Солнечная ртуть

Глава 69 В преддверии войны

Волнения охватили всё королевство, но началось, как оно обычно и бывает, со столицы. Первым звонком стала расправа толпы над процентщиком, который не сделал ничего такого, чего не делал бы раньше. Мужчину выволокли во двор среди ночи, раздели, избили и повесили на красивом, раскидистом клёне. Рядом повесили его набожную, но нелюдимую жену, подле неё — дочь, девушку восемнадцати лет. Версии о том, что с ней сделали перед этим расходились, а проверить не было возможности: тела сожгли вместе с разграбленным домом.

По утру бунтовщики, как ни в чём не бывало, пошли на работу, а к вечеру уже в другом конце города кто-то разгромил мелкое предприятие по производству запчастей для дирижаблей. Обычные, не привыкшие к беспричинной жестокости люди внезапно возненавидели себе подобных, а потом разгневались на машины.

Люди сходили с ума. В Йэре, провинциях, долинах и даже в горах. Из Йэррии зараза распространилась на ближайшие колонии.

Те, кто не поддался жажде разрушений, страдали от необъяснимой тревоги. Что-то было не так: в земле, оскудевшей плодами, в воде, не дающей улова, и даже воздух стал тяжелее. Какой-то старый профессор назвал королевство живым организмом, который страдает, и попал в самую точку. Исчезло что-то важное, ампутировали незаменимую часть могучего, златоглавого тела. Профессор не знал наверняка, но мог бы догадаться о причинах. На самом деле не нужно научных степеней, чтобы понять, что за недуг проник в паровую утопию.

Сбежала принцесса. Она любила свою страну, но никогда не хотела следовать правилам. А если кто-либо из династии Астор надолго оказывается вдали от родины, она начинает терять жизненные соки. Давным-давно кто-то — даже маги не знали точно, кто конкретно — связал кровь с землёй. И не было на свете силы, способной обойти этот древний закон.

Принцесса не только сбежала. Её стараниями погиб один из огненных змеев, а ведь драконы, как известно, оплот государства. Их боялись все, их почитали богами дикие племена. Разумные, умеющие принимать человеческий облик, монстры не влияли на королевство так же сильно как монархи. Страна могла обойтись без присутствия оборотней, но не без их ментальных близнецов — Астор. Но смерть драконов накладывала на плечи торитт тяжкий груз одиночества и пустоты. Чудовища были самостоятельной частичкой их души — самобытной, своевольной, бушующей. Без них монархи унывали и слабели.

Королева Сиена — владычица и сердце Йэррской империи, командующая Небесной армадой. Не первая своего имени, но не уступающая тем, кто был до неё ни в мудрости, ни в хладнокровии. Она сидела одна на ступенях перед мраморным троном и глядела на собственное знамя: корона, оскаленная пасть и сложенные копья врагов. Золото, чёрный и бирюза.

Тела драконов после смерти не распадались как у других живых существ, а разлетались пеплом. Невесомое серое облако поднялось с Чёрных островов, на которых нашёл свою гибель Нердал. Королева, которая находилась тогда в отъезде, почувствовала резкую боль в груди, меж рёбер взвился холодок и что-то вынес оттуда, украл. Позже маги рассказали ей, как всё случилось. Эпическая битва двух самых могущественных монстров королевства — это было бы достойно баллад. Если б только причиной всему не послужила девчонка, захотевшая отомстить матери. О таком легенды не слагают.

Заняв неподобающе низкое место на ступенях, Сиена по-прежнему держала спину прямо и смотрела гордо. Лишь в первый день, когда ей сообщили о случившемся, она позволила себе изменить привычке и отменила совет с министрами. Не пожелала ужинать, не захотела выслушивать положенных по этикету извинений. Она заперлась в покоях до утра, прогнав взашей и слуг, и стражу.

И приказала остановить все часы. Долго лакеям пришлось бегать за механическими зайцами, чтобы нажать нужную пружину у них за циферблатом. До самого утра железные звери оставались неподвижными скульптурами со стрелками на брюхе. В замке находились сотни различных часов, и до рассвета им запретили нарушать тишину. Даже в самых отдалённых его частях люди боялись громко ступать. Всё вокруг напоминало о трауре, предательстве, смерти.

На следующее утро Сиена принялась за привычные дела. Она так ни разу не пожаловалась и не проявила гнева. И никто не смел напомнить ей о том, что произошло. Часы вновь продолжили свой ход, а люди работу, и уже никто не сомневался в том, что королеву правильно называли Железной. Всё было как всегда, и не хватало лишь высокого угрюмого мужчины в чёрном камзоле, который целыми днями маячил тенью Сиены в Тронном зале и в малых залах собраний, участвовал в переговорах, подписывал бумаги. Иной раз среди ночи можно было увидеть огромную крылатую тьму, отделяющуюся от стены замка и летящую к склонам гор. Многие помнили, как огнём и когтями Нердал усмирил Кобылий бунт. Он обладал страшной, разрушающей силой, и в светлое время суток прятал её за личиной советника. Но люди помнили и знали. Люди боялись.

Только одно существо в мире могло побороть его. Затравленное в детстве, оно выросло в электрическую, неуравновешенную тварь, которая могла напасть без предупреждения. Никто не забыл истории с откушенной рукой адмирала. Чёрным вихрем этот дракон метался по всем королевству, сея страх и недоумение, смел даже самовольно участвовать в войнах дикарей. И вот его злодеяния достигли апогея. Сейчас Эрида снова водворили в темницу, но Сиене это не приносило облегчения. Её охватила душевная лихорадка.

За панорамными окнами замка Шамбри — бедная зелень гор и беспорядки у их подножий. Людям нехорошо, воздух отравлен. Не дымом бесконечных труб, а горечью потери. Кто мог предположить, что один из носителей энергии Муна осмелится предать их. Может быть, Агата не подозревала, какой урон нанесёт её бегство? Вряд ли. Маги должны были объяснить ей. Либо они объясняли недостаточно доходчиво и не смогли пробиться через стену упрямства наследной принцессы. Она вбила себе в голову, что имеет полное право так поступить, и не хотела знать, к чему это приведёт. С магов сталось бы махнуть рукой. Их почитали мудрецами, но на самом деле им плевать на многие вещи, кроме собственных медитаций. Они были ходячими библиотеками, но не живыми книгами.

Топот ног на парадной лестнице предупредил о новых неприятностях. Кто-то быстро бежал по ступеням, не обращая внимания на их уникальность. Лимонный кварц — произведение искусства, обретшее в лаборатории свою прочность и цвет. Теперь уже никто не разевает рот от красоты и величия замка, не до того. Его строгая роскошь выглядит как пир во время чумы, на который и смотреть-то неловко. Сейчас сюда ворвутся — заикающийся от страха перед грозной королевой посыльный, а может быть, канцлер, заметно обнаглевший за отсутствием Нердала. Правительницу боялись саму по себе, но без дракона она перестала быть полубогиней. Теперь она всего лишь человек с безграничной властью и ещё более безграничной ответственностью.

Она пригладила короткие волосы и с неудовольствием воззрилась на колоннаду, откуда вот-вот покажется вестник. Что на этот раз — поджёг, убийство, грабёж или шпионы скельтров? А может и не только их. Почуяв слабину, поднимались из раболепия мелкие удельные княжества и марионеточные царства. Каждый хотел свой кусок от начавшей гнить империи. Кому-то было достаточно возобновить торговый договор на более выгодных условиях, а кто-то хотел несравненно большего.

Сиена не стала подниматься со ступеней. Она никогда не ставила этикет превыше всего, хотя дочь всегда обвиняла её в этом. Девочка так и не поняла разницу между строгостью в воспитании и внешними приличиями. Королева имела право их нарушать, наследная принцесса — нет. Пока нет, но ждать Агата не хотела.

Шаги приближались и янтарно-золотые глаза приготовились встретить гостя так, что тот немедленно опустит взгляд. Да, Нердал погиб, но она по-прежнему та самая Железная королева, и оставшиеся драконы подчиняются ей, в обход своих торитт. Увы, только один из них достаточно силён, и именно он покорен лишь на словах, за что в настоящий момент расплачивается в подвалах замковой тюрьмы. Ну да ему не привыкать. Когда-то Нердал подробно рассказал Сиене, что чувствуют оборотни, которых заставляют месяцами или даже годами пребывать в одном облике. Это страшные муки. Человек такое может сравнить только с пыткой — этим ограниченным, пошлым понятием. Но человек не способен совершить такого преступления, которое сотворил дракон. Агата заставила его, но у змея был выбор: он мог пойти против торитт. Эти твари умеют выносить любые мучения, если захотят. Но избавление от власти прекрасной принцессы показалось Эриду целью, достойной любых жертв — даже собственной совестью.

Он ни разу не сказал, что раскаивается, хотя это было видно по глазам. Сам пришёл с повинной и безропотно принял наказание. Смешно вспоминать, но комендант тюрьмы чуть не криком кричал, что не возьмёт под стражу такое опасное существо. Боялся, что дракон в первый же день проявит свой характер и погребёт под завалами и себя, и всех, кто находится рядом. Коменданту уже доводилось лечить поломанные рёбра после того как Эрид в последний раз покинул стены тюрьмы. Пострадавшему выплатили немыслимую сумму: драконьи проделки корона покрывала весьма щедро. Сиена лично успокоила краснолицего пьяницу. Теперь тот боялся лишь её гнева.

Оборотень не посмеет улететь — в отличии от бывшей торитт, он не бежал с поля боя. Тем более, на время его уже выпускали. Эрид не только вернулся, но даже не натворил никаких бед. Да и ненависть к себе держала крепче всех наказов Сиены. Дракон в самом деле раскаивался. А правительнице, в целом, было всё равно. Королева не имеет права на эмоции и глубокие чувства — ни на слепую любовь, ни на жгучую ненависть. Рассудок должен оставаться холодным. Монарх казнит тех, кто наносит вред его стране, и милует тех, кто может ещё пригодиться. Пленённый Эрид относился ко второй категории.

Устав ждать, пока посыльный преодолеет все ступени, Сиена повернула голову и увидела в полированных мраморных плитах своё призрачное отражение. Медно-рыжая женщина с короткими густыми волосами — волос темнее в их роду не встречалось. Высокая, стройная, сильная. Она ещё молода, ей нет и сорока лет, а выглядит королева уж всяко моложе. Видел ли кто-нибудь складки вокруг глаз, которые появились не от возраста, а от ударов судьбы? Последние годы выдались не просто тяжёлыми, а безумными. Крики челяди у гранитных стен замка подтверждали это: люди сошли с ума. Они прятались по домам и плакали, выходили на улицу и убивали. Вот и к её резиденции уже не в первый раз подходила вооружённая чуть ли не вилами толпа. Народ сам не знал, чего хотел. Не все жаждали крови. Многим просто не оставалось ничего, кроме как присоединиться к шествию и смотреть, что из этого выйдет. Расстреляет ли их гвардия или прогонит прочь? Выпустит ли королева на охоту драконов или успокоит лихорадочную столицу? Им всем было страшно. Они не ведали что творили, не понимали, откуда взялась эта жуткая тревога, которая вынуждала бросать привычные занятия и отправляться бродяжничать и крушить.

Где-то хлопнула дверь, а гвардейцы грубо и нервно рассмеялись. Они не знали, что их могут услышать в Тронном зале. У Сиены был отменный слух, да и зрение не подкачало. Сказывалось дальнее и давнее родство с оборотнями. Наконец, среди колонн появились целых две фигуры, одна из которых принадлежала лорд-адмиралу. Он держал в руках вскрытое донесение и был смертельно бледен: почти сливался с белым мрамором лицом и сапогами — с чёрным. Сумрачные плиты на полу казались рвом в центре зала — вот-вот туда обвалится весь замок.

Сургучная печать красной опухолью качалась на бечёвке.

В тот момент, когда королева приняла донесение в руки, часы в Тронном зале треснули и дали обратный ход. Никто не рассказывал, случались ли такие знамения раньше, или эта война стала первой, которая началась со сломанного времени. Стрелки указывали одиннадцать, десять и девять, на гладкой бронзовой пластине ползли трещины. Ни вензелей, ни барельефов — ничего, что могло бы их скрыть или хотя бы слегка замаскировать. Принцесса сбежала. Сломались часы. И начал рушиться мир. В такие времена нужен надёжный и крепкий правитель, который не станет тратить время на скорбь и ярость.

Сиена улыбнулась в своей фирменной холодной манере и велела созывать совет.