Солнечная ртуть

Глава 84 Матери и дочери

Когда всё закончилось, перевалило за полночь. Сытые и пьяные гости — аристократы, вельможи, их прелестные жёны и дочери — все они расходились по домам. Покидала зал и Агата. На её собственную дочь уже никто не обращал внимания. Ада никак себя не проявила, не считая казуса с омаром и футболкой — ни с хорошей, ни с плохой стороны. Как только ей дали понять, что можно идти, девушка рванула к выходу. Фрейлины едва поспевали за ней.

— Она довольно нервная. В тебя. И кстати, ты заметила? — любит выпить.

После представления Пьер умылся и переоделся, и теперь выглядел таким же щёголем, какого они встретили днём. Ранее, на немой вопрос Агаты королева вкратце ответила, что чудачества, подобные недавней мистерии, позволяют принцу в остальное время выглядеть и вести себя как разумный человек. В Плане общения Пьер в самом деле стал более сносным, но и теперь он норовил задеть сестру.

— Можно подумать, ты бы справился с детьми лучше, заведи ты хотя бы одного.

— И то верно! Доброй ночи, сестрица.

Он церемонно поклонился одной лишь головой и убрался прочь. С Варгой у них установилось полное взаимопонимание: тихо обменявшись паскудными словами и сахарными улыбками, более они сегодня не общались. Драконша, как и раньше, предпочитала общество Эрида, чем своего торитт. Оборотней тянуло друг к другу, но на страсть это очень не походило. Скорее, родство душ, хотя в былые времена это не мешало им делить постель. Время от времени принцесса с любопытством поглядывала на дочь, но не находила никаких ожидаемых признаков. Эрид уделял почти всё внимание Варге, а девице — как с гуся вода. Куда больше оборотней девушку занимало полусухое содержимое дворцовых погребов.

— Девочку надо переодеть. Леона клянётся, что всему виной одна из её фрейлин — не уследила за временем и потому они еле успели на пир. Как по мне, лучше бы опоздали ещё больше, но привели мою внучку в пристойный вид.

Сиена выразила желание проводить её высочество до покоев. Свита плелась позади на расстоянии нескольких шагов.

— Она не знакома с этикетом и не умеет вести беседу. Готова поспорить, даже разговор о погоде поставит твою дочь в тупик.

— Освоится, — махнула рукой женщина.

Чудачества Ады никак не волновали Агату. Эта девушка всегда была странной, пыталась выглядеть как мальчишка и вести себя как подросток. И то, и другое ей удавалось блестяще.

— Непременно, ибо я завтра же прикажу обучить её всему необходимому. Думаю, самого элементарного будет достаточно. Меня беспокоит другое, а именно то, что этим не занималась ты.

Агата нехорошо улыбнулась и пригладила серое платье. Как ей не хватало йэрских тканей! И факелов, бросающих на складки мягкий свет. Факелы были с автоподжигом и могли произвольно менять оттенки огня от фиолетового до изумрудного.

— Была уверена, что если полезу с воспитанием, она сбежит. Как говорится, недалеко шиповник вырастает от розы.

— Тебе просто не захотелось. Ты никогда не делала того, чего не хотела, если была хоть малейшая возможность увильнуть. А уж в иной параллели и подавно.

Как всегда, Сиена сухо констатировала факты. Она делилась наблюдениями, не позволяя ни одной эмоции проскочить в её слова. И протестовать тут нет ни смысла, ни нужды.

— Вы правы, матушка. Ада совсем не похожа на Астор, и я довольно быстро разочаровалась в её появлении на свет. Но не подумайте, что мне она совсем безразлична.

— Это дело твоё. Но могу заверить тебя, что в девочке есть от нас больше, чем ты думаешь. Хотя отличия, несомненно, преобладают — и именно этим мне она нравится.

Они вошли в покои, оставили фрейлин заниматься приготовлением ванны и кровати, а сами удалились в будуар. Как только посторонних рядом не осталось. Сиена спросила:

— Ты знала, что твой отец умер, когда появилась сегодня в Шамбри?

— Да. Эрид мне рассказал.

Агата почти не помнила отца как самодостаточного человека, только как тень её матери. Вот Нердал был другим, настоящая личность, а папа… Он был добр. А также сдержан, учтив, хорошо разбирался в истории и не представлял жизни без классификации минералов. Принцессе стало грустно. На самом деле, они могли подружиться, если бы оба проявили хоть чуть-чуть инициативы.

— Фернан был ещё молод. Но через пару лет после твоего исчезновения по всей стране начались эпидемии, одна другой страшней. Они быстро проходили, смертность была высокой, но не критически, однако последняя зараза достигла даже дворца. Наши дети оставались полностью здоровы, ведь они Астор, и попросту не могут заболеть. До сих пор не прощу себе, что не подумала тогда отослать мужа. После смерти Нердала я не отпускала его от себя, и Фернан был этому только рад. Потом пришла болезнь, затем война. И в итоге пред её лицом я осталась одна, Агата.

Если судить по интонации, королева не жаловалась и не упрекала дочь, а просто посвящала её в хронику событий. Агата не знала, что ответить, любые слова из её уст прозвучали бы теперь недостойно. Женщина смотрела в окно и пыталась вспомнить лицо своего покойного отца. Это не составило труда, мягкий, рассудительный человек сразу пришёл из глубин памяти. Сдержанно улыбнулся, и сразу перевёл взгляд на жену. Как они всё-таки любили друг друга! В детстве наследная принцесса никогда не думала об этом, замечая только прохладное отношение родителей к своей персоне. А Сиена уже переключилась на другое, словно подчёркивая, что ворошить прошлое теперь ни к чему. Сильная женщина.

— Ты ничего не взяла из той параллели.

— Только наследницу, — улыбнулась Агата.

— Она тебе не наследница. Мне и подавно, — отрезала королева. — Ты ведь была фотографом, — развивала она свою мысль как ни в чём ни бывало, — неужели не возникло желания захватить хоть несколько снимков?

Женщина покачала головой. Как когда-то она порвала с этим миром, не взяв отсюда ничего, так бросила и параллель, в которой прожила более двадцати лет. Агата смотрела на мать и считала морщинки вокруг её глаз. Они старили Сиену, но королева по-прежнему была красива. Даже стала величественнее, но принцесса больше не боялась её. Совсем.

— Теперь будь добра, ответь мне на вопрос. Отец Ады тот, кто она думает, или это всё-таки Эрид?

Агата поморщилась, будто съела что-то очень кислое.

— О, боже, конечно же нет! Он был готов меня убить в то врем, а я интересовалась совсем другими вещами. Ада действительно появилась на свет, когда мне было двадцать — спустя два года после того, как наши пути с драконом разошлись. И вообще, разве у оборотней могут быть…

С некоторым облегчение королева выдохнула.

— Мнения по данному вопросу весьма разнообразны. Одни считают, что драконы бесплодны, другие думают, что они могут рожать на свет уродов — не приспособленных к долгой жизни мутантов. Третьи утверждают, что у наших монстров нет никаких проблем с этим. Сами оборотни не говорят ни да, ни нет тем, кто смеет спрашивать. Либо врут напропалую, придумывая такие байки, что летописцам и не снилось. В любом случае, змеиных отпрысков никто не видел, не считая парочки самозванцев в старые времена. Если мне не изменяет память, всех их либо казнили, либо отправили в дома умалишённых. Надеюсь, я удовлетворила твоё любопытство, потому что и дальше устраивать диспут на эту тему у меня нет никакого желания.

— Отец Ады — мой супруг. Во всяком случае, в его параллели этот мужчина считался моим мужем. Догадываюсь, что по этому поводу думают при дворе.

Сиена устало глядела в окно. Когда она уйдёт от дочери, то не ляжет спать, несмотря на поздний час, а примется перебирать бумаги. После смерти Нердала больше никто не имел неограниченного доступа к документам, кроме неё. Разве что король. Но теперь и он мёртв, а при жизни государственным делам отец предпочитал минералы.

Её величество снимет тяжёлые украшения, вооружится бодрящим отваром, и как минимум до трёх ночи проработает в кабинете. К восьми часам утра она снова будет на ногах, бодрая и энергичная — во всяком случае, на вид.

— Это уже твоё дело. Я должна была уточнить эту деталь, дабы избежать сюрпризов в дальнейшем. Твоя дочь внешне похожа на Эрида, что бросается в глаза любителям сплетен. И держится твой дракон с ней не так, как с другими — с теплотой, близкой к нежности, хотя и строит из себя ехидну. Даже удивительно. Не думала, что змей способен на такое. И раз мы выяснили, что отцовских чувств здесь быть не может, значит остались дружеские: других вариантов я не допускаю, потому как давно знаю Эрида. Это вольная птица, все оборотни такие. Дай им волю — только и будут знать, что носиться и безобразничать по всей империи. Разве что Нердал умел любить беззаветно и страстно. Свою страну. Для меня он был единственным и преданным другом, и если Ада примет дружбу твоего бывшего слуги, ей крупно повезёт. Лишь бы только не спутала с чем другим.

— Вряд ли. Она, конечно, ещё слишком юна и насмотрелась всякой дури в иной параллели. Но если что-то такое есть, оно быстро пройдёт.

— Замечательно. Тем более, жизнь при дворе захватывает, в Шамбри, помимо оборотней, уйма всего интересного. Не могу, конечно, обещать, что девочка останется здесь надолго. И, кстати сказать, титула принцессы я ей не дам. Сказанное утром сказано лишь для того, чтобы сбить с толку высшую знать — им полезно. Подберём что-нибудь другое, более нейтральное, а обращение «ваше высочество», может быть, останется в силе. Она моя внучка, которую я признала. Но она полукровка.

Агата понимающе хмыкнула. Тоже посмотрела в окно. Контуры гранитных стен и башен выделялись на фоне ночного неба. Вечный замок, прекрасный замок, кто бы его ни населял помимо Астор: интриганы, чудовища, отравители и идиоты. Не смотря ни на что, все они склоняются перед мятежной, как её прозвали, принцессой. Она опять на своём месте, и ненависть Агату более не терзает. Она чувствовала себя счастливой. Даже с королевой не хотелось искать ссор — напротив.

— Прежде чем вы ушли, матушка, позвольте кое-что узнать.

Было трудно подбирать слова, все варианты казались пошлыми. Две высокие стройные женщины — одна с рыжими и короткими, другая с длинными и золотыми волосами, — смотрели друг на друга. У обеих дерзкие и безупречные черты лица, будто вышедшие из-под кисти одного художника, который любовно прорисовал каждую чёрточку на парном портрете. Зачем вражда, когда так много общего?

— Ну же! Раньше тебе рот было не закрыть.

— Простили ли вы меня?

Уперев руки в боки, королева колыхнула изумрудными серьгами. Вопрос её удивил, хотя это, пожалуй, первое, что должна была сказать Агата, едва она переступила нынче днём порог Тронного зала. На самом деле ей следовало умолять, а не спрашивать, как бы между прочим. Но все Астор вылеплены из одной глины.

— Мне не по силам прощать. По той простой причине, что ненавидеть или обижаться я толком не умею. Мне ещё в раннем детстве так скроили мозги, что я мыслю исключительно как правитель, а человек во мне просыпается редко. Когда-то я хотела сделать и тебя такой, но потерпела сокрушительный провал. Очень жаль. Ты нужна королевству, земли увядают, когда хранитель ферома исчезает на долгие годы. Для спокойствия империи нам не следует враждовать. Поэтому я принимаю логичное решение не держать на тебя зла. Но если спросишь, что чувствует человек во мне, что чувствует твоя мать, а не монарх, то ответ таков: я не уверена. Не думаю, что обычный смертный мог бы так просто всё это простить. В юности ты не только подвергла опасности всю империю, но нанесла мне личное оскорбление своим бегством. Убила моего единственного друга и мудрого советника. Убила чужими лапами и когтями. Странно, что Эрид обо всём уже забыл и спокойно выносит твоё общество. Ведь я забыть не могу. Будь, однако, спокойна: это не повлияет на наши отношения.

— Ты тоже погубила моих друзей, — тихо отозвалась Агата, переходя на «ты». За сегодняшний день она впервые почувствовала себя незащищённой. — Казнила их, выгнала Лиру. Что с ней теперь, никто уже не скажет.

Сиена гордо вскинула голову.

— Казнил правитель, а не человек. Он не мог поступить иначе. И знаешь, пока ты прохлаждалась в иной параллели, история получила продолжение.

Агата насторожилась.

— Какое?

— Ты узнаешь чуть позже. А теперь прошу меня извинить: близится рассвет, а дела ещё не окончены.

Пожилая, молоцеватая женщина с идеально ровной спиной проследовала к двери. Платье приятно шуршало по полу. У выхода она остановилась и обернулась через плечо. В последней брошенной фразе уже не было того металла, который леденил воздух последние пятнадцать минут.

— Отсутствие недомолвок и ненависти — уже большой шаг. Это говорю как человек.

Дверь закрылась.

«Странно» — подумала Агата. «Раньше она казалась мне большей стервой». Принцесса вышла в комнаты и улыбнулась: фрейлины присели в реверансе. Как в старые добрые времена.

— Помогите мне раздеться. Надеюсь ванная уже готова?

— Да, ваше высочество.

— Хо-ро-шо.

Она могла раздеться и сама. Но если возвращаться к старой жизни, то с прежним размахом.

***

Утречко началось со скандала.

Спала она крепко и проснулась на рассвете. «Ха, балдахин» — пробормотала Ада и снова провалилась в забытьё. Однако этого хватило, чтобы фрейлины решили, что самое время поднимать дочь бывшей наследной принцессы с кровати. Вокруг зашелестело, зашептало и после резкого звука в комнату ворвался свет. Спать дальше было решительно невозможно.

Едва Ада разлепила глаза второй раз, как над ней склонилась Леона с подносом и вежливо предложила стакан холодной воды. «То, что нужно» — решила девушка, благоговейно смотря на человека, который угадал её главное желание. После вчерашнего вина неимоверно хотелось пить. Еда в параллели изобиловала специями, а напитки были крепкими. Расправившись с водой, Ада снова упала на подушку.

— Госпожа Ада, в приёмной ожидает человек, которого прислала королева, он специалист по придворному этикету. Завтрак уже накрыт, второй напиток стоит на столике.

Как мило, они ей докладываются, будто большому боссу. Известие о втором напитке заинтриговало. Девушка таки скинула одеяло и решила проверить, что же там такое ей приготовили. Теперь хотелось чего-нибудь посущественнее, чем родниковая прохлада, но более затейливое, чем кофе или чай. Она как в воду глядела.

Неловко отнекиваясь от предложений помочь ей одеться, Ада стеснительно натянула широкие спортивные штаны, доходящие до колен, и босиком пошла к маленькому круглому столу, больше похожему на подставку для цветов. Спала девушка в просторной майке — на этот раз предусмотрительно выбрав футболку без принтов, — и не видела смысла раньше времени напяливать шикарные платья.

На очередном подносе стоял кубок из толстого хрусталя. Туда налили нечто красное.

— Это сок? — невинно спросила Ада. На неё странно посмотрели.

— Это кровь, — ответила подошедшая Дара. Улыбка фрейлины была натянутой. — Нам сказали обслуживать вас так же, как и других молодых принцесс. Только несколько мягче: юных дочерей Авроры держат в строгости. В общем, госпожа Леона решила, что ваши трапезы должны начинаться одинаково и принесла воду и кровь. Зато рацион вам позволен более обширный — больше мяса и сладкое.

— Ну, довольно болтать, Дара! — прикрикнула Леона. — Пейте же, ваше высочество.

Отчего-то все прислужницы стали пожирать Аду глазами. Это ей не понравилось, она почувствовала себя также неуютно, как на вчерашнем приёме. А кубок искрился, манил. «Странное название напитка. А что, если они потчуют своих принцесс Кровавой Мэри сразу по пробуждении?» Эта шальная мысль объясняла странное поведение фрейлин. Конечно, кто же с утра пораньше заливается перечно-томатным огнём. Девушку всегда обвиняли в том, что она ест всякую дрянь, много пьёт и сочетает самые невообразимые вкусы. Мир, в котором это поощряется, воистину кусочек рая.

Не долго думая, она хлебнула из кубка, и вся жизнь пронеслась перед глазами — преимущественно самые позорные её моменты. Последним в череде неудач стал вот этот вот самый коктейль. Всё, что Ада не проглотила, она выплюнула обратно, красные капли расплескались на пол и круглый столик. Королевская внучка кашляла и пыталась подавить рвотный рефлекс, потом стала метаться по комнате.

— Где вода?! Вы только что давали мне воду, где взять ещё?!

Вспомнив, что у неё имеется собственная ванная, девушка понеслась туда, мечтая только об одном: избавиться от жуткого металлического привкуса. То, что ей предложили выпить, ничуть не походило на Кровавую Мэри, и даже не Сэма-маньяка-убийцу.

Это кровь. Настоящая, комнатной температуры, человеческая кровь. Ада знала, что человеческая. Ей рассказывали об этом обычае, но до этого дня она в такое не верила.

Выбравшись через пятнадцать минут в основные покои, девушка старалась не приближаться к своим фрейлинам. На сервированный завтрак она даже не посмотрела, хотя овсянка, масло и багет выглядели вполне безобидно. Даже джем был оранжевого цвета. Абрикосовый, наверное.

— Вы чокнутые. Все вы здесь чокнутые. Даже не думайте после этого делать вид, что это я тут дикарка из другого мира. И вообще…!

Тирада была чистым экспромтом, девушка её не планировала и не хотела, поэтому на «вообще» вдохновение иссякло. Ада ещё раз откашлялась и прохрипела, что желает видеть свою мать, а чтобы её сопровождала свита — не желает ни разу. И пусть они хоть об стену убьются, но пойдёт Ада сама. Впрочем, выразилась она так торопливо и невнятно, что фрейлины вряд ли поняли, что именно имела в виду её высочество. Ада торпедой вылетела из комнаты и направилась в покои матери как была — босиком, лохматая, в застиранной домашней одежде не по размеру.

Идти было недалеко. Наверное, только поэтому за ней не увязался хвост прислужниц — всего-то пересечь витражную галерею. Но даже в такой ранний час тут слонялись люди. На пути Аде попалось несколько гвардейцев, горничных и двое-трое придворных. У всех одинаково вытягивались лица. Некоторые порывались кланяться, но выходило не очень: настолько фееричным было утреннее явление принцессы, или за кого там её держали. Когда Ада ворвалась к матери, её щёки покрывал такой румянец, что впору было тягаться с напитком, который привёл сюда девушку.

— Твоя семейка — сплошь и рядом маньяки!

Агата читала какую-то книгу, а служанка подпиливала ей ногти.

— Наша семейка, дорогая. Ты одна из нас.

— Но я никогда не пила кровь по утрам!

— Ах, вот в чём дело. Это всё дура Леона: она слишком буквально воспринимает приказы. Странно, что у тебя не забрали удобную кровать и не заменили её жёсткой кушеткой. У нас принцессы спят исключительно на таком.

Ленивым жестом Агата отослала служанку, однако, не забыла её вежливо поблагодарить. Какое-то время Ада продолжала высказывать матери всё, что думает о фамильных традициях. Немного путаясь в словах из-за спешки, и из-за этого злясь ещё больше. Мама слушала в пол уха, не перебивая. Когда запал у дочери прошёл, женщина протянула ей блюдце с пирожными. Ада поколебалась и взяла одно. Всё-таки она ещё не завтракала.

— Я рада, что ты пришла с такими жалобами и в таком виде ко мне, а не к королеве.

— Я просто не знаю, в каком крыле она живёт… Вкусно… И где обитает Эрид, мне тоже не известно.

Агата заломила бровь. Как они все любят этот жест! На гладком лбу проступила морщинка.

— А тебе это нужно? О, его ты точно не удивишь босыми ногами. Только вот мой бывший слуга сейчас с Варгой. Ты, кажется, изменилась в лице? Напрасно. Я хочу сказать, они сейчас летают над долиной, только и всего.

Она что, специально?

— Да боже мой, мне всё равно! Лучше объясни, что это за специалист по этикету там припёрся?

Перестав иронизировать, Агата заскучала.

— А, это. Ради твоего же блага. Просто потерпи его и запомни несколько уроков — это не сложнее, чем сдать сессию. Через пару дней Сиена собирается даровать тебе официальный титул, уж не знаю, правда, какой. Это небольшая церемония, но и на ней нужно держать себя с достоинством. У тебя свободны целых три дня для освоения хороших манер. А послезавтра мы отправляемся в оперу.

— Не хочу. Я не люблю оперу.

— А ты там была?

— Нет.

Агата не терпела возражений. Тем более, она уверяла, что таких арий в театрах знакомого Аде мира не услышать. Прежде чем женщина успела пуститься в пространные размышления о музыкальных достоинствах Паровой империи, её дочь решила вернуться в собственные покои, из которых так зажигательно сбежала. Вместо прощания она задала вопрос.

— Ты обращаешься к матери по имени?

— Редко. В основном я использую титул. В молодости она терпеть не могла слова «мама».

— Но мне ты разрешила так себя называть. Тебе не неприятно?

Нетерпеливо побарабанив пальцами по резному подлокотнику кресла, Агата встала и положила книгу на стол.

— В первые годы было неприятно. Это как заусеница на пальце, которую никак не оторвать. Потом привыкаешь. Мне казалось, что жестоко запрещать ребёнку использовать его самое первое слово. Сейчас можешь называть меня как хочешь.

— Спасибо. И мне даже не обидно, что для тебя я всего лишь заусеница, — склонила голову Ада и вышла.

Мать не переставала удивлять. Погубить живое существо, бросить родных, затем бросить дочь, но волноваться о такой сентиментальной мелочи — это надо уметь.

Витражную галерею Ада пересекла не спеша, с достоинством встречая удивлённые взгляды. Вернувшись в покои, она позавтракала уже остывшей едой и без возражений оделась в брючный, с приталенным сюртуком, костюм — решиться на платье было пока не по силам. Затем позволила пригласить своего, как здесь называли преподавателей, ментора. Битый час бедняга ждал, когда юная чужестранка прекратит истерики.

Бойкий, элегантно стареющий человек, с роскошными русыми волосами до плеч и бородкой. Он двигался, будто танцуя, и почему-то это не было смешно. Предан своему делу, не смотря ни на что, и даже угрюмые ответы Ады его не пугали. Ученица из девушки была посредственной, а тот факт, что её учат таким элементарным вещам, как сидеть, ходить, есть и разговаривать, попросту её выбешивал. Чтобы облегчить жизнь им обоим, Дара взяла на себя роль ассистентки. Там, где ментору не хватало такта или терпения, она сама вбивала в голову принцессе, зачем и почему её так мучают.

На самом деле это не так уж и сложно. Девушка всегда восхищалась людьми, которые уверены в любой ситуации. А если у человека нет природного нахальства — то для уверенности необходимы знания. Уже в конце первого занятия Ада потупила взгляд и выпалила:

— Будьте добры, научите меня, как есть омаров.

Ментор засмеялся, и пообещал всё показать — сразу после того, как королевская внучка научится правильно держать вилку.

Оказалось, если устранить незнание, куда деть руки и глаза, говорить громко и чётко, ну и, разумеется, переодеться, — то даже замухрышка может блистать. Жаль только, что практика даётся сложнее теории.

На базовый курс хороших манер ушло два дня и половина нервных клеток. В это время девушка не выходила в свет — её никто не звал, а самой появляться в какой-либо из больших мраморных зал ей ни в коем случае не хотелось. До Ады доносились отголоски шумных сборищ, но даже еду ей приносили отдельно, прямо в покои. Где находилась мать, она не знала, но не придавала этому значения. Такая неосведомлённость стала у них привычкой ещё много лет назад. Не было весомых причин поступать теперь иначе. Аде думалось, что отношения стали немного теплее, а большего она и не желала.

Одним ментором не обошлось — ей выделили нескольких. У внучки королевы обнаружились огромные пробелы в знании истории и географии этой страны, о существовании которой она не догадывалась всю свою жизнь. Действительно, с чего бы? Молодой человек в очках, педантичный и скупой на эмоции, выдавал такое количество информации, что кругом шла голова. Рассказчиком он оказался неплохим, но от монотонного голоса хотелось спать. Ада послушно принялась за книги, принесённые учителем, и сочла их вполне занимательными. Её и раньше интересовали биографии и мемуары сильных личностей и чудаков на фоне исторических событий. Девушка зачитывалась до поздней ночи, а потом, вместо того, чтобы ложиться спать, отправлялась на прогулку по замку, к неодобрению своих полусонных фрейлин. Днём же выходила преимущественно в сад, где было меньше людей. Дара всегда сопровождала её и развлекала беседой. Единственный человек, с которым можно чувствовать себя совершенно раскованно. Фаворитка — так здесь это называли.

По утрам Ада с неохотой просыпалась, хотя будили её достаточно поздно по дворцовым меркам. Замок был полон часов и жил по расписанию — немногие могли кроить его по своему усмотрению. Девушка со смешанными чувствами наблюдала перемены в своём отношении к дворцу: башни, механизмы, десятки каменных пород — всё это начинало не просто нравиться, а становилось родным. Это было бы здорово, внуши ей хоть кто-нибудь уверенность в завтрашнем дне. Пока что ни от королевы, ни от Агаты не поступало никаких чётких планов в адрес Ады. Она попросту не видела этих несносных женщин. Как и бледнолицего оборотня, который когда-то, давным-давно, помог ей сдать экзамен по сопромату. Вся предыдущая жизнь уже казалась сном, девушка редко вспоминала отца, немного чаще — Тошу. Оба вызывали смутную тревогу. При первой же возможности Ада решила разузнать, как там у них дела, особенно у мальчишки. Дракон обещал найти способ развеять чары, и вернуть маленькому привидению простую человеческую жизнь. Но девушка не видела Эрида с того самого вечера, когда канцлер пытался унизить её на пиру. Ящур улетел из королевской резиденции в неизвестном направлении и больше не появлялся. А ведь Старшему дракону полагалось находиться здесь постоянно.

Два с половиной дня Ада то размышляла об этих, и многих других вещах, то механически и бездумно повторяла жесты и формулировки за своими менторами. Иногда в голове было совсем чисто — только лёгкая эйфория от осознания того, в каком чертовски красивом месте Ада находится.