Солнечная ртуть

Глава 86 Опера

Помимо всего прочего, ей пытались вдолбить в голову основы геральдики.

Архаичная, смертная скука. Ада гипнотизировала атлас, на первых страницах которого содержалась информация о гербах и родовых цветах. Преподаватель, то есть, ментор, был пожилым, терпеливым, и в своё время занимался образованием Агаты и всех королевских детей. С горем пополам Ада выучила несколько чужих флагов и девизов. Герб Астор запомнить было легко: стилизованная драконья башка и корона. Цвет флага — сине-зелёный, чёрный, золотой. Как художник, девушка никогда не путала цвет морской волны и изумрудный и уже за одно только это ментор готов был ей простить огромные пробелы в знаниях и отлынивание от учёбы. Оказалось, геральдические оттенки — больная мозоль всех аристократов.

— Вы не представляете, госпожа, как сложно втолковать некоторым красильщикам разницу между этими цветами! Но ещё страшнее, когда её не улавливает кто-либо из великих фамилий. Иной раз даже намеренно: случалось, герцоги Ардор якобы по невнимательности наряжались в одежды ваших родовых цветов. Это, разумеется, не самый вопиющий протокольный скандал, однако многие иностранные послы были введены в заблуждение, а герцоги наслаждались королевскими отличиями… Госпожа Ада, вы что, засыпаете?

— … А?! Что? Нет, очень интересно!

Ментор был не дурак и не навязчив. Он вздохнул.

— Давайте вы мне просто расскажете, что означают эти цвета и можете быть свободны. Поверьте, это следует знать.

— Золото — богатство. Сине-зелёный — типа соединение небес и земли, магии и власти мирской. Принадлежит лишь правящей династии.

— А чёрный?

— О, господи, чёрный это чёрный!

— В геральдике, между прочим, он называется чернью.

— Да кто это придумал.

— Это отдельная тема для беседы. Если у вас есть желание…

— Нет-нет, я так! А чёрный… чёрный — это, кажется, земля, или… или… ну…

Ада вела себя так же как на экзаменах в своём мире: запиналась и пыталась угадать ответ.

— Вы учили?

— Ну, я читала.

Покачав головой, преподаватель развернул к ней атлас с картинками и ткнул пальцем в левый угол страницы, туда, где находились цветные квадратики с комментариями.

— Символизирует: преданность, силу, драконов.

— А-а. То-то они одеваются в чёрный.

— Да. И чешуя у них темна как беззвёздная ночь. Знаете, а ведь ваша матушка души не чаяла в этой науке.

— Э, в колористике?

— В геральдике!

Ада не могла понять, упрёк это или просто отвлечённое воспоминание. На всякий случай она решила ответить по возможности жёстко.

— Вот как? Знаете — она выделила это слово, будто желая передразнить ментора, — мы с ней совсем не похожи.

Задумчиво закрыв атлас, мужчина кивнул.

— Да, я это вижу. Доброго дня, госпожа.

— Доброго, — чопорно ответила девушка, и сразу смягчилась. — Благодарю вас за урок, — сказала Ада, как её научили и неуверенно улыбнулась. Всё-таки в университете ей доводилось сталкиваться и с более идиотскими дисциплинами. А геральдика — это хотя бы красиво.

***

Ада уставала от постоянных занятий и недосыпа. И немного злилась: ведь раньше так просто было снять утомление и стресс, с ногами забравшись на грязный подоконник в кухне и выкурив пол пачки сигарет, заедая всё фастфудом и консервами. В Шамбри курить не принято, и даже особе королевских кровей докучали просьбами не разводить дым. Ада могла отвести душу только ночью, на каком-нибудь балконе, где её не мог увидеть никто, кроме стражников и личного штата фрейлин. Что уж говорить о гамбургерах и растворимом кофе.

На третий день по прибытии в замок она занималась привычными делами — училась, читала, пряталась с сигаретой. Фрейлины чуяли дым и ругались в самых изысканных выражениях. К вечеру Аде осточертело расписание, и она потребовала целую бутылку вина, не особо рассчитывая на успех. Спорить с ней, однако, не стали. Помня, что вечером предстоит поход в оперу, от которого она так и не сумела отвертеться, Ада выпила лишь половину. Дара и все прочие с ужасом смотрели, как внучка их королевы один за другим опрокинула в себя два кубка, а затем пригубила прямо из горла. Приказав унести всё, что осталось подальше, девушка чинно присела на край кушетки и провалилась в глубокий сон. Она очнулась спустя пару часов, Ада лежала ничком, обнимала подушку и чувствовала себя хорошо и бодро. Вставать, впрочем, всё равно не хотелось. К сожалению, это никого не интересовало.

— Ваше высочество, к вам пришёл Старший королевский дракон.

— Кто-о? — прохрипела она. В этом, чтоб его, Шамбри столько титулов и должностей, что девушка с трудом ориентировалась в них. Особенно спросонья.

Дара поколебалась.

— Эрид…

Так бы сразу и сказала. Ада никак не могла привыкнуть к его статусу при дворе. С матерью таких проблем не возникало: она всегда вела себя так, будто все должны ей кланяться — и все принимали это как должное.

— Скажите ему, что я напилась и уснула, — пробормотала Ада в подушку и повернула голову к стене.

— Ничего не говорите, Дара, я это вижу и сам.

В отличии от менторов и служанок, дракон не собирался терпеливо ждать в приёмной, пока его пригласят или выйдут на встречу. Он появился в покоях, устроив тем самым миниатюрный переполох. Ада была рада снова услышать низкий и приятный баритон. Хотя предпочла бы отложить этот момент на пол часика вперёд.

— Я должен сопроводить госпожу Аду в оперу. Королева пригласила их с матерью, но свита Агаты столь многочисленна, что без меня решили обойтись. Приведите её высочество в адекватный вид, и по возможности быстрее. Сиена ждать не любит.

Аде пришлось вставать по-хорошему. Она сонно моргала, а женщины ринулись в будуар, чтобы достать приготовленный наряд. Дракон устроился в кресле, недопитая Адой бутылка вина каким-то образом оказалась у него в руках. С сожалением глядя на то, как в кубке плещется рубиновая жидкость, девушка собиралась с духом. Не считая того пира, сегодня будет её первый выход в свет.

— Так и будешь сидеть тут и хлестать моё вино?

Ей не было жалко напитка — служанки принесут ещё, — девушка просто завидовала спокойствию Эрида. Возможно, если бы она сама осилила бутылку, то смогла бы чувствовать себя так же беспечно.

— Если хочешь, могу сопроводить тебя в будуар и проследить за процедурой одевания. Конечно, перед этим тебе придётся избавиться от той одежды, которая на тебе сейчас…

К своему удовольствию, Ада не покраснела: она стала увереннее. Для этого всего-то понадобилось стать внучкой правительницы огромной страны. Краем глаза девушка заметила, что за неё смутилась Дара. Эрид производил сильное впечатление на прекрасный пол: одни относились к нему как к исчадию ада с прекрасным лицом, на которое опасно и смотреть, а другие, не стыдясь, пускали слюни. Одна лишь Варга держалась с ним непринуждённо.

— К сожалению, придётся, хотя я бы предпочла остаться в штанах. Можешь не беспокоиться и ждать тут. Мои фрейлины — профессионалы в своём деле.

Брюки и блуза с широкими манжетами стали теперь её домашним костюмом. К этому в Шамбри относились с большим пониманием, чем к рваным джинсам. Для выхода в город был также предусмотрен приталенный коричневый жакет, единственным украшением которого были пуговицы и гогглы — весьма популярная вещь за пределами дворца. Наибольшим спросом пользовалась у студентов королевской академии, механиков и пилотов.

Девушка поднялась и, шаркая ногами, направилась в будуар, где копошились все её фрейлины и служанки, не считая Дары, которой старинные обычаи не позволяли оставить госпожу наедине с мужчиной. Компаньонка тенью двинулась следом.

То, что Аде с гордостью предложили, вызывало смешанные чувства. Платье в полоску: чёрно-белую, широкую, вертикальную. Ни вышивок, ни блёсток, ни оторочек, даже пуговицы на спине мелкие и прозрачные. Платье было простым, и всё равно роскошным. Верхняя часть плотно, но не сдавливая, облегала торс и руки до самых кистей, а плечи оставались полуоткрыты. Юбка широкая, но, хвала небесам, безо всяких турнюров и кринолинов. О таких извращениях в королевстве не знали и знать не хотели. Красота шла под руку с удобством.

Ада позволила втиснуть себя в полосатое великолепие. С мальчишеской причёской выглядело в двойне очаровательно, и тем сильнее девушке хотелось выскочить из платья и замотаться в привычную мятую одежду.

— Как вам нравится наряд, ваше высочество?

Отучить от этого титула фрейлин оказалось сложнее, чем думалось в начале. Они через раз перескакивали с нормального обращения на это.

— Я чувствую себя трансвеститом.

— Кем? — не поняла Леона.

— Дядей Пьером! — нашлась Ада.

Женщины на удивление быстро схватили, о чём она толкует и многозначительно заулыбались. Некоторые — нехорошо. Девушка прикусила язык, понимая, что всё, что она здесь говорит, расходится по коридорам и залам дворца и вряд ли приносит ей пользу.

— У вас очень красивые волосы, госпожа Ада. Мягкие, волнистые, цвета горького шоколада. Жаль, что они такие короткие. У вашей бабушки волосы достают хотя бы до плеч.

«Они постоянно сравнивают меня с ней и Агатой» — подумала Ада. «Каждый раз, когда хотят убедиться, что я с ними и рядом не стояла». Только Дара была искренней. Она в самом деле смотрела на девушку с восхищением.

— Спасибо, — сказала вслух студентка.

Отказавшись от лёгкого макияжа, она согласилась только на чёрную широкую ленту, которая обхватывала шею и навевала приятные воспоминания о кожаном ошейнике с шипами, который был у Ады в семнадцать лет. Что до перстня из чёрного золота — его ей попросту навязали.

— Это не обычное украшение, а знак дома Астор. Вам положено носить его на людях. Ваш-ше высочество.

Процедив это, старшая женщина довольно грубо, будто пальцы Ады слишком толстые, надела ей кольцо с драконьей мордой. Над башкой чудовища красовался символический огонь.

Приготовление не заняло много времени. Ада бросила последний взгляд в овальное напольное зеркало. Ей было не по себе, она не привыкла выглядеть так хорошо. Ободрял только один маленький штрих, который не заметили, или сделали вид, что не заметили фрейлины. Для девушки это было отдушиной и хулиганством, для них — новым поводом для насмешек. Аду это не волновало, а Дара вступила с ней в молчаливый сговор.

Когда они всем скопом вернулись в покои к Эриду, оборотень поставил на столик опустевший кубок и вперился золотыми глазами в полосатое платье. Что-то в них промелькнуло.

Удивление в поднятых бровях, восторг в расширенных зрачках. Девушка подумала, что сейчас дракон ей скажет, какая она красивая. И промахнулась.

— Ну вот. Хоть на человека стала похожа.

Они покинули комнаты. Сопровождающей, как и всегда, стала Дара. Её каштановые волосы приятно оттеняла фиолетовая ткань. Все, кто попадался на пути, расступались, кланялись и делали реверансы. Самые важные персоны ограничивались кивками. Это были те, кто не собирался идти в оперу — все остальные уже сидели в театре.

— Какие господа, таков и двор, — резюмировал дракон. — Ты всегда была нерасторопной и вот мы снова прибудем последними.

— С каких пор тебя это волнует?

— Меня? Отнюдь. Я просто напоминаю, что ещё в твоих силах создать себе любую репутацию. А моя вполне меня устраивает.

«Ну да, тебе нравится, что все сторонятся тебя как огня» — подытожила Ада про себя, и решила сменить тему. Она сунула оборотню руку.

— Мне тут дали цацку с твоим портретом. Сказали, это важно.

Мужчина осторожно взял её ладонь и всмотрелся в перстень. Нахмурился.

— Важно. Это не мой портрет, а центральный элемент герба Астор, хотя ты это и так поняла. Но одна деталь здесь не такая, какой я ожидал её увидеть.

— Э?..

Ада поднесла кольцо к глазам. Самый, что ни есть, аристократический стиль: дорогой металл, оскал чудовища, руны и пламя.

— Не хочу вводить тебя в заблуждение, возможно я ошибаюсь. Подождём церемонии в гробовом зале.

— Где?

На днях ей собирались дать какой-то официальный титул. Какой — не сказали. Ментор терпеливо вдалбливал ей в голову, какие слова нужно говорить и какие действия совершать. Ничего сложного, просто для человека из двадцать первого века всё это выглядело диковато. Однако о гробах речи не было. И зря, потому что это уже интересно.

— Прости, я имел в виду Гербовый зал. В юности Агата прозвала его Гробовым.

Недурно, но не хватает экспрессии.

— Грёбаный, — поразмыслила Ада. — Грёбаный зал.

Дара за спиной хохотнула.

Они вышли из замка спускались по гранитной лестнице. Гвардейцы на входе стукнули алебардами, хотя на поясах у них были пристёгнуты не такие эффектные, но зато эффективные револьверы. Внизу стоял агрегат, наподобие машины времени или музыкальной шкатулки. Блестящие узкие трубы, ажурные сплетения металла. По форме всё это напоминало полумесяц с задранными к верху острыми концами.

— А это что?

— Это ваша карета, госпожа Ада.

Вопросов возникло ещё больше. Во-первых, кареты возят лошади, а это была чистая механика, которая не нуждается в животной тяге — Дара объяснила, что в передней части находится кабинка машиниста, который нажимает рычаги. Во-вторых, спереди и сзади этого чуда разместилось попарно несколько рядов охраны, всего восемь человек. И вот они были верхом на прекрасных, рыжих скакунах.

— А эти зачем?

Девушка с горем пополам ввалилась в карету. То, что слуга открыл дверь, а Эрид подал руку никак не помогло против длинной, путающейся под ногами юбки. Пожалуй, в плане удобства это единственный недостаток здешних нарядов. Однако Дара запрыгнула следом легко и проворно, как птичка.

— Эскорт гвардейцев. Вам положено по статусу, — ответила она, заправив волосы за ухо.

Ада посмотрела на оборотня. Его лицо оставалось бесстрастным.

— То есть, — осторожно начала она, — с нами тут сидит существо, которое может превратиться в крылатого динозавра, порушить половину города — если верить хроникам и другим невероятным историям, — но охранять меня должны солдаты? А алебарды им не надо было выдать?

— Традиция, — хором сказали фрейлина и упомянутый дракон, и переглянулись. Дара опять покраснела, а Эрид лишь усмехнулся. Он выглядел более задумчивым, чем всегда. После минутной, неловкой тишины, шатенка решилась задать интересующий вопрос.

Остаток пути Ада сбивчиво объясняла ей, что такое динозавр, не отрываясь глядя в окно.

Карета пыхтела, дымила и катила по мощёным и красивым улицам, конная охрана бодро цокала следом. Высоко над ними пролетел дирижабль, мелькали фасады домов, построенных на старинный манер. Однако история этой параллели шла своим путём, так что это было не совсем корректное определение. Ассоциации возникали в первую очередь с Викторианской эпохой, но слишком уж много здесь труб и металлических ферм. Конструкции не стесняясь выходили на передний план и ничуть не портили каменный антураж.

Ада долгим взглядом провожала каждое дерево. Странное дело, девушка могла поклясться, что когда они втроём с матерью только прибыли во дворец, листья и трава были сморщенными и пожелтевшими, цветы и вовсе казались редкостью. А теперь вся растительность так и пышет здоровьем, в бурной листве розовеют и белеют цветы, на каждом шагу попадаются кусты сирени, роз и других разноцветных красавиц. Ада поделилась наблюдениями. Дара разделяла её изумление, для неё такие перемены тоже не были в порядке вещей. Эрид отвечал односложно.

Дорога к театру не заняла много времени. Здание оказалось громоздким и треугольным в плане, с десятками статуй по всем фасадам. На остром углу был расположен главный вход, куда вёл, ни много ни мало, золотой эскалатор. Ступени были ниже и намного шире, чем в метро или в торговых центрах. Ада осторожно приподняла юбки и ступила на одну из них. Тут-то Эрид догадался, почему фрейлина так косилась на ноги принцессы: вместо положенных к платью туфель, или хотя бы ботинок, девушка напялила любимые кеды. С крупной чёрно-белой полоской они смотрелись замечательно, хотя вряд ли йэрская аристократия будет с этим согласна. Дракон приятно и тихо засмеялся.

— Очаровательно. Такую принцессу здесь запомнят надолго.

Внутри театр был вполне себе… как театр. Аде доводилось бывать на одном представлении, классе в пятом или шестом. Единственная ощутимая разница заключалась в том, что тут канделябры на стенах шевелились, медленно поворачивали конфорки, будто следя за идущими мимо людьми.

А в отличии от дворца, тут было полно ковров и барельефов.

Их встретил расфуфыренный толстяк в цилиндре, торопливо расшаркался и сразу проводил в ложу. Там уже сидела женщина болезненного вида и клюющий носом мужчина. Оба среднего возраста и, по золотистым глазам и оттенкам волос, Ада заключила, что видит свою родственницу и её дракона. Женщина подняла меланхоличные глаза и вяло представилась как Мадлен. У неё была короткая, залитая лаком стрижка и чёрный мужской фрак. Образ, от которого веяло тридцатыми годами, любовью к опиуму и нуару. Её дракон равнодушно махнул рукой вновь прибывшим и вернулся к созерцанию потолка. Оборотень выглядел слишком худым и унылым.

— Так значит Ада? Да, я слышала о тебе. Никто толком не знает, кто ты такая, но говорят, что внучка Сиены. К тому же, имя подходящее. Не то что у меня.

Мадлен — это слово начинается не с той буквы, чтобы признать в женщине прямого потомка королев. И она это подтвердила, со скучающим видом разглядывая ряды людей внизу.

— Я, видишь ли, приёмная дочь дальнего кузена Сиены. Вообще-то, он мой родной отец, что знают все, и видят все: мои глаза и волосы говорят сами за себя. Барон не мог жениться на птичнице и признать её дочь, но спустя годы всё-таки взял меня под своё отеческое крыло. Папаша глуп, богат и сентиментален. Я его люблю. Но ни у него, ни, тем более, у меня нет достойного титула. Так что сейчас ты сидишь в одной ложе с самой незначительной особой в вашей семье, из чего я заключаю, что даже внучка Железной королевы, — если ты и правда ей являешься, — может не идти в расчёт.

Мадлен говорила неторопливо, с хрипотцой. Ни злости, ни сочувствия Ада не заметила в ней. Это был только стиль, и ничего более.

— Кстати, мой дракон, Эарт, тоже не может похвастаться признанием, среди других ящуров он считается чем-то вроде пажа или лакея. Довольно странно, что твой оборотень снизошёл до соседства с ним. Впрочем, то, как на него все смотрят навевает одну мысль. Как его зовут?

— Эрид. И он не мой… оборотень.

За всё время этой ленивой беседы Мадлен впервые удивилась настолько, чтобы перестать говорить через плечо и посмотреть на Аду, а потом и на Эрида в упор. У неё были синяки под глазами и тонкие, изогнутые брови.

— Оу. Так значит мне не показалось. Важная персона, важнее нас троих вместе взятых. В таком случае, что он делает — здесь с тобой?

Она упрямо обращалась к Аде, а не к дракону. Тот игнорировал это, а его собрат и вовсе читал программку театра, вытянув ноги вперёд.

— Не знаю. Оперу пришёл смотреть.

Мадлен засмеялась хрипло, смехом прокурившего все лёгкие человека. Почему-то она нравилась Аде. В ней было что-то наплевательское и искреннее.

— Конечно, сегодня сюда заманили всех, или почти всех драконов. Даже мой соизволил оторваться от безделья и сопроводить меня. Нынче у нас премьера, посвящённая победе над скельтрами. Все оборотни отличились тогда, но ты — Мадлен вдруг сухо улыбнулась Эриду и важно склонила голову, — ты особенно. Во всяком случае, так гласит народная молва. А вот королева не слишком-то чествовала главного победителя до этого дня. Видимо, сегодня Сиена решила официально выказать своё расположение.

— Она просто не доглядела, — Эрид иронично развёл руками. — Привыкла доверять репертуару, который выбирает главный драматург. А когда поняла, что в этой опере полно чудовищ, было уже поздно отменять премьеру. Но уверяю вас, Мадлен, обо мне там наберётся разве что парочка упоминаний.

Женщина легко согласилась. Да в принципе, ей было безразлично.

— Может быть, — просто сказала она. — Кто разберёт эти театры и дворцы — две ипостаси одного, по сути, балагана.

Свет потух. Занавес начал подниматься и огни рампы выхватил силуэты людей и механизмов. Шелест голосов сменили аплодисменты, а из оркестровой ямы грянула музыка. Ада широко раскрыла глаза от удивления.

Опера обещала быть интересной.

Вместо протяжной и величественной увертюры со стороны сцены разнеслись такие знакомые и родные звуки, каких Ада никак не ожидала услышать в сказочном королевстве. Она повернулась к дракону с горящим взглядом и возбуждённо прошептала:

— Эрид, это же, это… симфонический рок!

Мужчина снисходительно улыбнулся, откинулся на спинку кресла.

— Я знал, что тебе понравится, но не думал, что увижу такой восторг. Всё-таки тебе по вкусу репертуар более грубый.

Мадлен посмотрела на них и фыркнула.

Певец с солидной фигурой вышел на середину сцены и запел. Ада чуть не взвизгнула — по привычке: в её мире на таких концертах радость выражали бурно, а не чопорными рукоплесканиями. Одетый в чёрное бас исполнял арию гулко и рычаще. Голос преисподней, не иначе. Скрипки и ударные вторили ему, равно как и инструмент, чем-то напоминающий электрогитару. Девушка подалась вперёд.

К басу подключился женский хор с ведущим сопрано. Теперь точно получалось величественно и протяжно, и вместе с этим вполне современно, энергично, да и попросту круто. Даже Мадлен и её спутник смотрели с подобием интереса, иногда поглядывая на Аду. Эрид оставался в тени, откуда блестели его золотые глаза. Девушка между делом окинула взглядом соседние ложи и поняла, что все драконы и Астор являются источниками этого точечного сияния в тёмном зале. А ведь могли бы воспользоваться линзами или чем-то ещё, чтобы не мешать другим зрителям. Но, похоже, это было их привилегией.

Темп повествования нарастал, партии становились всё сложнее, а музыка — более напряжённой. Декорации жили своей жизнью. Под потолком проплывали стилизованные военные корабли и дирижабли, прожекторы выхватывали зелёный пар, пляшущий у самых стропил. Оперная дива внезапно сменила манеру пения и вместо звенящего сопрано выдала потрясающий скрим. Такого мастерства издеваться над своей глоткой Ада нигде не встречала. Среди кораблей появилась ещё одна фигура, детализированная до мелочей, лязгающая крыльями и зубами. Железный дракон красовался в трёх метрах над сценой, не нуждаясь в тросах или дополнительных опорах. Машина летала сама, и в момент последнего припева послала под потолок разряд электричества. Геометрические зигзаги отсвечивали белым и фиолетовым и угасали в соответствии с заданным алгоритмом. Это было похоже на фейерверк.

— Ну, так я не умею, — донеслось сзади.

Ада так увлеклась визуальной частью, что до неё с запозданием дошло, что механический зверь изображал не кого-нибудь, а хорошо знакомого ей ящура. Она оглянулась, но ничего не разглядела в темноте, кроме хитро прищуренных глаз.

А тем временем заиграла новая музыка, более торжественная. Хор был в экстазе, а несколько исполнителей заливались тонкими трелями, иногда лишь возвращаясь к старой доброй школе экстрим-вокала. Первый механический монстр перекочевал в сторонку, чтобы уступить место товарищам — точно таким же металлическим страхолюдинам, жутким и прекрасным одновременно. От первого дракона они отличались тем, что сходу устроили огненное шоу. Ада с трудом сидела на месте, ей хотелось свеситься через край балюстрады и раскачивать руками в такт, а не сидеть на месте, изображая из себя особу благородных кровей. Даже Мадлен могла позволить себе больше: женщина развалилась в кресле и в потёмках казалась младше своего возраста и похожей на дерзкого воробья.

По сравнению с искусственной молнией, огонь выглядел гораздо более живым и впечатляющим. Да и времени этой пиротехнике уделили значительно больше. Железные драконы поделили верхние сценические сферы напополам с дирижаблями, а самый первый из них под шумок куда-то исчез. Эрид не оставил это без внимания и фыркнул. Это могло означать что угодно. Оборотень Мадлен посмотрел на него и впервые заговорил. Голос его оказался до абсурда высоким и нервным, это не вязалось даже с тощим, но всё же представительным видом Эарта.

— Да, меня там не было. Да, тебе наплевать, что я или кто-то другой думает по этому поводу. И всё-таки скажу: твою персону незаслуженно обошли стороной. В самом деле — только упомянули, надо же!

Видимо, он говорил не только о декорациях, но и о текстах, которые так старательно распевали внизу, на сцене. Ада напрягла слух.

— Я ни черта не понимаю. Только отдельные слова, и то иногда.

Она вопросительно посмотрела на Эрида. Он пожал плечами.

— Я тоже.

Дракон Мадлен тоненько хохотнул и сказал, что тоже может разобрать от силы половину слов, но этого достаточно для того, чтобы уловить смысл.

— А вот она, — Эарт указал на свою торитт — от рождения обладает тонким слухом.

Ада нерешительно коснулась локтя женщины.

— Мадлен. Переведи, что они там?

Та окинула её капризным взглядом, но до просьбы снизошла.

— Если в общих чертах — всё то же, о чём рассказывают друг другу горожане в тавернах или крестьяне на полях. В королевстве настали тёмные времена, за что следует сказать особое спасибо твоей матушке. Скельтры воспользовались этим и напали. Сначала перевес был на стороне Небесной армады, но потом гадёныши выпустили ядовитый газ. Помнишь красивенький зеленый дым под потолком во втором акте? Когда казалось, что империя вот-вот развалится под напором варваров, появились драконы и не оставили от них даже мокрого места. Не тронули, разве что, пару корыт, чтобы наши броненосцы поигрались. Отличие этой замечательной оперы от народной молвы в том, что на самом деле дракон был один. Остальные оборотни подключились лишь в последующие дни, когда оставшихся в небе и на суше скельтров добивали как клопов. Видимо её величество всё-таки внесла коррективы в театральную программу.

Эта информация стала для Ады новой. Эрид поскупился на детали, Агата не была свидетельницей тех событий, а обитатели замка не затрагивали эту тему. Девушка знала, что ничего не разберёт в темноте, но всё равно повернулась к дракону. Чтобы избавиться от такого пристального внимания, мужчина прикрыл глаза. Золотые искры исчезли, и дальняя часть ложи погрузились в темноту, нарушаемую вспышками со стороны сцены. Ада с досадой отвернулась.

Близился финал. Оркестровая яма разродилась лирикой.

Когда в дело снова вступили иллюминации и осветили весь зал, кто-то тихо открыл дверь и что-то сказал смирно сидевшей в углу и не принимавшей участия в разговоре Даре. Фрейлина перебралась поближе к Аде и шепнула на ухо, что королева желает видеть внучку.

— Что, вот прямо сейчас?

Ей не хотелось пропустить что-нибудь интересное в самом конце. Но Мадлен деловито поправила манжет на своём мужском фраке и сказала:

— Не заставляй ждать Сиену, она не любит. И вообще правителям отказывать в таких мелочах не стоит, особенно могущественным. Кем бы ты им ни приходилась.

Ада не стала спорить и пошла вслед за Дарой, показывавшей дорогу, едва не повалив пышной юбкой своё кресло. Хорошо, что ментор этого не видел.

Королевская ложа находилась неподалёку. Она была расположена ещё более неудобно, чем та, которую занимали они с Мадлен. Девушка подошла к Сиене и сделала вполне сносный реверанс, потом неопределённо махнула рукой матери, что вряд ли согласовалось с этикетом.

Агата целым днями вертелась в высшем обществе. Даже сейчас она не просто слушала оперу, а переговаривалась в полголоса с адмиралом — которого, как и Аду, пригласили сюда на огонёк.

Иллюминация стала такой яркой, что можно было разглядеть весь зал и зрителей. Также, как и они имели возможность наблюдать за тем, что происходит в ложах. Ада поёжилась. В темноте она чувствовала себя гораздо увереннее.

— Как тебе вечер? Нравится опера? — спросила Сиена, усаживая её рядом.

— Да, ваше величество. Очень нравится, очень круто! — выпалила Ада, мысленно давая себе подзатыльник. Но женщина лишь улыбнулась. Зато Агата выразительно смотрела на обувь дочери.

— Что у тебя на ногах? Ты бы ещё в армейских сапогах пришла.

— Раньше тебе было наплевать на мой вид, — огрызнулась Ада. Королева шикнула на них.

— Незачем ссориться по пустякам. По сравнению со своим первым выходом в свет твоя дочь выглядит замечательно.

О да, полосатое платье наверняка выигрывало по сравнению с джинсами и пентаграммой на всю грудь. А после слов бабки девушка решила про себя, что теперь у неё есть официальное разрешение носить кеды. Сиена ещё какое-то время вежливо говорила с ней о ерунде, вроде декораций и архитектуре театра. Агата не участвовала в этой болтовне, а слушала разъяснения лорд-адмирала, которому категорически не нравилась премьера. Иногда они вдвоём бросали взгляды туда, где сидел Эрид.

Когда свет стал совсем уж ярким, и хор грянул вдвойне энергичнее, её величество легко пожала внучке руку и отослала обратно. Все видели это. Ада знала, что все заметили расположение к ней королевы, и что это было сделано специально. В девушке иногда просыпалось врождённое осмысление дворцовых интриг. С каждым днём ей становилось легче понимать своё новое окружение.

Вернувшись на место, Ада отметила, что театр ей надоел. Полостью разделявший это чувство Эрид осведомился, чего хотела Сиена. Мадлен безо всякой застенчивости тоже развернулась всем корпусом, приготовившись слушать.

— Да так. Расспрашивала о впечатлениях от вечера, ещё какой-то ерунде. Агата ругалась на кеды. Скоро конец?

— Уже всё.

В самом деле, зрители хлопали в ладоши, выкрикивали, потихоньку начинали пробираться к выходу. Почему-то кульминация представления прошла мимо Ады, хотя до посещения королевской ложи она была в полном восторге.

Венценосная семья уходила первой, чтобы избежать излишнего внимания. С нею появлялась орава личных слуг, оборотней и некоторые сановники. Ада шла рядом с Мадлен, дракон которой уныло и расхлябано шагал позади, разглядывая стены. Дара находилась ещё дальше, болтая с какой-то знакомой. Эрид холодно извинился и отошёл к скоплению людей в чёрной кожи. Остановился, конечно, рядом с Варгой, почти вплотную. Ада видела, что драконша и дядя Пьер прибыли с шиком и опозданием. Пьер отпускал шуточки направо и налево и царственно помахивал рукой. Это были единственные зрители, которые пришли позже самой Ады.

Девушка услышала начало разговора оборотней.

— Как твоя подопечная?

— Неплохо. Продолжает шокировать публику нарядами.

— Ах, как жаль, ведь раньше это было моей привилегией.

Дальнейшие слова потонули в смехе и топоте ног. Вместе со спутницей Ада пробиралась всё ближе к выходу.

— Видишь, — сказала Мадлен, даже не понижая голоса. Она была совсем невысокой, и при ярком свете ещё больше походила на воробья, томного и мрачного. — Мы аутсайдеры. У всех есть знакомые и родственники, с которыми можно поговорить о важных делах. Например, государственных. Твоя мать, не смотря ни на что, находится в ближайшем кругу королевы. Неудивительно, ведь раньше она была наследной принцессой, а может и сейчас ей является. Тут уж не понять, какие планы у Сиены. Красавец Эрид, который был слугой Агаты, а теперь нянчится с тобой — он тоже принадлежит к элите. Как бы остальные оборотни не относились к нему, но он их предводитель, Старший дракон.

— Никто со мной не нянчится!

— Как же. Ты видела, как Эрид общается с другими? Наш уважаемый лорд-адмирал в своё время остался без руки, потому как осмелился ему грубить.

Ада посмотрела на бойкого старичка в мундире.

— В каком смысле? Вон же она, на месте. Разве что перчатка сидит как-то странно…

— Потому что сидит она на металлическом протезе. Конечность адмиралу пришивали лучшие врачи, но и они не всесильны. Какое-то время он ходил с полумёртвой рукой, а потом плюнул и сделал титановую. Когда-нибудь увидишь, как он ломает ей графины. Ты, впрочем, не дослушала.

Стайки аристократов шелестели как осенние листья. До Ады долетали отдельные фразы, сплетни, восклицания. В порядке исключения — чьи-то впечатления от оперы.

— Герцогиню Ардор отправили домой переодеваться. Она снова заявилась в платье цвета морской волны! Дракон Авроры не пустил её, представляете?

— Опять за старое. Раньше это казалось забавным, но теперь старой дурёхе пора бы остепениться. И во что она переоделась?

— Вы не поверите! В то же самое, но только изумрудного цвета! Оказывается, некоторые любимые наряды родовых цветов она приказала продублировать в запрещённом оттенке. Герцог поощряет её в этом, да и сам не отстаёт от жены, заказывая платки и перчатки у тех же мастеров, что и покойный король. Герцогиня сама мне призналась в антракте. Всё-таки в зеленоглазой старухе есть отчаянный шарм.

Дальше Ада не слушала. Её собственная собеседница казалась ей интереснее.

Они спускались по золотому эскалатору. Впечатляющий и небезопасный — как и все эскалаторы — он, однако, был заботливо приспособлена для дамских нарядов: ступени низкие и широкие.

Мадлен заговорила тише.

— Не смотря на то, что мы с тобой как будто бы в одной упряжке, к тебе отношение сложилось двоякое. Заметила, что все соблюдают дистанцию? Не посвящают в свои планы, даже если они касаются лично тебя? Твой единственный друг — фрейлина, которая не имеет никакого веса при дворе: к обедневшей аристократии относятся не лучше, чем к разбогатевшим мещанам. Но королева зовёт тебя к себе в ложу, сажает рядом с собой и мило болтает, выбрав момент, когда всё внимание обратится на вас. Её Старший дракон часто составляет тебе компанию. Конечно, такой как Эрид может действовать по своему почину, но поверь — тут дело не только в его капризе. Я допускаю, что у тебя большое будущее, милашка. Также, как и то, что ты станешь, как и я, никому не нужной и незначительной. Но, надеюсь, достаточно наглой и самостоятельной, чтобы никого не бояться, и ни от кого не зависеть.

Оторвавшись от созерцания ступеней, за которые она боялась зацепиться полосатой юбкой, Ада посмотрела на Мадлен и сдула прядь со лба. Дочь Агаты даже не догадывалась, какой юной выглядит в этот момент. Баронесса, в своём мужском костюме не испытывающая никаких трудностей с эскалатором, невольно улыбнулась ей.

— А зачем вы это говорите мне?

— «Ты», голубушка, будем говорить друг другу «ты». Затем, что вижу в тебе себя, лет так двадцать пять назад. Я тогда была птичницей, незаконнорождённой дочерью какого-никакого аристократа. Меня поселили в его доме, а я даже вилку не могла держать нормально. Иногда приводили во дворец, уж не знаю, зачем, и позволяли глазеть на хорошеньких, именитых деток. Ты же — девочка из ниоткуда, тоже ничего не понимаешь и не стремишься стать одной из них. И ещё, мне нравятся твои башмаки.

— Это кеды, — улыбнулась Ада. Новая знакомая казалась чужой в этом мире, будто она тоже прибыла из иной параллели.

— Да, — зачем-то подтвердила женщина, — это кеды. До свидания, ваше высочество. Приезжай ко мне в особняк, если заскучаешь. Там ты сможешь спать до обеда и вульгарно браниться.

Мадлен направилась к своему экипажу. Он стоял вдалеке и выглядел куда скромнее, чем большинство карет. Спустя секунду подскочила Дара.

— Возвращаемся в замок, госпожа Ада?

— А что, есть другие предложения? — с надеждой спросила девушка.

Фрейлина картинно ахнула. Поход в театр вдохновил её на красивые жесты.

— Увы, госпожа. Предложений нет и быть не может. Это был риторический вопрос.

Ада махнула рукой и полезла в экипаж. В этот раз руку подавал слуга — Эрид снова куда-то пропал.