Солнечная ртуть

Глава 15 Зеркало памяти

Солнце вдыхало жизнь в серые, каменные стены покоев принцессы. Его лучи сами по себе были магией. Должно быть, с воздушного шара вид на замок открывался потрясающий — примерно такой же, как со спины дракона. Только у этих пассажиров была возможность насладиться зрелищем на низкой скорости. И у них наверняка не закладывает уши. Среди натянутых канатов гуляет ветерок, а сами тросы нет-нет, да издадут приятный скрип — как сапог на свежем снегу.

Посадка будет проходить на специальном поле, невдалеке от замка. Мощный, устрашающий корабль скельтров сразу даёт понять: с этими господами лучше не шутить, не расслабляться, а по возможности обходить десятой дорогой. Ну а фьёлы, что фьёлы? Их шар лазоревый, небольшой и выглядит так, словно любой желающий может на нём прокатиться, причём совершенно безвозмездно. Может, так оно и есть, впрочем, принцессе на этот счёт не нужно волноваться: её в любом случае не отпустят. Девочка будет стоять рядом с матерью и приветствовать гостей. Потом её посадят за праздничный стол и разрешат отведать один, а может, целых два десерта. В полночь прогонят спать. И только попробуй заикнуться об аэростатах.

Благодаря тяжеловесной подзорной трубе, ради которой построили целую башню, Агата прямо из замка наблюдала за тем, как швартуются корабли. Она проследила, как обе делегации пересекли — уже на самоходных каретах, работающих на пару — стрельчатый мост, и как добрались до замка.

По прибытии в Шамбри, гостей первым делом проводят к королеве. Они принесут клятвы верности, уверения в восторге красотами Йэра, а также парочку хвалебных од лично Сиене и юной наследнице. Особенно фьёлы знатоки по части сладких речей. Не забудут и про щедрые подарки. После всех этих прелюдий, послы с чистой совестью будут собачиться по поводу того, кому должны принадлежать острова. Как всегда, все закончится продлением мирного договора, получением сдержанных презентов уже от самой королевы и её чисто символическим обещанием сделать всё возможное, дабы все остались довольны. Как всегда, у скельтров будут недовольные, перекошенные физиономии. За сим Сиена даст личную аудиенцию с каганом и князьями, и там будет происходить ровным счётом всё то же самое. Ближе к ночи — помпезный ужин и мистерия.

Агата с восьми лет выучила это расписание.

От неё самой требовалось только одно: стоять и улыбаться днём, а вечером по возможности блеснуть образованием в беседе с князьями. Главное, без фанатизма: чтобы не ущемить самомнение скельтров и не смутить фьёлов.

Относительно первых Сиена уже давно составила матримониальный план: выдать старшую дочь кагана за своего сына. В скалистой стране наследование велось по мужской линии, так что Пьеру, как бы он не брыкался, обеспечено блестящее будущее с «этой дикаркой». Жених психовал и удирал на охоту с друзьями. Что думает сама невеста, никто не стал у неё узнавать.

О замужестве наследницы Йэра вопрос оставался открытым, так как каган до сих пор не обзавёлся сыном. Сиена была этим недовольна ровно до тех пор, пока не придумала другой способ связать их дома — с помощью Пьера. Да и вряд ли бы из скельтра вышел покорный или хотя бы внешне согласный с волей жены король-консорт.

Что же до самобытных фьёлов, так они разработали свою систему правления, где кровные связи не играли почти никакой роли. И на них, как на людей не от мира сего, давно уж махнули рукой. В конце концов, королевство фактически являлось империей, объединившей множество государств. Рано или поздно Сиена выудит из какого-нибудь уголка своей страны мужа для дочери. Пока что в этом плане девочка могла наслаждаться полной свободой. Тем более, впереди ещё была завершающая и самая трудная часть обучения. Которая предполагала, что её высочество на несколько лет покинет замок, чего с некоторых пор так страстно желает.

За дверью что-то затормозило, заверещало, и со звоном врезалась в стену. От этого чего-то отделилась некая часть и покатилась. Сделала несколько кружочков по полу, а затем смачно врезалась в дверь. Раздался звон. "Опять эти мерзкие зайцы!". Мира поплелась проверять, что там такое, но Агата её опередила. Девочка выпорхнула из покоев, и ещё одна шестерёнка закончила своё путешествие у башмака принцессы.

За углом лежал поверженный заяц с циферблатом вместо брюха. Ухо надломилось посередине, искусно выкованные глаза вращались в разные стороны. Часовая стрелка была согнутой под острым углом, минутная валялась на полу, а секундная вращалась с бешеной скоростью — так быстро, что могла бы поотрубать пальцы, попытайся её кто-нибудь остановить. В общем и целом, заяц выглядел не одобряюще.

Эта разновидность часов пользовалась всеобщим умилением и только по этой причине ещё не перевелась в коридорах замка. С тормозными механизмами у зайцев были какие-то проблемы, но никто так до сих пор и не удосужился с этим разобраться. После случая в тронном зале, когда длинноухий врезался в толпу, Сиена повелела и близко не подпускать бронзовых зайцев к местам большого скопления людей.

Подняв с пола шестерёнку, Агата поспешно сунула её в карман, повинуясь внезапному вдохновению.

— Ох, не к добру такое!

Гувернантка не отличалась особой суеверностью, но иногда её переклинивало.

— Да ладно тебе, Мира. Они всё время ломаются. Это даже весело.

— Но не перед вашими покоями, принцесса. Не у ваших ног. И уж точно не в тот день, когда ко двору прибывают представители враждующих земель.

Девочка отмахнулась от этих глупостей, но зерно неуверенности всё-таки проникло в её душу. Ненадолго. Это ничего, даже самый решительный человек может порою смутиться при виде чёрной кошки.

***

Ни один крупный приём не обходится хотя без мелких конфузов. Некоторые создавались искусственно. Герцогиня Ардор решила продолжить традицию и заявилась в платье цвета морской волны, а не в положенном ей изумрудном или каком-нибудь ещё. Герцог повязал на шею платок, гармонирующий с нарядом жены. Эта фамилия была самой близкой по родству к монаршей, и золотистые глаза герцога тому свидетельство. Совсем немного изменив оттенок, Ардор смогли примерить на себя одну из королевских регалий: цвет морской волны запрещалось использовать в парадных одеждах кому-либо, помимо семейства её величества. Такую выходку легко объяснить нерадивыми швеями или плохим зрением, но, как правило, герцоги делали это из вредности. Они держались раскрепощённо и весело, особенно женщина. К её глазам на удивление хорошо подходили что волна, что изумруд.

Смешки и шепотки гуляли по зале, на какое-то время Агата даже забыла о том, в честь чего устраивался приём. Но вот стукнули алебарды, распахнулись двери, и заморские гости быстро напомнили девочке, зачем все они тут собрались.

Сапоги кагана скельтров были, если судить по издаваемому ими грохоту, обиты железом — по бокам, на голенище и на подошве. Наверняка ещё и на стельках. Агата поморщилась.

Мать сидела на троне, а у её ног копошилась болонка, сминая лапами подол монаршего платья.

— Мадам! Мы рады видеть вас в добром здравии! Позвольте же вам выразить своё…

Фьёлы говорили иначе, и дело даже не в акценте— они обожали витиеватые слова. А всем остальным нравилось, когда поэтический народ начинал путаться в этих конструкциях. Получалось уморительно.

Принцесса зевнула с закрытым ртом. Вместе с другими членами семьи она стояла чуть позади каменного трона, по правую руку Сиены. По левую — расположились советники. Нердал занял промежуточное положение, и время от времени отпускал тихие, но однозначно язвительные комментарии. Кроме Сиены их не слышал никто, но напрягались все. Было очевидно, что в иерархии дворца оборотень занимает третье место — сразу после болонки и самой королевы.

— Госпожа! Вам известны наши прошлые обиды. Их нанесли ваши предшественники. В этот раз мы пришли не ворошить старое, а говорить о новом. До вашего слуха не достигли, быть может…

И понеслось. Каган старался говорить уважительно, даже прибегал к классическим придворным оборотам. Получалось неповоротливо, как у медведя, только без медвежьего очарования. В скельтрах было куда больше от волков или грифов.

Каган — его звали Баар — всем видом выражал недовольство. Сам дворец был ему неприятен своей строгой пышностью. А уж то, что последние две тысячи лет все правители Йэрии женщины, которым и он, и его потомки обязаны подчиняться, приводили кагана в ярость. Он бы предпочёл древнюю систему, до Разделения, когда никаких драконов не было и в помине, а Астор хоть и сильнее в два раза, но передают престол в порядке старшинства. Стоявшие рядом с Бааром здоровяки — его первые советники — полностью разделяли это мнение. И не только они. И не только варвары. Многие устали как от бабского правления, так и от гегемонии одного королевства.

Но в слух этого никто не говорил, даже скельтры. Они лишь страшно вращали глазами и держали руки на поясах. Все были в тёплой, подбитой мехом одежде, что ещё больше выделяло их как иноземцев.

Под прошлыми обидами подразумевалась передача фьёлам злополучных островов, которая состоялась в такой глубокой древности, когда Шамбри был ещё аскетичной, маленькой крепостью. А что до новых казусов — так снова вся вина лежала на фьёлах. Они вздумали строить флот, что вызывало немалые подозрения у их врагов. Услышав предположение, что королева не в курсе такого незначительного события, как строительство кораблей, Нердал фыркнул, вызвав новую порцию испепеляющих взглядов со стороны скельтров. Он был единственным драконом в тронном зале, все остальные где-то пропадали.

— Господа. Неужели вашим людям не сообщили, что корабли возводятся по моему приказу? Это торговые суда, а не военные. В отличие от некоторых других народов — она выразительно поглядела на скельтров, — они вполне мирное княжество.

— Но корпуса кораблей бронированные, на их палубах установлены пушки! — воскликнул один из спутников Баара — с квадратной челюстью и заплетённой в косу бородой.

Словно беседуя с детьми малыми, Сиена принялась терпеливо загибать пальцы.

— Это примитивное оружие на случай встречи с пиратами. Даже в наших морях нет гарантии полной безопасности, особенно, когда опасность приходит с неба. Суда построены крепкими и надёжными, что позволяет перевозить товары в наилучшей сохранности. Живя в скалах, вы предпочитаете летать по воздуху, но разве вам не известно, как важно предусмотреть любые неприятности и заранее себя обезопасить? Разве над вашей землёй не стелется дым котельных, а учёные не наполняют водородом и гелием дирижабли, которые предназначены отнюдь не для торговли?

Голос королевы набирал силу. Она не любила скельтров, как и они её. Поднаторевшие в военном деле и машиностроении, эти люди имели наглость считать себя лучше других. Будь у них хоть малейший шанс на победу, они бы объявили Йэрии войну. И забрали себе не только острова, но и всё, до чего дотянутся их обветренные, покрытые шрамами руки.

— Они торгуют тем, что принадлежит по праву нам!!! — каган потерял самообладание.

— Аудиенция затянулась.

Властный, но не принадлежащий королеве голос произвёл эффект колокола: его отзвук ещё летал над головами, а скельры глазели на дракона, потеряв нить разговора. Только болонка оставалась совершенно равнодушной ко всему происходящему. Она чихнула и капризно тявкнула. Воистину, самое бесстрашное существо в замке.

— Нердал прав. Фьёлам также следует уделить внимание. Тем более, вскоре мы побеседуем с вашими милостями приватно.

Сиена задумчиво посмотрела на лорд-адмирала. Тот поклонился.

— Я подробнее объясню его светлости Баару принципиальную разницу между военным кораблём и вооружённым торговым.

Мужчина по своему обыкновению придерживал едва функционирующую руку, словно боялся, что она вот-вот отвалится. Хотя пришили её весьма искусно. Эполеты и покрой мундира почти скрывали то, что одно плечо ниже другого. По давно установленному негласному правилу, Эрид старался не пересекаться с адмиралом, а тот демонстративно пропускал все те праздники, которые дракон не мог не посетить. Агата не знала, каково теперь отношение её оборотня к той давней выходке, благодаря которой он отсидел срок в темнице, а генерал обзавёлся увечьем на всю жизнь. Не знала, да и не интересовалась этим.

Королева перевела взгляд на мужа. А не на Нердала, как можно было ожидать. Его величество тепло улыбнулся. Сиена всегда разделяла мнение своего дракона, ну нуждалась в одобрении короля. Это, не считая болонки, было её единственной слабостью.

Скельтры нехотя подчинились и уступили место тем, кого так презирали. Но напоследок их каган не удержался от завуалированной угрозы.

— Если фьёлы хоть как-то проявят неуважение, если они сделают хоть что-то, противоречащее мирному договору — то ждите войны, госпожа. С вашей помощью или без, но мы вернём себе величие!

Голос скельтра ещё долго рокотал между двумя колоннадами. Сиена только улыбнулась. Она бы никогда не показала, что знает, как легко нарушить данные на бумаге клятвы. И как легко заставить других сделать это непредумышленно.

Вперёд выдвинулись фьёлы и народ оживился. Ещё бы: о них ходили притчи во языцех. Их одежда не имела ничего общего с шубами, ремнями и сыромятными кожами скельров. Но и от столичных туалетов они ускакали далеко вперёд. Что у мужчин, что у женщин — тонкие, многослойные ткани, природных оттенков, длинные волосы, в беспорядке лежащие на плечах, переплетённые с лентами и нитками. Больше всего эти люди напоминали ожившие цветы и только диву можно даваться, как таких созданий можно обвинять в строительстве военного флота. Казалось, они и ножом-то пользоваться не умеют.

— Ваше величество! Позвольте поблагодарить вас за такой чудный приём в этом роскошном замке и выразить от всей души…

Придворные тихонечко хихикали. Седой изящный мужчина — такой тонкий, что в непогоду ему лучше не выходить на ветер, — нараспев начал пересказывать на свой лад всё то, что до него вещали скельтры. В отличие от кагана, с натянутой улыбкой преподнёсшего королеве парочку искусно сделанных мушкетов и сундук самоцветов, фьёлы подошли к делу с большей оригинальностью. А другого от них и не ждали.

— Восхищённые божественной красотою человеческого лица, наши механики-ремесленники создали эту удивительную, во всех отношениях весьма примечательную и со всех сторон… — Несколько дам прыснуло со смеху. Князя занесло, любовь к вычурным монологам не доводила фьёлов до добра. — Извольте, в общем, взглянуть.

На подушечке цвета небесной лазури Сиене поднесли какое-то устройство. Это была маска. При малейшем движении мышц пластины меняли своё положение, полностью передавая мимику человека. В прорезях для глаз находилось стекло, для большего драматизма выкрашенное в фиолетовый цвет. Некоторое время королевским детям позволили забавляться с маской, да и советники выказали некоторый интерес. Даже Нердал повертел её в руках. Однако на этом сюрпризе фьёлы не остановились.

— Это Зеркало памяти, — торжественно объявил седовласый красавец.

«Камера обскура» — шепнула принцесса брату, хотя тот и не спрашивал. «Ну, то есть теперь это называют фотокамерой». «Угу» — ответил Пьер. Ему было скучно. Он хотел к друзьям, а ещё больше к Варге. В последнее время принц кидал на неё взгляды, которые даже тринадцатилетняя Агата могла правильно расшифровать.

Очередное устройство на штативе само подъехало к трону. Сиена скептически подняла бровь.

— При дворе каждый второй обзавёлся фотографией.

Вперёд вышел ещё один фьёл — на вид старше князя, а его одеяние было на грани эксцентричности и нищеты. По шепоткам в тронном зале Агата поняла, что это и есть тот самый ведун, о котором шла молва. В седой бороде проглядывали косички.

— Чёткие и цветные, ваше величество? Или же обладающие способностью запечатлевать не только внешний облик человека, но и частичку его души? А может, позволяющие пересекать границы, о которых ни один путешественник до сей поры и не слыхал?

С каждым словом ведун всё более воодушевлялся. Этот человек готов был костьми лечь, но отстоять честь своего изобретения. Он совсем и не похож на ведуна. Самый, что ни есть, сумасшедший учёный. В королевской академии таких пруд пруди.

Видя, что его подданный уже перестарался, князь фьёлов перехватил слово.

— Речь, ваше величество, идёт об экспериментах, которые проводятся не только у нас на островах, но и в славной академии этого не менее славного города. Хм. Они связаны с ещё недостаточно исследованными свойствами этой фотокамеры. Мой придворный знахарь смиренно просит позволения воспользоваться дворцовой библиотекой, чтобы завершить свои труды и предоставить вам возможность первой ознакомиться с результатом. Зеркало памяти действительно великое изобретение, хотя говорить о путешествиях с его помощью несколько преждевременно.

Знахарь. Нет, ну надо же, они называют его знахарем!

— Преждевременно? Какая жалость!

Послышались смешки. По голосу Сиены было понятно, что она очень и очень сомневается в том, что фьёлы сами понимают, что несут. Нердал, даже не пытаясь скрыть, как его всё это забавляет, повернулся к принцессе.

— Волшебные путешествия. Кажется, это по твоей части?

Ничего не сказав, Агата презрительно и демонстративно отвернулась, хотя внутри неё всё кричало и прыгало. Вообще, дракон был прав: это именно то, что её занимало в последние недели. С того момента, как учёная дама из академии обмолвилась о возможности перескакивать в «другую параллель» с помощью даггеротипа, все мозги принцессы были забиты только этим. Её интересовало даже не то, куда она могла попасть (а в мечтах она попадала всюду), а то, что это можно сделать, не покидая замок, откуда её сроду не выпускали без надзора. Да и с надзором-то пару раз.

Пьер прыснул со смеху и пнул её по ноге. Пышная юбка принцессы скрыла это преступление. «Что, бедненькая? Ещё веришь в сказки, мелкая ты…» — зашептал он, но не договорил: на него шикнул отец. «Веди себя как подобает и не смей задирать наследницу» — тихо сказал король. Брат заткнулся, но Агате как никогда хотелось его ударить. Она верила в сказки, да. Иначе просто бы сошла с ума!

Ей было необходимо как воздух выложить кому-то всё, что клубилось в голове. Хотелось прыгать на месте. Но Эрида носило неизвестно где, и разделить её радость могла, разве что, Мира. И то лишь отчасти. Гувернантка выслушает, кивнёт и вернётся к хлопотам в покоях. У неё нет время на глупости.

Отвергая всё услышанное ею от других — насмешки, сомнения и откровенную грубость, — Агата была уверена, что зато дракон разделит её интерес. Замок дорог её сердцу, но она слишком долго тут просидела. Девочка могла бы с закрытыми глазами проследовать из восточного крыла в западное, и ни разу не споткнуться. Именно так она и развлекалась одно время. Принцесса чувствовала себя призраком, заточенным в стенах. Если бы ей хоть ненадолго удалось увидеть окружающий мир! Даже то, что фьёлов считали фантазёрами, нисколько её не смущало. Может быть, островитяне в самом деле дышат ароматом наркотических цветов, странно одеваются и говорят смешно и витиевато. Да, пусть они в самом деле чокнутые — Агате всё равно! Она должна добраться до чудо-механизма и выяснить, на что он способен. Быть может, мать разрешит это сделать и не придётся идти против её воли. Ведь в эту самую минуту королева позволила ведуну воспользоваться придворной библиотекой. А значит, эксперимент будет завершён!