Солнечная ртуть

Глава 45 Судьбы монстров и королей

Он не позвал. По прошествии отведённого ему полугода Эрид вышел из темницы так, как душа утопленника могла бы подняться из моря. Та часть его, которая была человеком и та, в которой прятался зверь — обе себе изменили. Всё, из чего прежде складывалась его личность — обострилось в своих худших проявлениях. Ну а то, что было светлым, испарилось.

Он не чувствовал аромата дыма и цветов, а по лицам людей не мог понять, смешно им или грустно. Дневной свет ослепил его: когда Эрид нетвёрдым шагом вышел из бастиона, то на миг подумал, что солнце хочет его убить. Он почти забыл, как много в Йэре золотых лучей.

Металл, камень, механизмы, чьи-то бестолковые голоса — все они накинулись и вгрызлись. Замок жил своей жизнью, такой же, как и всегда. И делал вид, что жизнь Эрида тоже осталась прежней.

С непривычки ноги не сгибались и грозили подкоситься, но чем дальше пробирался оборотень, тем скорее восстанавливались его силы. Конечно, для того, чтобы снова стать таким, каким он был шесть месяцев назад, потребуется много времени, но прогресс начинается с малого.

Эрид начал с того, что спустил с лестницы освободившего его коменданта тюрьмы. Воняющий чесночной похлёбкой и дорогим бренди алкаш с нескрываемым неудовольствием наблюдал, как стражники отпирают клетку. Камера была как новенькая, испорченные Варгой прутья давно заменили, хотя могли просто попросить дракона согнуть их обратно. Он бы не отказал, но раз уж кому-то захотелось нагрузить себя лишней работой… Эрид ничего не писал и не царапал на стенах, ни одного напоминания не осталось о том, что когда-то здесь держали взаперти живого королевского оборотня.

Комендант что-то пробормотал себе под нос, когда механизмы закрутились и засовы поднялись вверх. Возможно, это были всего лишь мысли вслух, никак не связанные с драконом, но Эрид ждал слишком долго. Пока нескончаемые дни отсчитывали его тюремный срок, он не имел права на такие выходки, не смотря на то, что легко мог выбраться из клетки.

Теперь дракон мог позволить себе безобразие. Сиене не было дела до мелких нарушений, которые обязательно будут иметь место после его освобождения. Ей главное, что своё он отсидел и отмучался, а злобу пусть срывает на ком ему угодно. И угоден оказался комендант.

Мерзавец был Эриду хуже горькой редьки. Хотя вряд ли этот корнеплод на столько омерзительно пахнет. Дракон вышел из камеры, потянулся и уставился на пузатого ублюдка. Тот крякнул что-то про другие важные дела и с внушительной скоростью направился к выходу. Он в самом деле думал, что сможет убежать от возмездия.

— Ты спешишь? Ну так сказал бы сразу! Ведь скорость — моя стихия.

В следующую секунду большой начальник отправился пересчитывать хребтом ступеньки. Эрид не спеша спустился вниз, слушая улюлюканье остальных заключённых. Как бы они не ненавидели дракона — коменданта ненавидели сильнее. За плевки в еду, за оскорбления и насмешки. За то, что он, по сути ничем от них не отличался, просто сумел удержаться на плаву.

Комендант стонал и громогласно раскаивался в своём поведении, периодически срываясь на новые грубости, которых становилось ощутимо меньше по мере того как оборотень приближался к нему. Дракон планировал его убить, но в последний момент ему расхотелось. Пусть и дальше плодит ненависть и грязь. Эрид небрежно обогнул стенающее тело — пускай. Другого этот мир не заслужил.

Но сделанного было мало. Творческая жилка, былая страсть к эффектным зрелищам и затаённая злоба объединились в одного монстра, и выпустили парочку щупалец.

Небольшой, неопрятный и совсем не величественный дворик королевского замка встретил Эрида толпой суетящихся рабочих. Велись какие-то работы в примыкающем к тюрьме флигеле, люди и автоматоны сновали из стороны в сторону — чумазые, перепачканные побелкой и машинным маслом. В самом центре вымощенного новенькой плиткой двора стоял внушительный металлический флюгер в виде дракона. Его ещё не успели водрузить на законное место. Издалека такие вещи выглядят потрясающе, а вблизи — корявые клыки, обрубки чешуи и тупое выражение морды. Эриду не понравилась скульптура — не столько из-за исполнения, сколько по смыслу: очередная демонстрация «родства» правящей династии с огненными монстрами. Напоминания об этом встречались всюду, от фамильного герба Астор, и вплоть до фарфоровых супниц.

Королевские драконы. Ими гордились, ими устрашали. Их использовали и запирали в клетку.

Воспламенить железо могла бы Варга или любой другой оборотень. Но открытое пламя не хотело иметь дел с Эридом. Однако в данной ситуации молнии, с которыми у него установилось полное взаимопонимание, были как нельзя кстати.

Люди не обращали на него внимания, занятые своим ремонтом, флюгер же никого не волновал. Один из строителей орал на мальчишку, спутавшего чертежи. Ни одной живой душе не приходило в голову, каково это — позволить загнать себя в узкую клетушку, пребывать в одном облике долгие месяцы, без возможности сменить его, дабы немного облегчить невыносимую боль. Однако же Эрид её вынес. И теперь смотрел на беспечных, поглощённых своими мелкими заботами людей. У кого-то из них были неизлечимые больные в семье, кто-то знал, что скоро сам умрёт, разорится, разойдётся с любимой женой, похоронит единственного сына. Всё это ничто. Дракон не испытывал ни малейших угрызений совести, сбрасывая ставшим почти ненавистный человеческий облик, и зная, что сейчас он впустит в эту безликую толпу изрядную дозу страха и паники. Устроит то, что можно было бы назвать плохо поставленной, вышедшей из-под контроля мистерией.

Каким блаженством было снова расправить крылья! Какими сильными они были, не смотря на усталость, как далеко они готовы были унести! Прочна чешуя, которую не могла пробить даже сталь, переливалась чёрной синевой на солнце, а перья на плечах радостно трепетали, встречая долгожданный ветер. Оборотень мог бы незамедлительно отправиться как можно дальше от дворца, к тем местам, где перекрещиваются северный и восточный ветры, а в облаках стоит холод, от которого на когтях оставались ледяные капли. Но вместо этого он разинул пасть и выпустил лиловую молнию прямо в середину флюгера.

Чем-то это напоминало удар настоящей стихии, но не совсем. Когда-то Эрид наблюдал как природная молния разрушила чей-то заброшенный дом. Сначала он ничего не понял, и решил, что сам это сделал. Задавался вопросом, каким образом ему удалось воспламенить столь далёкую цель, да к тому же энергией совсем другого свойства и цвета? Потом понял и устыдился.

Строительные леса загорелись, металл загудел и завибрировал. Люди бросились кто куда — одни тушить пожар, другие — дальше от огня. Им повезло, что дракону не попался на пути бассейн или фонтан: оборотень мог бы наэлектризовать воду и позволить погибнуть всем, кто до неё дотронется. Он не отвечал за свои действия, а только вымещал накипевшую злость, самую малую её часть. В тот момент для Эрида не существовало личностных единиц — лишь серая масса, которая наслаждалась свободой все те месяцы, пока он был взаперти и катался по полу в судорогах.

Непостижимым образом молния подействовала на рабочего автоматона, чьей задачей было складывать кирпичи ровными, чёткими до миллиметра рядами. В отличии от поднявших вой и гомон людей, он пострадал иначе, а именно: обрёл голос. Железный урод пронёсся мимо Эрида, размахивая руками, одна из которых всё ещё держала шпатель, и со страшным визгом, напоминающим арию неумелой, сорвавшей связки певицы, впечатался в стену. Во все стороны полетели ошмётки деталей и пружин, под ноги дракону шмякнулся оставшийся без ручки шпатель. Отчего-то гибель машины впечатлила людей сильнее, чем горящие леса, и они стремительно покидали двор. Все сразу поняли, который из оборотней виной всему происходящему. Даже те, кто никогда не видел вблизи крылатых змеев, знали: только один дракон сеял вокруг себя столько хаоса и создавал электричество. Строители, подмастерья и случайные очевидцы не могли решить, стоит ли тушить при Эриде устроенный им же пожар. Были и такие, кто равнодушно наблюдал за этим зрелищем, в том числе он сам. Мрачное довольство не принесло облегчения, но если бы он не выпусти пар, на душе стало бы ещё гаже.

— Развлекаешься?

Сам Нердал решил разобраться или кто-то его вытащил из замка, чтобы вразумить психопата? Жёсткое лицо как всегда было серьёзным и хмурым, эти полгода не пошли на пользу Старшему дракону: он не постарел, но как-то осунулся, и в глазах засела тревога.

— Хорошо горит, красиво. Можешь присоединяться, — выплюнул Эрид через плечо.

Нердал не оценил шутки. Он вообще их не любил. Оборотень оставался в облике человека и казался маленьким и ничтожным по сравнению с чёрно-синей тушей сородича. Это было иллюзией: многие превосходили Эрида силой духа, но в физическом плане только одно существо на всём белом свете могло его одолеть. И сейчас оно недовольно стучало пальцами по нарукавнику.

— Оставь себе свои примитивные развлечения. Было бы странно, вздумай ты не устраивать представления после того как тебе даруют свободу, но я предполагал, что ты обойдёшься расправой над комендантом.

— Этим жирным выродком? Я не убивал его. Так, слегка потрепал.

Нердал хмыкнул.

— А жаль. Тебя никто бы не осудил.

Эрид смотрел на небо. Пожар, понемногу утихающий самостоятельно, его уже не занимал, равно как и собеседник. Злость снова заползла поглубже в сердце, и ничего не могло вернуть осознание долгожданной свободы. Оставалась последняя надежда на полёт, безграничным куполом укрывшая весь мир. Нежные лучи пронизывали утреннюю синеву, как сироп пропитывает свадебный торт. Небо ждало и манило.

— Ну так тем более, чего ради? Ваше одобрение мне ни к чему.

От долгого заточения голос Эрида звучал слишком хрипло, более жутко, чем обычный драконий рык. Нердал не придал этому значения

— Тюрьма тебя ничуть не изменила. Она лишь потакала твоим худшим чертам всё это время.

— А ты ждал, что я выберусь из клетки и начну петь дифирамбы королеве и её дочери, которые упекли меня туда? Для этого меня следовало запереть в лечебнице для душевно больных, а не в подземелье с решётками.

— Я рад, что её величество отсутствует и не может ни видеть, ни слышать этого. Сиена, как и я, ожидала неподобающего поведения, и заранее решила не наказывать тебя… в ближайшее время. Нам многое прощается, однако не всё. Может быть, ты и твоя торитт когда-нибудь это поймёте.

Эрид не стал справляться о том, как обстоят дела наследной принцессы, а Нердал не изъявил желания об этом рассказывать. Девчонка даже его вымотала своими выходками. Агата казалась чем-то вроде забытого страшного сна, который изредка врывается в сознание среди ночи. И, хоть в будущем им придётся действовать вместе, на данный момент судьба подарила оборотню возможность спокойно прожить несколько лет вдали от торитт. Не видя её, не вспоминая её.

Чьи-то мощные крылья разгоняли облака и приближались к замку. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Варга решила поглядеть, как старый друг заново знакомится с солнцем.

— Что, решил попробовать человечину на вкус? Не советую: говорят, он хуже козлятины.

Как и Нердал, она приняла более незаметное обличье — если только может быть незаметной молодая, загорелая женщина, с ног до головы одетая в чёрную кожу. И это среди бледных лиц и пышных юбок. Эрид попытался обрадоваться драконше, которую не видел несколько месяцев, но единственным плюсом в её появлении было то, что оно не раздражало. Он смерил Варгу дежурным взглядом, и вдруг в замешательстве уставился на два новых, посторонних в её образе предмета — корсаж и розу.

— В наших кругах новая мода?

Она засмеялась. На первый взгляд в Варге ничего не изменилось, однако прежде она носила свои куртки и жилетки поверх голого тела, чем неоднократно смущала придворных, вызывала зависть подчиненных этикету дам и будоража кровь кавалеров — особенно этого недоноска Пьера. Иностранцы же и вовсе теряли дар речи. Многие оборотни женского пола выглядели подобным образом, но Варга могла переплюнуть всех. А теперь над широким, усеянном заклёпками поясом, выступал корсаж из чёрной кожи — прочный и более похожий на броню, чем на деликатный предмет гардероба. Эрид, которому на своём веку доводилось раздевать придворных дам, даже не представлял, где в этой конструкции находятся застёжки. Наверняка такой корсаж ещё больше бесил королевскую свору, чем просто не прикрытое загорелое тело. А в том месте, где вырез достигал своего пика, кокетливо выглядывал красный цветок.

Варга проследила его взгляд и светски улыбнулась.

— Это закатный шиповник. Его шипы смертельны для людей и опасны для нас. Мне пришлось сделать несколько лишних кругов над пустошами фьёлов, чтобы отыскать его.

— Зачем?

— Захотелось.

С этими словами девушка вытащила цветок, который Эрид по незнанию принял за розу, и протянула ему с медовой улыбкой. Без этой детали её вид хоть и остался вызывающим, но не вопиющим: алая насмешка оскорбляла всё то, что в Йэре называлось пристойностью. Всё ещё стоявший рядом Нердал фыркнул и почти улыбнулся. Несмотря на то, что третировал он только одного дракона, боялись его все сородичи — кроме Варги. Между ними установилось что-то вроде взаимопонимания.

— Я хотела найти достойный подарок для тебя. И думаю, мне это удалось.

Лапа дракона медленно потянулись к цветку. Жуткий контраст по сравнению с рукой Варги. Дева и чудовище, как могло бы показаться неосведомлённому зрителю. Два циничных, способных разрушить весь мир по своей прихоти, монстра — вот, чем они на самом деле были. Осторожно, чтобы не задеть острыми когтями Варгу, Эрид принял подарок. Закатный шиповник выглядел совсем безобидным, только цветом выдавая свой характер. Такое впечатление может произвести скромная затворница, ненароком бросившая жадный взгляд на праздничную толпу, которая пляшет под её окнами.

— И что мне с этим делать?

— Для начала, не пораниться.

Дракон с сомнением на неё посмотрел. Если ядовитые шипы не ранили её открытую грудь, то как они справятся с прочной чешуёй? И всё же было в этом цветке что-то тяжёлое, предупреждающее. Самое место ему расти подле тюремных стен, а не на полях жизнерадостных фьёлов.

— А теперь можешь бросить его в огонь. Или носить возле самого сердца, как я.

Она смеялась. Драконше было по душе недоумение на «лице» клыкастой твари. Кто, кроме неё, мог вызвать такие эмоции у Эрида, который не далее, как пять минут назад устроил пожар в центре королевской резиденции? Настроение у Варги хорошее, да и когда оно бывало другим.

Красные лепестки кричали в чёрной лапе. Но не от боли — это был вызов. Дракон полюбовался ядовитым шедевром природы, а затем швырнул цветок в пламя. Огонь вспыхнул кровавой пляской и несколько крупных искр взвились на высоту двух метров, как фейерверк. Оставшиеся зеваки охнули и шарахнулись ещё дальше прежних позиций. Нердал недовольно посмотрел на парочку, которая играла на людских нервах, и погрозил им пальцем.

— Тебе лучше покуда покинуть замок. А ты — он кивнул Варге и сухо улыбнулся, — просто не мешайся под ногами и не мозоль глаза.

И Нердал их оставил. Высокий, жилистый человек, в неприметной чёрной одежде. Вечно нахмуренный лоб, густые брови, массивная челюсть. Он не был так привлекателен, как остальные оборотни, рано начал седеть, хотя с драконами это, как правило, происходило только когда они доживали до весьма преклонных лет. Что-то тревожило его и вынуждало ещё больше походить на людей. В этот раз он не хотел запугивать и читать нотации. Нердал сделал то, что почитал нужным: напомнил Эриду его место — подальше от дворца. А, увидев, что тот ничего не имеет против, сразу возвратился к государственным делам.

Два молодых оборотня смотрели ему в след. Они тоже собирались расстаться, без всяких слов Варга поняла, что пока их с Эридом дороги расходятся: он улетает ловить попутные ветра и злиться. Она же снова примется дразнить людей — и за себя, и за него. Вдвойне работы! И будет недоверчиво наблюдать за тем, как солнечную страну, в которой так затейливо переплетались судьбы монстров и королей, окутывает мрак.