Солнечная ртуть

Глава 63 Всесильный раб

С такой усталостью только пешком подниматься. Но Ада шагала через две ступеньки, задыхаясь и кляня на чём свет неработающий лифт. В замке Шамбри тоже было подобное устройство, только называлось иначе и выглядело не так убого.

Здесь было бедно. На одной из площадок под окном валялся мусор, массивные подошвы ботинок хрустнули по фантикам и стёклам. Ада дышала тяжело и с каждым пролётом сбавляла скорость. Но глаза её горели. Девушку вело беспокойство, а лёгкое подпитие и упрямство не давали остановиться и хотя бы немного передохнуть. Эрид предложил ей перевести дух, но Ада замотала головой. В смешении лунного и электрического света красиво блеснули короткие волосы.

Не золото. Обсидиан.

— Какой этаж, Ада?

Тоша прыгал по ступеням. Мальчишка стеснялся о чём-либо спрашивать, но ртуть вместо мозгов требовала если не активных действий, то хотя бы какой-то информации.

— Девятый, — прохрипела девушка. — Последний.

Если этот мир чем и превосходил Йэррию, так это высотой. Когда Эрид увидел башни в тридцать этажей, у него захватило дух, хотя он знал, что существуют и более высокие здания. Но тому ли, кто поднимается на собственных крыльях к небесам, восхищаться этим? После более детального изучения местной архитектуры восторг сменился эстетическом разочарованием: слишком простыми и угловатыми показались дракону небоскрёбы. Скребли они не небо, а историческое сердце города. Странно, что Агата оказалась именно здесь, а не в какой-нибудь столице, она ведь так любила престиж. С другой стороны, не она ли сбежала из замка в компании бродячих артистов? Своевольная, непредсказуемая злодейка — лучшее, и самое мягкое, что можно о принцессе сказать. И вот теперь оборотень следует за её дочерью, которая спотыкается на каждом шагу. Не будь Эрид призраком, он бы взвалил её на плечо и доставил на нужный этаж в два счёта. Быстро, но не на столько, чтобы Ада не успела осыпать его крепкой руганью.

Он улыбнулся этой мысли и в этот момент девушка перестала подниматься по лестнице. Ада поплелась вперёд, к обитой фактурным железом двери, и торопливо начала копаться в своей кожаной, уродливой сумке. И почему внучка королевы ходит в обносках? Здесь это в порядке вещей, и всё равно оборотень ловил себя на мысли, что девушке, не место в этом городе и с этими людьми. Она вполне вписалась в своё окружение, и тем не менее, осталась чужой. Замок Шамбри подойдёт Аде больше тесных, грязных лестниц. А также безобразных попоек. Эрид и сам когда-то умирал ночами в подобных местах, чтобы утром оживать и заново искать забвения. Но эта девушка не заслуживала такой судьбы. Ей никогда не достанется трон, но в остальном пусть Ада получит от своей настоящей родины лучшее. Хотя бы десятую часть.

Молодец, справилась с ключом. Принцесса с грязным языком и мальчишеской причёской с третьего раза нашла замочную скважину. Ада влетела в квартиру, не закрывая дверь: то ли забыла, то ли великодушно дала им с мальчишкой возможность следовать за ней. Хотя призраки на то и призраки, что могут проходить через стены.

— Пап.

Ада медведем ломанулась по коридору к ещё одной, на этот раз деревянной двери.

— Папа! Ты дома?!

Она постучалась и, не дожидаясь разрешения, зашла в комнату. В отличии от матери, зачатки воспитания тут были на лицо: для Агаты не существовало закрытых дверей, она без спросу входила, куда хотела, не утруждаясь даже таким символическим стуком.

Комната тесная, похожа на библиотеку. Освещена скудно, с улицы, пожалуй, казалось, что тут темно. За столом сидел человек. Он как хамелеон сливался со своими книгами, бумагами и устройствами, мерцающими белым. Мужчина удивлённо вскинул густые брови. Ада на него похожа, она унаследовала от отца широкую кость и большие глаза. Оттенок правда подкачал.

— Конечно, я дома, ночь на дворе. Что-то случилось?

Таких бесцветных голосов дракон давно не слышал. Голос-бумага, голос — книжная пыль. Этот человек не просто погрузился в науки, он жил ими.

— Да нет, я так. Вдруг ты в командировке.

— Командировка будет в следующий вторник, я, кажется, предупреждал. За городом, в том месте, где в тринадцатом веке стоял деревянный кремль.

— Ну да. Теперь вспомнила.

— Ничего ты не вспомнила. А прослушала, когда я заранее предупреждал. Хотя я рад, что ты решила вернуться раньше, чем под утро. Будь добра, прикрой плотнее дверь, такое ощущение, что здесь сквозняк.

Девушка кивнула. Мимолётная радость сменилась унынием. Тупым, равнодушным — тем, которым Ада заполнила свою жизнь и так бесила этим Эрида.

Её окликнули на пороге.

— Дорогая, ты бы не бродила одна по улицам в такое время.

Мужчина снова уткнулся в тетрадный лист с намеченной от руки схемой. Особой заботы в его голосе Эрид не заметил. Сказал и забыл. Будто поздоровался с малознакомым человеком на улице.

— Да я… меня проводили.

— Хорошо. Про дверь не забудь.

Девушка ещё секунду помолчала, глядя в пол. Веки у неё наливались свинцом, но она всё чего-то ждала. Ещё одной, брошенной мимоходом реплики? Ничего не дождавшись, Ада тихо вышла и аккуратно прикрыла дверь. И лишь теперь, уставившись на гостей, осознала, до какой степени её «проводили».

Тоша уснул в прихожей, рядом с обувью, обнимая колени. Впервые за тридцать с чем-то лет ребёнок-призрак видел сны. Он был измотан с самого их прибытия, хотя по лестнице бегал резво. Теперь мальчишку сморило окончательно.

Сам Эрид, у которого не было ни в одном глазу, стал свидетелем незамысловатого воссоединения семьи. Не самое душераздирающее зрелище. Однако девушка сильно подавлена и это надо как-то исправлять. Забыв, что он больше не может просто так прикоснуться к ней, не приложив для этого особых усилий, дракон протянул руку в ободряющем жесте. Ладонь прошла сквозь плечо, и Ада ничего не заметила. У неё был вид человека, который не спал много ночей кряду и пытается вспомнить, что ему следует делать дальше.

Что ж, возможно сон поможет ей.

Эрид стоял, навалившись плечом на подозрительно тонкую стену и разглядывал обои. Сразу видно, к роскоши Ада не привыкла, но жалкой лачугой назвать квартиру не то чтобы можно. Девушка упоминала о том, что мать предлагала приобрести ей собственное, дорогое жильё. Агата богата по меркам этой параллели, а дочь её глупа, упряма или до смерти обижена: отчего-то она предпочла остаться с отцом.

Ада моргала и со странным выражением глядела на своих необычных гостей. Наконец махнула рукой, заперла входную дверь и стащила ботинки-переростки.

Свет так и остался выключен. Единственным его источником была полоска под дверью отцовского кабинета. Девица шлёпала по полу, выставив вперёд руку: в отличии от дракона она плохо видела в темноте.

Выглядела она не лучше двух призраков. Под глазами синяки, ресницы слипались, а голова клонилась вниз. Едва Ада переступила порог комнаты, как начала падать. Оборотень сдержал порыв материализоваться и не дать ей разбить себе нос. Потому что заметил диван, в который она самозабвенно впечаталась — как была, в одежде.

Будь эта девушка обычным человеком, то потеряла бы сознание сразу после перемещения по Коридору времён. Так было с Тошей. Но Ада наполовину принадлежит другому миру, а там люди крепче и выносливей, чем здесь.

Что-то было не так. Нахмурив лоб, дракон соображал, о чём они забыли, и вдруг мысленно дал себе подзатыльник. Там, у входной двери остался всеми покинутый, как ненужная собака, ребёнок. Никогда не умиравший, но давно уже не живой. Мужчина выскользнул в коридор и нашёл мальчика там, где его и забыли — уткнувшимся лицом в колени, окружённым обувью и верхней одеждой. Призраки легко могли воздействовать друг на друга, Эрид без труда поднял Тошу и отнёс его в ту комнату, в которой видела десятый сон гостеприимная хозяйка. Место на диване занято ею же, а кресло рядом кто-то завалил кусками резанного картона и тряпками, которые Ада наверняка называла одеждой. Неопрятное жилище, ну ничего. Если добрая бабушка выделит внучке хотя бы парочку горничных, те в два счёта управятся с любым беспорядком. Прислугу замка вышколили на ура: все Астор сеяли вокруг себя хаос, так что пришлось научиться с этим справляться.

Между шкафом и окном нахохлилось ещё одно кресло. Эрид аккуратно пристроил в нём мальчишку и понадеялся, что он не испугается, когда проснётся и увидит противоположную стену. Там висела любопытная картина: несколько пронзённых шипами голов на сером фоне. Люди в этой параллели такие впечатлительные, но вкусы имеют шокирующие.

Мальчик свернулся клубком и глубоко, чуть слышно дышал. Девушка тоже спала, вовсе не подавая признаков жизни. Оборотень собирался бегло осмотреть остальные комнаты и отправиться знакомиться и дальше с этим миром. Ведь сам он не нуждался в отдыхе. Своё время в забытьи дракон уже провёл, когда находился на расстоянии ста лет отсюда.

Невнятное бормотание с дивана.

— Да-да, принцесса?

Говорить в подушку было, во-первых, невежливо, а во-вторых ничего нельзя разобрать. Только звуки, похожие на урчание толстого барса, застрявшего в норе. В конце концов Ада это поняла, девушка повернула голову, но глаза так и не открыла.

— Эй, — шёпотом просипела она, — я слышу, ты там ходишь.

Чтобы быть с ней на одном уровне, дракон изящно уселся на полу и положил локоть рядом с подушкой.

— Если ты хочешь послушать что-то другое, я могу рассказать тебя сказку. Но боюсь, я знаю только страшные.

Едва ли Ада его слушала, она хотела завершить какую-то свою мысль.

— Чтобы никаких тут динозавров в квартире. Жилплощадь не для такого предназначена.

Ну нет, так нет. Динозавр — странное какое слово, Эрид запоминал его долго. А принимать облик зверя ему и в голову бы не пришло. Разве что потом, на улицах, чтобы осмотреть город с высоты и заглянуть в стеклянные глаза небоскрёбов. Девушка уже спала крепким, на этот раз беспробудным сном, обнимая подушку. Эрид подул ей на лоб, игривая прядь переместилась в сторону, открывая лицо. Прислушался. Где-то в другой комнате продолжал возиться с книгами измождённый человек, похожий на Аду не только внешне, но и характером.

Интересно, что, всё-таки, с ней сделает Сиена. Конечно, королева заранее дала слово, что не причинит внучке вреда. Но если бы она приказала, если бы только потребовала, чтобы дракон уничтожил девушку — что тогда? Что бы он сделал? Глаза Эрида стали жестокими, а лицо злым: он не мог ослушаться монарха. Сейчас ему хорошо и спокойно рядом с дочерью Агаты. Спящая девушка, слишком колючая и слишком наивная для своего возраста. Так и не осознала, кто она на самом деле. Происходящее для неё — сюрреалистичный спектакль.

А он бы убил её, случись необходимость. Не потому, что не мог нарушить клятву и боялся наказания. Они с Агатой переступили через многое, а что до страданий, то боль и моральные пытки — это старые знакомые Эрида. Если бы он захотел, то не только ослушался королеву, но и оставил от Йэра одно пепелище. А затем сгорел и сам: ведь даже это предусмотрено в проклятии. Так что дело всего лишь в привычке. После того как наследная принцесса сбежала опять — и на этот раз так, что достать её не могли, — Эрид стал называться Старшим драконом. Этот титул автоматически перешёл к нему после смерти Нердала, без которой побег Агаты был невозможен. И вот, как только власть неуравновешенной девчонки перестала довлеть над оборотнем, он один на один оказался пред лицом долга. Долга короне, который не выплатить даже кровью. Эрид снова стал рабом — грозным, почти всесильным, но рабом. Он не мог ослушаться и не желал перечить. Дракон бездумно исполнял всё то, что требовала Сиена, её советники и даже те, кто служил этим советникам. Его не могли убить напрямую, и пытались избавиться другими способами: давали опасные поручения, посылали на войну Четырёх небес. А он выживал раз за разом. Не специально, просто так получалось. Оборотень отучился поступать по собственной воле, он редко позволял себе проявить былой норов и в основном лишь выполнял приказы, которые сыпались на его голову и давили к земле. Нердал был мёртв, пришлось занять его место. Старый дракон справлялся с уймой дел, а молодому пришлось вывозить на себе ещё больше — в качестве расплаты.

Идеальный раб, слуга-убийца. Он знал, как даровать смерть быструю, похожую на сон. Так что Аде, можно сказать, повезёт, если королеве вздумается изменить решение на счёт внучки. Сиена не отдаст девушку палачу и, тем более, не прибегнет к яду. Такое поручение оставят Старшему дракону. Впрочем, всё это вряд ли. Ада не является угрозой трону. И хотя она Астор лишь наполовину, — а значит её смерть не нарушит баланс королевства, — правительница не поднимет на неё руку зря.

Но он бы поднял. Если б приказали. По привычке, которая выхолодила сердце. Раньше Эрид думал, что разучился даже ненавидеть после того, что сделала с ним, да и со всеми ними Агата. Вернулся к относительно нормальной жизни, привык к мелким радостям, вроде прежних полётов. И даже смех порой был настоящим. Вот и сегодня вечером на несколько изумительных минут он почувствовал себя… счастливым? Возможно, это громко сказано. Но без Ады и мальчишки это было бы невозможно. Как ни назови это странное чувство, каждая его секунда ценнее любых бриллиантов.

И вот коварный ум подкинул злую мысль, и бриллианты обратились осколками стекла. Дракон ненавидел снова, отчаянно, самозабвенно ненавидел самого себя. Эрид уже не знал, что для него важно — данная клятва, которая попускала любой грех во благо короны или жизнь человека, к которому он привязался. Ада не была собственностью Агаты, королевы или его самого. Но дракон собирался отвести её в Йэр. Она-то вроде и не против, только никто ведь не спрашивал. Девушка в праве сама решать, но оборотень ей об этом не скажет, а сделает так, как ему приказали и как прикажут вновь. Да кто она ему, в конце концов? Не торитт, и точно не возлюбленная. Друг? Для этого Ада слишком скрытная. Не раз мимолётное увлечение его речами сменялось у неё агрессией и отчуждённостью. Дракон подозревал, что видит в Аде только интересную игрушку — забавную неуклюжую, очаровательную. Да ещё именитую. С такой одержимостью коллекционеры собирают ничем не примечательных на вид кукол. Эрид бы никому её не отдал, просто потому что в глубине души всегда был собственником. А ещё потому, что другие могут причинить Аде боль. Его «игрушку» никто не смеет ранить — только он сам. Но пусть этого никогда не случится, пусть она видит прекрасные сны и никогда не узнает, какой злобой на самом деле наполнен тот, кто сейчас охраняет её сон.

Слёзы оборотней золотые. Они никогда не бывают вызваны жалостью к себе, но могут появиться из-за злости и гнева на свою суть. На чёрную, а вовсе не золотую душу — которой, как многие считают, у драконов нет.

Когда Эрид почувствовал, что щека у него мокрая, то пришёл в ярость. Казалось, ненависть разорвёт его на части! Однако мирное дыхание спящих людей упокоило дракона. Вспышка злости утихла, не успев начаться. Эрид давно отпустил то, что было в прошлом, а для страданий из-за настоящего пока что нет причин.

Чтобы вновь не поддаться эмоциям, мужчина тихо поднялся с пола вышел из комнаты. Даже в этом мире существовала поговорка «утро вечера мудренее».