Солнечная ртуть

Глава 78 Пробуждение

В этот раз он хотел воспользоваться дверью как обычный человек, но в последний момент передумал и просто прошёл через стену. В квартире что-то изменилось, появился новый запах — нечто похожее на одеколон. Эрид видел такие бутылочки в подземном переходе, куда спустился ради интереса. Странный аромат, очаровательный в своей дешевизне.

Ада была в комнате. После экзамена прошли почти сутки, так что дракон не удивился, что за это время студентка всё-таки добралась до дома. Странным показалось мужчине то, что она была абсолютно трезвой, не ела никакой гадости и даже не спала в разгаре дня. А сидела на диване рядом с мальчуганом, который наконец вышел из спячки, и успокаивала его.

Тоша рыдал навзрыд. Девушка подтянула к себе ноги, вся как-то сжалась и испуганно на него смотрела. Ада непрестанно повторяла, словно мантру «ну не надо, не переживай ты так, не надо». Эрид подошёл ближе. Мальчишка не мог выбрать худшего времени, чтобы проснуться и впасть в истерику. С другой стороны, так будет легче куда-нибудь его пристроить и отправиться в Йэррию.

— Что случилось? Кроме того, что Тоша снова с нами.

— Отец вернулся, — выдавила из себя Ада. Всего два слова, и этим открылась новая череда неприятностей.

— Он сейчас здесь?

— Нет, в университете. Ты знал, что он — Ада кивнула на ребёнка, — мой родственник?

Девушка была не из тех, кто обрадуется новой родне. А та посыпалась на неё как из рога изобилия.

— Я узнал это в тот день, когда ты привела меня к своей матери.

— Я — племянница шестилетки!

— Согласен, недоразумение на лицо, но…

— Эрид, твою мать! Ведь вы же с ней украли его детство! — она отчаянно сверкнула глазами. — Приехал мой отец, Тоша его узнал. Братик, говорит, так постарел, а я нет. Я, говорит, его вижу, а он меня — нет!

Мальчик согласно всхлипнул и поднял взгляд на дракона. По этому взгляду многое можно было прочитать. Сорокалетний призрак с внешностью и умом ребёнка повзрослел за один день. Тоша наконец всё понял.

А вот Ада не совсем. Она нервничала и грызла ногти. Ей хотелось найти слова утешения, но кроме «ну не переживай ты так, ну» других вариантов не появилось. Девушка не была оратором, а ведь это иногда так нужно.

— Постой, откуда тебе известно, что это сделали мы?

— Мама любезно мне рассказала.

— Интересно, с каких пор вы всё же научились говорить по душам.

— С тех самых, как у неё отпала надобность скрывать от меня своё происхождение. Оказывается, это способствует укреплению семейных отношений. — Оленёнок ехидно окрысился. Короткие чёрные пряди закрывали половину лица, но Ада не обращала на это внимания. — Впервые в жизни моей матери было интересно говорить со мной. Она даже не пыталась напоить меня газировкой и поскорее выставить из своего дома.

Мальчуган шмыгнул носом, сел прямо и серьёзно так извинился за то, что ревел. Во всяком случае пробормотал нечто похожее на это. Дочь Агаты фыркнула и потрепала его по плечу. Эриду надоело разговаривать с человеком, лицо которого занавешено волосами. Он протянул руку, чтобы откинуть их назад, но Ада шарахнулась от него как от огня. Она обижалась из-за Тоши. Ещё оборотню показалось, что девушка специально прячет глаза.

— Постой, ты тоже плакала?

— Нет. Но мне хотелось.

Ей сразу стало стыдно за это признание, и Ада поспешила оправдаться в своей манере.

— Последний раз я ревела в пятилетнем возрасте.

Должно быть, это казалось ей крутым. Ох уж эти Астор. Не зная, как ещё реагировать, дракон решил просто подыграть ей и наигранно удивился.

— И что тебя так сильно тогда зацепило?

Девушка уставилась на свои изгрызенные ногти.

— Ну, я хотела есть землю, а мне не дали.

— Как драматично. Я думал, тебе разрешалось абсолютно всё.

— Родителями. В детском саду не принимали эту систему воспитания.

Тихое, неуверенное хихиканье заставило их замолчать и повернуть головы к углу дивана, в который забился мальчик. Глаза у него ещё были на мокром месте, но глупая история Ады выдернула Тошу из беспросветного горя. Хотя весь вид ребёнка выражал сомнение в том, что это правильно. Он словно робко спрашивал: можно? Можно мне снова на секунду стать весёлым?

— Т-ты иногда такая смешная… когда н-не… не серьёзная. Мой брат тоже был всегда… серьёзным. Но не т-таким, как сейчас.

Ещё бы, твой брат постарел, в отличии от тебя.

Ада бесцветно улыбалась. Её доконали все эти взрывы из прошлого, но Эрид должен был спросить.

— Расскажите мне, как это случилось. Как мальчик узнал?

Девушка не выдержала, и сама откинула волосы со лба. Сейчас глаза пришли в норму, только тени вокруг них никуда не делись.

— Ну, после экзамена я ходила с в кино девочкой из группы, потом гуляла. Я просто гуляла до самого утра и прощалась с городом. Так, на всякий случай… Пришла домой — а папа уже здесь, приехал со своих раскопок. А этот — она кивнула на Тошу — как раз проснулся и принялся шастать по квартире. Разумеется, захотел посмотреть, кто там возится в закрытой комнате. Сунул туда нос, глянул на моего отца, увидел фотографию. Ту, которая стоит на столе — они там оба ещё дети. Мальчишка сразу узнал брата. Когда я пришла, тут уже была ужасная истерика. Это всё.

Дракон задумчиво глядел на ребёнка. Тот почти перестал хныкать и смотрел в дальний угол, рассеянно болтая ногой. Последний день в параллели выдался не таким, каким Эрид рассчитывал его увидеть. А ведь дракон собирался сделать подарок, от которого в любой другой ситуации Ада пришла бы в восторг. Конечно, никто не мешал всё равно попробовать обрадовать и её и мальчишку. Эрид прокашлялся.

— Вряд ли сейчас самое подходящее время. Но я, помнится, кое-что обещал.

***

Кино было глупым и хорошим. Они с одногруппницей ели попкорн и смеялись, а после сеанса пошли бродить по городу. Знакомой хватило всего лишь на час, а после Аду предоставили самой себе. Девушка поняла, что полна энергии, и потому самозабвенно слонялась по улицам целую ночь. Она и раньше так делала, изменилось только то, не осталось и вовсе никаких мыслей о собственной безопасности. Ада узнала, что принадлежит династии златоглазых королев, подружилась с драконом. И, хоть это никаким бы образом не спасло от удара арматурой по голове, море было ей уже по колено. Казалось, ничего плохого уже не может произойти, и свою дозу неприятностей студентка уже получила.

Розовые очки пришлось снять сразу по возвращении домой. В прихожей стояли мужские ботинки. Чемодан висел на крючке, из него выглядывала кипа бумаг, некоторые листы упали на пол.

— Папа?! Ты приехал рано…

Она постучалась и вошла в кабинет. Отец укладывал в стопку какие-то документы, его большие, далеко поставленные друг от друга глаза были, как всегда, безрадостны.

— Ада? Здравствуй. Приехал, но уже ухожу: мне нужно заглянуть на кафедру. Я думал, ты спишь, но вижу, что опять бродила всю ночь напролёт. Как-то это неправильно, но воля, конечно, твоя. Не приноси, главное, никакой заразы в дом.

Девушка опешила. Какой заразы? — спросила она.

— Любой. От сифилиса до алкогольного отравления. Вряд ли ты и те, с кем ты проводишь время, пьёте чай и нюхаете цветочки.

Ада сжала челюсти.

— Отравление не заразно, — процедила она. Отец даже не пытался оскорбить, просто говорил, что думает, как есть. Таким же брезгливо-безучастным тоном он читал лекции.

Мужчина взял бумаги и направился в прихожую, мимолётом взглянув на дочь. Попытка улыбнуться. Это похоже скорее на гримасу боли, а не выражение радости.

— Я хотел привезти сувенир, но не срослось — опаздывал на электричку. Думаю, ты не расстроишься. Ты обычно равнодушно относишься к подаркам.

— А что? Ты часто их дарил?

Он совсем не смутился.

— Ими тебя заваливает твоя мать, а её возможности и кошелёк больше моего. Но главное, как говорится, внимание, и потому мне хотелось привезти что-нибудь из поездки. Только думаю, ты всё равно не оценила бы, и проявила столько же недовольства, как и всегда. В следующий раз не буду об этом тревожиться и полностью сосредоточусь на собственных делах.

Отец сидел на банкетке и возился со шнурками. Ада вспомнила, что дракон тоже обещал ей одно маленькое путешествие и назвал это подарком. Наверное, такому она бы обрадовалась, но ящур упрямо молчал, а напоминать самой не хотелось. Краем глаза девушка заметила движение в коридоре — Тоша. Мальчишка наконец пришёл в себя после длительной спячки, и это было здорово. Ада хотела подмигнуть ему, но вдруг в глаза ей бросились дрожащие ресницы и мокрые щёки притаившегося в тени ребёнка.

Папа, конечно же, его не видел, но на прощание как-то зябко взглянул в коридор.

— Ты никогда не замечала сквозняков у нас в квартире? Ты не открывала окна настежь, нет? Странно. Хотя, я редко здесь бываю, наверное, просто забыл. Счастливо.

Он подхватил чемодан, предварительно приведя его в божеский вид, и тяжёлой походкой вышел за дверь. Ада так и осталась стоять истуканом и пыталась вспомнить, что собиралась сказать. Какую-то ерунду, но очень уж хотелось поделиться и получить в ответ хоть немного одобрения. Вспомнив, она пулей вылетела на лестничную клетку и свесилась вниз.

— Я сдала сопромат!

Название ненавистного предмета эхом закувыркалось по лестничных пролётам. Отец остановился и поднял голову. Лица его Ада уже не видела, но равнодушная интонация давала исчерпывающее представление о том, как папа «осчастливлен».

— Молодец.

Ада немного подождала.

— Ты не хочешь спросить, какая оценка?

— Какая оценка? — бездумно повторил мужчина. Как-то слишком уж грустно. Он часто говорил таким голосом, когда Ада пыталась расспросить о прошлом семьи. Вот и сейчас наверняка что-то вспомнил.

— Четыре.

— Молодец.

Он помедлил, на случай, если дочь захочет сказать что-нибудь ещё. И продолжил спускаться вниз.

Девушка вернулась в квартиру. Настроение стремительно падало, да и мальчишка, глядящий из темноты, наверняка готовился испортить его ещё больше.

— Ну чего ты там встал? Давай там, с добрым утром, и не реви!

Ада выпалила первое, что пришло в голову, и только потом пригляделась хорошенько. Занятая до этого встречей с отцом, она не задумалась, что раньше Тоша никогда не плакал, и вдруг стал дрожать как осенний лист. Обычную детскую истерику, от которых у Ады сводило скулы, это совсем не напоминало.

— Что произошло, а?

Из огромных глаз вновь полились слёзы, но мальчик хотя бы не хныкал. Только чуть-чуть заикался. Он даже сумел чётко обозначить, что именно его так выбило из колеи. От услышанного у Ады появилась потребность немедленно сесть, или выпить или нервозно засмеяться.

— Т-т-твой п…папа — м-мой старший брат. Только вырос. И у него на столе… н-на столе там… фотография вместе со мн…мной.

Девушка, не потрудившись дослушать, рванула в отцовский кабинет и схватила снимок. Изображение давно выцвело и казалось нечётким, неудивительно, что при первой же встрече с Тошей она не лишилась дара речи. Но если приглядеться, сходство было налицо: по телосложению и смутным чертам лица, даже по одежде — ребёнок на фотографии просто копия Тоши.

— Какого хрена, — выдохнула Ада и плюхнулась в кресло. Мальчик робко зашёл в комнату и присел на стопке книг. Он не мог совладать с собой надолго, едва успокоившись, он снова начинал всхлипывать.

— Я п-пропал, когда мы поругались. Я о… обиделся на него и ушёл на пустырь. И тттам… было что-то странное. Кто-то прятался. Не опасный, но…но я его не видел. Он предлагал п-пойти с ним. Без слов… так. Понимаешь? А я и согласился. Тоже без… без слов. И попал туда, где ты меня нашла.

В карих глазах промелькнуло что-то совсем не детское и тяжёлое. В это мгновение Ада поняла, что Тоша похож не только на её отца, но и на неё саму. Как можно быть такой слепой, и не замечать фамильное сходство, пока тебя не тыкнут носом! Хотя виной тому ещё и путаница, с которой мальчишка некогда рассказывал свою историю. Ребёнок дошкольного возраста ошибся в подсчётах на несколько лет — это раз. Называл брата не по имени, а по прозвищу — два, и к тому же нередко упоминал сестру, о которой до этого Ада ни разу в жизни не слышала — это три. Плюс сама она была занята тем, что наблюдала за другими, давно умершими людьми, и не смекнула, кем ей приходится маленький призрак.

Тоша, не подозревая о том, какая буря поднялась в её душе, стоял рядом и смотрел на фотографию, грызя ноготь.

— Я все эти годы с-скучал по нему и так злился. Думал, он… он… меня забыл. Но это не так! Он всё п-омнит, — детский кулак быстро что-то вытер на лице. — У него на столе моя ф-фотография.

Если бы он только знал, до какой степени папа помнит. В своём детстве Ада ненавидела пропавшего ребёнка, так как в сердце её отца он занимал куда большее место, чем она сама.

— А что случилось с вашей сестрой?

— А?

— Да нет. Не обращай внимания.

Мало ли, что случилось. Померла, потерялась, выросла и спилась — расстраивать Тошу ещё сильнее не стоило. Когда его выбросило в чужую эпоху, с той девочкой всё было в порядке. Мальчик с ней не общался так близко как со старшим братом, но и она, наверняка, была ему дорога.

— И что нам теперь делать?

Тоша захлопал глазами. Он в самом деле подумал, что от него требуют разрешить эту проблему.

— Я-аа не знаю… Т-ты ведь старше.

— И тем не менее, я твоя племянница! Забей, это риторический вопрос.

— Ч-чего?

— Ничего, сиди. Нет, встань! Это кабинет отца, он не любит, когда здесь кто-то задерживается.

Она слишком устала и потрясена. Хотелось чаю и спать. Послушно вскочив на ноги, мальчик нерешительно топтался у стола.

— А ты м-можешь забрать фотографию в… в свою комнату? Я б-буду на неё смот-треть!

Ада прекрасно помнила, какого это — видеть вещь и не иметь возможности не то что взять, а даже прикоснуться к ней. Она грубо схватила пожелтевший снимок. Дешёвая рамка затрещала, и девушка ослабила хватку.

— Только вечером я верну её на место.

Ребёнок кивнул и грустно растворился в стене. Студентка вздрогнула, хотя ей и самой не хватало таких навыков с тех пор, как она снова стала нормальным человеком. Двери, они ограничивают.

Вкуса чая Ада не почувствовала, но усталость напиток прогнал. Спать больше не хотелось, а может, всё дело опять в нервах. Мальчика не было ни слышно, ни видно. Сидел в своём кресле и глядел на фотографию. Щёки, едва успев высохнуть, снова увлажнялись слезами. Он стеснялся этого и отворачивался в угол, думая, что так Ада ничего не заметит. Но она замечала.

Раздражение сошло на нет. Раньше девушке было некого жалеть, кроме себя самой. Зная о жестокости этого мира, лично с ней она не сталкивалась. Да, было безумно одиноко, но люди видели её, хоть и не замечали. Небрежно слушали, когда она неуклюже пыталась донести обрывки своих дум. Даже мать вернулась после семилетнего отсутствия, предлагала подачки, называя это то дружбой, то долгом. Всё это лучше, чем десятки лет заточения в бестелесном чистилище.

Чужое время, чужие люди, клочок леса и улица провинциального городка. И никто не догадывается о том, что ты рядом, ты есть, тебе плохо! Тоша десятилетиями играл в свои детские игры, только это его и спасло: он поверил, что всё понарошку. Мальчик ждал, что когда-нибудь снова встретится с братом.

И вот этот брат — угрюмый, взрослый, практически старый, хотя был в расцвете лет. У него великовозрастная дочь и командировки по никому не нужным городищам и крепостным валам. Все думали, что он откапывает камушки четырнадцатого века, а на самом деле папа хоронил там личные потери и чувство вины. Что за злые слова сказал он младшему брату, что тот сбежал на пустырь с дурной славой, и сгинул там навсегда? Сущий пустяк. Братья и сёстры часто ругаются и соперничают, и ничего, живут.

Только не в этом случае.

В их последнюю с мамой встречу, женщина рассказала запутанную историю. Из уклончивых намёков Ада поняла только то, что нельзя просто так скакать по параллельным мирам — нужна жертва или, как выразилась Агата, замена. Теперь, с запозданием, девушка сложила два и два: замена сидела напротив неё и хлопала длинными, как у девчонки, ресницами.

Куда теперь деваться призраку-ребёнку? Вечная жизнь, о которой слагают столько небылиц, на деле оказалась жестокой шуткой.

— Он умрёт, я всегда буду жи… живым. А вы уедете с Эридом. Я знаю, что вы меня не в-возьмёте с собой. Я… я подслушал. Ничего, я п-привык гулять сам, — Тоша улыбнулся, словно это он был взрослым и успокаивал маленькую девочку, которой почувствовала себя Ада. — Но я всё-таки встретил брата, а он меня не… н-не… увидит, — детский голос вновь задрожал. — До самой-самой… смерти… мой братик б-будет грустить.

Мальчик плакал не столько о себе, сколько о нём. Одного взгляда на большие усталые глаза Уголька и фотографию на столе оказалось достаточно. А ведь она — единственное, с чего стирали пыль в кабинете.

Эти дьявольские снимки, от них одни беды!

Ада рассеянно пыталась ободрить мальчишку. Она никогда не умела подбирать слова утешения, а ведь Тоша даже не догадывался, какую пустоту пробудило в ней его горе. Развлекаясь с ровесниками, позволив себе увлечься Эридом — самую малость, так что он даже ничего не заподозрил — она забыла о том, кто заварил всю это кашу.

Сам дракон всё это и устроил, наученный Агатой. Теперь он из кожи вон лез, чтобы разгрести всю эту дрянь. Старается, да, это видно. За себя Ада не в претензии, да и за что? Не за то ведь, что это сверх-существо помогло ей сдать экзамен! Да просто находиться рядом с ним было прекрасным.

Но то, что случилось с Тошей, многое меняло.

Где оборотень, когда возникло столько вопросов? Гуляет, как ни в чём не бывало, а может вспоминает с её матерью как оба они накуролесили в юности. Ада неловко потрепала Тошу по плечу и обнаружила, что сама чуть не плачет. Почему-то за каждое счастливое мгновение приходилось платить тайнами чужого прошлого. Кажется, девушка обречена становиться их хранителем — бессильным, бессмысленным. Пускай так. Ей остаётся только спрашивать, где непонятно, и надеяться, что ей ответят.

— Скоро объявится наш чешуйчатый друг. Может быть, он что-то придумает.

***

Дракон не заставил долго себя ждать. Первым делом он собирался сказать что-то едкое и шутливое, что было в его привычке, но вовремя оценил ситуацию. Ада знала, что глаза её покраснели, и на всякий случай тряхнула головой, чтобы короткие, непослушные волосы прикрыли лицо. Вьющиеся пряди щекотали нос, но это было меньшим из зол. Хотя девушка на самом деле не проронила ни одной слезинки над чужой бедой: дочь неотразимой Агаты слишком слаба, чтобы позволить себе это. Сльные слёз не боятся и не заставляют их высыхать до того, как они сорвутся с ресниц. Но проклятый ящур всё равно догадался и не повёлся на наивную уловку. Он был зорким, как и положено хищнику.

Немыслимым образом Эрид её успокоил одним тембром своего бархатного голоса. Пустота в душе никуда не исчезла, но уменьшилась, и заполнилась чем-то приятным.

— Помнится, я кое-что обещал.

Путешествие во времени, такое не забудешь. «Любое место и время в пределах этой параллели, только найди фотографию» — обрадовал Эрид. Девушка тонула в архивных снимках несколько дней, но сегодня перечеркнула все свои планы.

— Покажи мне, что случилось в тот день. Мне и мальчишке. Мы должны знать.

Эрид выбор не оценил и не понял.

— Неужели это прельщает тебя больше, чем встреча с императорами и королями, с писателями и музыкантами, ставшими великими задолго до твоего рождения? Тошу хоть спросила?

Конечно, ей хотелось увидеть другое — именно то, что перечислил оборотень. Ада не могла объяснить, почему так поступает. Ей казалось, это правильно: мальчишка ещё за час до появления дракона сказал, что больше всего на свете хочет снова увидеть брата юным, а не стареющим.

— Тебе уже всё рассказали. Да и он — мужчина указал на Тошу — каково ему будет на это смотреть?

Ребёнок встрепенулся.

— Н-нет, я хочу! Тогда я так и не… не понял, что со мной случилось. А это оч-чень в-важно.

— Ничего подобного. Лучше тебе попросить показать динозавров и на этом успокоиться.

Ада фыркнула. Иногда Эрид её очень смешил, хотя весельчаком он не был.

— Идиот, у нас нет фотографий динозавров. Да и на кой они ему, когда есть ты?