Солнечная ртуть

Глава 94 Regina mortuus est[3]

— Королева умерла. Да здравствует королева!

Она ждала этого слишком долго.

Герольд склонил колено и протянул ей кольцо. Аврора приняла перстень и надела на безымянный палец. Обручальному украшению пришлось потесниться на мизинец, где оно оказалось большим. Потом надо будет придумать ему другое законное место. Сейчас не до этого.

В поклоне замерли все присутствующие, от камергера до старшей сестры. Аврора предпочла бы, чтобы всё происходило в Тронном зале или на парадной террасе, а не на лужайке в цитрусовом саду, ну да ничего. Одну из её предшественниц подняли с кровати среди ночи. Бедняга наверняка была заспанной и лохматой, и дай бог, если без любовника. Какое уж тут величие.

Женщина приказала всем подняться и ещё раз оглядела кольцо. Впору. У всех Астор одна комплекция, разве что эта Ада уродилась паршивой овцой. Но девчонке участь править и близко не светит. Бастард Агаты станет доживать деньки в самых зачуханных колониях и больше никогда не будет мозолить глаза обитателям замка.

Аврора посмотрела на солнце: полдень, хорошее время, точное и правильное во многих смыслах. Именно в этот отрезок суток следует встречать удары судьбы и благие вести. Сегодняшняя новость была как обоюдоострый меч: Сиена умерла.

Невероятно!

На самом деле что-то такое Аврора и предполагала, увидев, какие физиономии заполняют приближающуюся делегацию. Но готова всё-таки не была. Матери едва исполнилось шестьдесят три, отнюдь не престарелый возраст в эту эпоху, но… Астор не умирают от болезней, равно как и от покушений — все знают, чем грозит последнее тому, кто осмелится поднять руку на правящую королеву. Наказание, предусмотренное самим мироустройством, в котором магия нет-нет, да и проявит себя. А вот несчастный случай вполне мог стать роковым.

Авроре жаль, она любила мать. По-своему, конечно, с прохладой, но ведь у них в семье так принято. И она за всё ей благодарна, в отличии от этой твари Агаты. Сейчас Аврора слабо улыбается ей, и говорит слова утешения. Та отвечает взаимностью. И обе взаимно знают, что лгут. Даже если обе искренне скорбят о матери, друг друга они презирают.

Сиена зря её вернула. Не так страшен был нарушенный баланс, как тот факт, что бывшая наследная принцесса снова может всё перевернуть с ног на голову. Авроре нравилось думать так, но она знала, что матушка была права. К тому же, если бы не выходки Агаты, средней сестре так и пришлось бы куковать в каком-нибудь великом княжестве, играя второстепенную роль консорта, а не самостоятельного монарха.

Однако, всё-таки мать было жаль.

Её величество любила совершать прогулки. Конные, когда была моложе, а с возрастом пристрастилась к полётам на паровых машинах. То, что некогда она строжайше запретила старшей дочери, — из-за чего появились первые ростки их вражды, — со временем стало традиционным отдыхом. Сиена могла подниматься к облакам на аэростате, или неспешно плыть над черепичными крышами Йэра в металлической «рыбе». Но предпочитала всё-таки дирижабли. Кто знает, может если бы её дракон остался жив, у королевы не возникло бы такой привязанности к машинам. Но факт остаётся фактом — раз в неделю, когда часы по всему замку начинали звонить, клокотать и щёлкать — Сиена поднималась в небо и была там счастлива. Одна из её мелких причуд. Когда-то у матушки жила собака, которая, сидя на троне, ловила зубами блох, потом появился цитрусовый сад. У каждой Астор помимо холодной головы и железной воли рано или поздно обнаруживалась склонность к эксцентричным замашкам. Агата, к примеру, целиком и полностью из них состояла. А вот Аврора не обзавелась никакими привычками, кроме тех, что были полезны или необходимы. В лицо ей не говорили, но она с самого детства знала, что кажется людям скучной.

Не то что мать, не то что сестра…

Этим утром Сиена поднялась на площадку с ангаром, оборудованную на скале — на одном уровне со средним ярусом крыши. Там её ждал неприятный сюрприз: личный дирижабль королевы, сконструированный по последнему слову техники, проходил стандартную процедуру смены канатов. Обычно она проводилась раз в несколько лет, и почему-то именно сегодня пилотам вздумалось наводить порядок в ангаре. Королева строго отчитала персонал за то, что из-за них её строгий график мог оказаться под ударом, и потребовала другой дирижабль. Пусть не украшенный флагом и монограммой — главное, работоспособный.

Раньше на крыше Шамбри находилась только одна такая машина — большой, устаревший цеппелин, которым давно никто не пользовался. Сиене построили новую, изящную модель, а старый дирижабль она подарила старшей дочери, когда та вернулась в отчий дом спустя двадцать лет. Ведь некогда принцесса так мечтала об этой игрушке. Агата за подарок небрежно поблагодарила, и так ни разу им и не воспользовалась, предпочитая самоходные кареты. В мире, где сестра провела столько времени, у неё появилась привычка передвигаться преимущественно по земле. В глубине души Сиене стало обидно: ей хотелось сделать приятное, а оказалось, что она припозднилась и не угадала с подарком. Возможно, тогда она впервые поняла, что стареет.

Аврору передёрнуло. Эти воспоминания неприятны, но другие и вовсе хочется похоронить.

Её муж, который не терпел свекрови и её старших детей — Пьера и Агату — занимал несколько вполне конкретных должностей при дворе, так как был человеком деятельным и разумным. Одной из них стала должность начальника охраны. В его обязанности входило не только контролировать гвардейцев, но и лично следить за тем, чтобы замок был надёжно защищён от пожаров, коротких замыканий и разрушений. Разумеется, обязанность наблюдать за состоянием транспорта на гранитной крыше тоже лежала на нём. Однажды вечером супруг выдал:

— Твоя мать сделала твоей сестре крупный подарок. Нехорошо, если принцесса решит его использовать и обнаружит неисправность.

Аврора хотела ответить по-другому, но почему-то сказала именно это:

— Но ведь Агата не проявляет к нему никакого интереса. Ты говорил, на первый взгляд дирижабль в прекрасном состоянии. В таком случае, чего ради спешить с доскональным осмотром?

Теперь она знала, зачем. Но было уже поздно.

Что за дьявол нашептал тогда им на уши не трогать дирижабль? Оставить всё как есть, махнуть рукой, раз Агата всё равно не пользуется подарком — не потому ли, что оба надеялись, что наступит день, и бывшая наследница престола захочет прокатиться с ветерком?

Аврора могла поклясться, что не хотела смерти матери. Но раз уж это случилось, нет нужды корить себя лишний раз, лучше сосредоточиться на насущных проблемах.

Благо теперь у неё развязаны руки.

Вспомнив всё, чему её учили, и что она самостоятельно прочитала в хороших, правильных книгах, новая королева произнесла краткую речь. Её голос дрогнул в подходящем месте, а лицо осталось каменным — и то, и другое вышло непреднамеренно. Чтобы там ни говорили, Авроре не был чужд артистический дар, и она умела тонко чувствовать. Говоря о мудрости Сиены, она понимала, что говорит правду, знала, что не сможет стать второй Железной королевой, которой восхищаются, которую боятся, которую обожают. Голос на мгновение запнулся, потому что ей в самом деле было жаль, что нет уже перед глазами этого идеала, к которому она стремилась всю свою жизнь, но так и не сумела достичь.

Что до лица, то мраморная бесстрастная маска — это визитная карточка Астор. Если они позволят эмоциям проступить в полной мере, людей это разочарует. Они хотят идолов, и их получают. Даже Ада не так уж отстаёт в этом плане, хотя девчонка носит маску недовольства, а не спокойствия. Жаль, её здесь нет, интересно было бы посмотреть.

Вот Агата не подвела. Сестричка притащилась в цитрусовый сад сразу, как только ей доложили о случившемся — одна. Потеряла где-то свой жалкий выводок, да, пожалуй, и не искала его. И ведь тоже называется, с позволения сказать, матерью.

Её дракона рядом не было, как и других оборотней. Змеи ненавидят цитрусы и носа не покажут сюда, даже если тут станут резать женщин и детей, или насыплют горы золота. Впрочем, материальные богатства никогда не занимали их.

Аврора оглядела своих приближённых.

Люди. Только люди, и при хорошем воображении можно было бы представить, что это начало новой эры, где нет места чудовищам. Где лишь династия древнейшей крови является гарантом благополучия государства. Жаль, но это не так. Как только все покинут сад, монстры снова встроятся в дворцовый уклад, примутся играть ведущие роли, наравне с ней, с королевой. Они и в самом деле приносят пользу, пусть даже от некоторых Аврора предпочла бы избавиться. Варга бесила её изо всех сил, но первое место в этом списке занимал, конечно же, Эрид. Любимец публики, которого постоянно проклинают, но не могут налюбоваться ни на его выходки, ни на его лицо — порочное, нахальное, прекрасное. Когда-то, — когда Авроре в принципе не было до этого никакого дела, — многие мечтали растерзать дракона на месте. Но после победы над скельтрами оборотень обуздал свой норов и взвалил на себя огромный груз государственных тягот. Какого бы придурка он из себя порой не строил, Эрид умён. Собственный дракон Авроры вполне достойный слуга, но, к сожалению, во всём уступает оборотню сестрицы. Когда Аврора это поняла, тогда и невзлюбила выскочку. Потому что все они были связаны: если её дракон уступает Эриду, значит сама она уступает Агате. Опять. Как всегда.

Что ж, пока что Старший дракон останется прежний. Сиена не предвидела скорую гибель, но продумала все варианты, оставив тщательные инструкции. В них чёрным по белому предписывалось не смещать Эрида, пока дракон Авроры не наберётся нужного опыта и влияния. В какой-то степени это даже забавно: Агата лишилась своего высокого статуса, а её бывший раб — нет.

Пели птицы, благоухали листья грейпфрутов и лимонов. Когда с речью было покончено, люди стали нарушать торжественную тишину, хоть и не решались говорить в полный голос. Авроре шёпотом пересказывали то, что случилось с дирижаблем.

У Сиены было излюбленное место в долине, у подножия гор. Туда она прилетала всякий раз, когда отправлялась на воздушную прогулку. Там машина сажалась, и её величество, в сопровождении фрейлин, домочадцев, советников и вообще всех, кого захватила с собой под настроение, бродила среди трав и цветов, где рассветное золото граничило с тенями цепных гор. За эти сочные оттенки долину прозвали Изумрудной.

Но в этот раз идиллия была нарушена. При попытке произвести посадку судно внезапно загорелось. Очевидцы, коих набралось совсем немного, не отойдя ещё от шока, лепетали об огненной стене, которая возникла на месте дирижабля. Эксперты, уже успевшие составить подробный доклад, в один голос говорили об утечке водорода и разрыва баллона. Они любили королеву и выражали соболезнования, не догадываясь о разговоре, который не так давно произошёл у венценосных супругов.

Нет, нет. Они вдвоём не виноваты. Это фактически невозможно: тот, кто умышленно покушается на жизнь королевы, подвергается проклятию. А всё непредумышленное — всего лишь злой рок.

Вместе с Сиеной на борту находилось тринадцать пассажиров и девять членов экипажа. Все они погибли. Эксперты клятвенно заверяли, что это произошло мгновенно и отводили глаза. Впрочем, в скором времени медик сообщит, что королева в самом деле просто задохнулась, чего нельзя сказать обо всех, кто находился на борту.

В этот раз у бальзамировщиков не будет работы. То, что осталось от Сиены опустят в склеп в полупустом саркофаге. Аврора не хотела думать, как долго отмывали монарший перстень от сажи и в всего остального. Астор на роду было написано бок о бок жить с огнём. Когда-то её мать послала Нердала спалить дотла мятежный квартал, теперь сгинула сама в огненной стене. Интересно, о чём из этого сложат больше легенд?

Слухи разносились по столице с поразительной скоростью, а замок находился в самом его центре. Все важные персоны стремились в цитрусовый сад, дабы принести присягу. Несколько раз этот случайный центр событий накрывали крылатые тени. Одни люди вздрагивали, другие с восхищением слушали, как протяжный и тоскливый рёв смешивался с колоколами, которые по одному включались в общий, скорбный хор. А самый первый колокол ударил здесь, в Шамбри.

Сначала Аврора автоматически считала, сколько человек преклонили перед ней колено и поцеловали перстень. Потом это стало бессмысленно. Прежде чем оборотни смогут принесли свои клятвы в верности, им придётся изрядно поскучать в ожидании, пока новая королева сможет выбраться из цитрусовых кущ. Однако, они нашли достойное применение этим затянувшимся часам, траурными силуэтами кружа над городом, не прекращая своей страшной и жалобной песни.

Агата без лишних слов преклонила колено и коснулась тонкими губами перстня, который ещё вчера принадлежал их матери. Она была бледна, и даже чуточку постарела — стала выглядеть не более, чем на пять лет моложе своего возраста. Аврора старалась не смотреть на неё, слишком много неприятных мыслей возникало. От серьёзных — о том, что в дирижабле могла находиться она, — до совершенно идиотских: Агата даже сейчас приковывала к себе больше взглядов, чем сестра. Этому способствовала как бурная биография, так и элементарная наружность: сестрица так походила на мать в пору её цветущей зрелости, что в нынешних обстоятельствах это особенно бросалось в глаза. Единственное различие — волосы: у Сиены они слишком отдавали рыжиной, были короче. Младшая и средняя сёстры отличались не так уж сильно, но из мелочей и складывается образ. Глаза Агаты немного ярче, чуть более высокий рост, тёмные брови и ресницы, а губы сохраняли женственный изгиб, а не казались тусклой, невыразительной чертой.

Аврора гнала прочь все эти мысли. Они говорили о слабости. Но это было не так просто, память услужливо подкидывала воспоминания о том, как она всё детство и юность завидовала Агате. Может, это проявление шока? Странно, когда умер отец, Аврора себе казалась вполне нормальной, скорбящей лишь о нём, дочерью. А теперь вдруг эта серая горячка.

Всё детство сёстры завидовали друг другу. Право, смешно! Агата была красивее, смелее, так живо всем интересовалась, да к тому же делала успехи в учёбе, не прилагая усилий. Но Аврора могла похвастать свободой: её не муштровали как солдата, не заставляли спать на жёсткой и холодной постели, умываться только ледяной водой. Обе они пили кровь по утрам, но у средней сестры было больше шансов отказаться. А ещё — ей разрешали игрушки, в том числе и живые. И пусть не все они были настоящими двуногими или четвероногими друзьями, всё же Авроре позволили приобрести этот опыт.

Так и жили. Когда сестрица натворила дел и сбежала из королевства, Аврора с готовностью примерила роль наследной принцессы. Она не ныла и не жаловалась, не проказничала и не отлынивала от занятий. Всё давалось ей тяжким трудом, вплоть до обучения танцам и стрельбе из арбалета, а семь лет на Чёрных островах совсем уж походили на пытку. Ничего, справилась. И королева осталась ей довольна, хоть Аврора и знала, что в глазах матери по-прежнему уступает Агате. Но выбор был сделан ещё при жизни Сиены: теперь в Паровой империи новая повелительница, наделённая всеми законными правами.

Появилась Алеста и привела детей — своих и Авроры, следом тащился Пьер. Младшая сестра пошла в отца и совершенно не интересовалась государственными делами, за что ей огромное спасибо. О матери она тосковать будет дольше и искреннее всех. Пьер, старший отпрыск Сиены, выглядел немного растерянным и заспанным. Не удивительно: герцог артогский спал до полудня и ложился на рассвете — как раз в то время, когда дирижабль покойной королевы поднимался над городом. Проблем он много не доставлял, мать его вышколила.

Алеста привлекательней Авроры, но не вызывает такого раздражения, как старшая сестрица. Тем более, что среди детей, которых она привела, безусловной красавицей была её, Авроры, дочка. Девочке только семь лет отроду, но уже понятно, что она не чета этой дурнушке Аде, которая даже золотой оттенок глаз не могла унаследовать нормально. Желтизна вокруг зрачков — жалкая пародия. А ведь находились даже те, кто утверждал, будто её отцом является Эрид, такой же черноволосый и высокий. Какая чушь! Драконы не могут иметь детей, да и взгляды, которые эти двое иной раз кидают друг на друга, говорят против этого. Девчонку понять можно, а вот оборотня… Не уродина, конечно, но смотреть абсолютно не на что. Хотя, возможно, это просто жалость, а не желание, доброта, а не что-либо иное. Кто их знает, этих змеев. Новая правительница даже в простых людях не умела правильно разбирать этих чувств.

Аврора снова бросила взор на старшую сестру. Мать обещала, что Аде будет позволено периодически возвращаться в замок, иногда даже меняться ролями с Агатой. Мол, баронесса пусть живёт год или полгода в Шамбри, а бывшую наследную принцессу отправим на каникулы. Теперь, хвала небесам, новая королева может сделать по-своему. Не все распоряжения Сиены она могла отменить, но это в их число не входит. Ада покинет замок раз и навсегда, а её мать останется под строжайшим наблюдением.

Теперь всё, наконец-то, будет правильно.

Болезненное ощущение намертво засело в душе — наверное, шок от трагедии. Аврора предпочла бы видеть мать живой ещё хотя бы пару лет. К правлению она была готова, к тому, чтобы возглавить род — не совсем. Да и моральную поддержку, которую оказывала ей Сиена уже никто не сможет заменить. Как бы королева не предпочитала старшую дочь, а средняя ценила её больше всех. И по-своему любила, да. Но беспокойство было вызвано не только этим. В далёком детстве похожее чувство посещало Аврору, когда они ссорились с Агатой и никак не могли помириться. Тогда мира можно было достигнуть посредством криков и сцен. Теперь — исключено.

Ещё раз пролетела громадная тень. Плач чудовища заглушил пение птиц, а горестные вскрики подданных нет-нет, а доносились из разных уголков Йэра.