым выражением её лица надоело. Настроение Ады часто и резко менялось, иногда она вообще вела себя как старуха, которой по ошибке досталось молодое и крепкое тело.

— Скажи мне, что ещё доставляет тебе радость, кроме сомнительных удовольствий?

— А?

О нём уже и позабыли. Девушка, словно извиняясь, тряхнула головой. Непослушная прядь полезла в глаза. Мальчишеская причёска Аде невероятно шла, желания увидеть её с длинными волосами у Эрида не возникало. Он терпеливо повторил свой вопрос.

— Концерты. На концертах я счастлива, — ответила она, особо не раздумывая. — Ты такого никогда не видел!

— Ну почему, вчера ты смотрела какую-то запись, и я подглядывал.

— Нет, это не то. Это совсем не то! Да, вот, ты мне кое о чём напомнил.

Она вскочила. Простой вопрос сумел взбодрить студентку.

— Ты должен увидеть это вживую, своими глазами.

— Может быть, но я переживаю за уши.

Она отмахнулась и с энтузиазмом ухватилась за ноутбук. Минут через пять Ада его захлопнула и потянулась.

— В среду постарайся быть здесь к шести часам вечера.

— В среду? У нас другие названия дней недели. Кстати говоря, их девять, а не семь.

Воодушевление Ады немного передалось Эриду. Оба будто бы забыли, как только что ругались.

— Я предупрежу заранее. А теперь, ещё кое-что.

Ада встала, покачнулась, томно приложила пальцы к виску. Постояла так и рванула к кухонному шкафу.

— Если хочешь, чтобы я оценил красоту заплесневевшего хлеба, то я его уже выкинул в окно. Случайно.

— Зачем? Он никому там не мешал.

Девушка искала что-то другое. Что вообще должно быть в голове у человека, который заступается за плесень?

Ада нашарила рукой искомый предмет. Извлекла на свет и протянула Эриду.

— Мама подарила. Прежде чем бросить меня на семь лет и свинтить заграницу.

— Ты хранишь книги в кухонном шкафу? Весьма оригинально.

— Не выпендривайся и читай!

Он послушно взял книжку и веером пропустил страницы, начиная с конца.

— Это детское произведение.

— На имя автора взгляни.

На испещрённой золотыми прожилками обложке скромно значилось имя «Агата Астор». Во рту пересохло. Сбежавшая принцесса снова появилась на горизонте, и спустя двадцать с лишним лет взялась за новые проказы. Они вылились совсем в другую плоскость. Это не могло не радовать. Как и не пугать.

— Ты знала, кто это написал?

— Нет. Всю жизнь я знала её под другим именем, а про фамилию вообще молчу. Мать просто подарила мне эту книгу, и я была счастлива. Сказка казалась особенной, я зачитала книжку до дыр, отгрызла уголок. Ну, знаешь, так дети иногда делают, когда увлечены. Мне казалось, что автор, кем бы он ни был, так удивительно научился владеть словом, что создал настоящее волшебство на бумаге. Каждый раз, когда я заканчивала читать, становилось очень тоскливо. Потому что ничего подобного в моём мире не существует. Мир — он грязный и пыльный, а в книге даже жестокость выглядит красивой. Мне эта сказка сердце вывернула на изнанку!

Ада запнулась. Упавшие на пол часы тикнули как-то особенно громко, и девушка вздрогнула.

— Прочитай. Потом скажешь, что из этого правда.

Пока она говорила, ковыряя столешницу ногтём, настроение Ады стремительно портилось. А ведь минут десять назад девушка радовалась концерту группы, название которой Эрид даже не смог бы произнести. Чуть раньше — хохотала и злилась.

Эрид ещё раз пролистал книгу, на этот раз внимательнее. Девушка тихо вышла из кухни, и дракон погрузился в чтение, не включая свет.

Замки, дирижабли, оборотни, злые королевы и переплетение золота с солнцем — Агата ничего не придумала и не забыла. Даже поставила на обложке собственное имя. Чистая правда, и вместе с тем абсолютная ересь! Принцесса показала свой мир таким, каким видела его сквозь призму непомерного эгоизма.

Вымысел присутствовал, но в малых дозах. В основном это были образы, которыми Агата объясняла магию ферома. Например, пространственные и временные коридоры представлены у неё в виде лабиринтов. В реальности это было что-то совсем иное, но автор правильно сделал, не став вдаваться в описание непостижимых вещей.

Своё окружение Агата изображала витиевато, но с огоньком. Сиена получилась ледяным идолом в короне. По брату её высочество проехалось паровым катком нелестных слов. А вот драконы оказались не такими однозначными. Злобные и преданные, безумные, почти лишённые хоть какого-то воображения, но вместе с тем полные мудрости. Она зачем-то изменила имена, но Эрид сразу всех узнал, и монстров и людей. И, разумеется, себя самого. Может быть, Агата лукавила, чтобы сказка оставалась сказкой, и отозвалась о нём не так плохо, как следовало ожидать. Даже слова благодарности звучали на этих страницах, хоть и были погребены под обвинениями. Более того, принцесса — книжная принцесса — выражала надежду на то, что судьба её бывшего слуги, которому она даровала свободу, сложится удачно. Даровала! Додуматься только! В эти сахарные нотки можно даже поверить — так умело Агата распоряжалась даром слова.

И никакого раскаяния в содеянном. Обиженная судьбой и родителями девочка выросла и всем показала. О том, что было дальше, история скромно умолчала.

Стиль книги отличался от того, к чему привыкли библиотеки Йэра. Он сохранил необычную для этого мира манеру речи, но слог отточился, стал более современным и хлёстким. Такая сказка должна была разойтись огромным тиражом. Ада, которой книжку подарил сам автор, о чём она годами даже не подозревала, вполне объяснимо приходила в исступление от этих строк. Даже сторонний человек мог проникнуться душераздирающей любовью к местам, описанным в книжке.

Принцесса тосковала по родине. Каждая строчка, отданная под описание замка, гор и дорог, дышала грустью. Даже дымные клоаки на окраинах столицы удостоились сожаления. Каждым словом Агата признавалась в любви мраморным лестницам и гранитным стенам. Она страдала об оставленных дирижаблях, о часах всех форм и размеров, бесконечных коридорах дворца, облицованных плитами полудрагоценных камней. Будто не добровольно всё это покинула. Отдельных слёз заслужили механизмы в целом. И, хоть в книге об этом ничего не было сказано, ясно и так: Агате скучно в её новом доме. Она всем естеством стремилась к дыму родных земель, пару, водороду и железу. Она хотела обратно.

Ада сопереживала этим чувствам вдвойне: помимо впечатления, произведённого сказкой, в ней говорила кровь. В генах Ады есть фером, а значит, её законное и естественное место — в Йэррии, в сердце парового королевства.

В этой истории было всё: любовь и ненависть, красота и уродство, обида и — совсем немного, но всё же — благодарность. Но кое-чего в ней не хватало.

Войны.

Она началась после того, как принцесса, наделённая скрытым талантом писателя, сбежала из своей страны, поставив тем самым её под удар. В книге это событие даже не упоминается по той простой причине, что Агата его не застала.

Зато Эрид видел всё своими глазами, видел и участвовал. Хочет того принцесса или нет, но у её сказки есть продолжение, и оно жестоко. Скрип металла, вопли обречённых людей и смерть среди зелёного газа и фиолетовых молний.

Скоро дракон ей расскажет. История ещё не закончилась.