За(в)учка против Мертвого Ректора

78. Скачок

Галла с профессором Мортен вынырнули из зеркальной глади не в лесу, а прямо в сторожке.

Эдвард сумел выдернуть зеркало из стиснувших его корней и перенести. Коты тоже пришли вместе с ним: они сидели на столе, как два маленьких пушистых демона, и внимательно следили за происходящим, будто выбирали, что бы испортить первым. Увидев хозяйку вместе с чужим человеком, они недовольно фыркнули.

А сам Морроу…

Он стоял посреди комнаты без рубахи, с перевязанными кое-как руками и чернеющей полосой крови на боку. Он пытался отодрать стеклянную кляксу, вплавившуюся в плоть.

— Эдвард! — воскликнула Галла и бросилась к нему. — Ты… почему не сказал⁈

Он попытался улыбнуться, но вышло скорее что-то упрямо-болезненное.

— Пф-ф, боевые маги! — прокомментировала Мортен. — Чего ещё ожидать!

— Я в порядке. Серьёзных травм у меня нет, — возразил он и взял Галлу за руку, — к чему было лишних волнений добавлять.

— Цел, похоже, — подтвердила траволог, больно ткнула Эдварда в бок заклинанием, стекляшка отвалилась сама собой, а рана под ней быстро затянулась, превратившись в свежий ярко-розовый рубец. — Остальное потом пошлядим. Вы явно пациент не самый тяжёлый…

Эдвард накинул на себя чистую рубашку, судя по крою, взятую из сундука Сомбре, и сразу поверх неё свой потрёпанный жилет.

— А что в Академии? — едва взявшись за пуговицы, с опаской спросил он и сразу понял, что зря: Галла разом уткнулась ему в плечо, забилась, зарыдала.

— Ксера Фрейс умерла, — сообщила Мортен, — она стала призраком. Но учитывая происшедшее, возможно, это не самый печальный исход.

Эдвард выдохнул, бережно прижал к себе Галлу, тихо поцеловал в макушку.

— Ты ведь пойдёшь со мной… туда, — проговорила она, подняв голову, с полными надежды и страха глазами.

— Конечно, пойду. Как я могу не пойти! — он погладил её по спине, едва сдерживая собственную дрожь.

Они сняли с полки раму карманного пространства. Коты синхронно наклонили головы и с любопытством уставились внутрь… Что-то изменилось: небосклон был темнее обычного, и в самом доме свет едва теплился.

Галла перепугалась так сильно, что на миг перехватило дыхание. Домик в раме выглядел чужим — приглушённым, потемневшим, будто выцветшим от времени, которого там никогда не было. Что-то в нём изменилось.

Но она заставила себя выпрямиться. Она не могла позволить себе дрожать — не перед профессором Мортон, не перед Эдвардом, не перед тем, что могло ждать по ту сторону.

Она судорожно решала, кого первого ей перенести… Если там что-то… страшное, то пусть хоть Эдвард будет рядом. Но если Сомбре ещё жив… если его можно спасти, то целитель тут важнее.

Наконец она решилась, она взяла Мортен под руку — так крепко, будто боялась, что та исчезнет ещё до шага. Сделала рывок вперёд — шаг в раму.

Едва почувствовав, что они действительно внутри, что стены стоят, что Мортен добралась, Галла коротко моргнула и вернулась в сторожку.

Она прильнула к Эдварду, сжала его руку обеими ладонями и шагнула вторично — уже вместе с ним, в ту темноту, что ждала в карманном мире.

Они вывалились из перехода в узкий закуток у входа в гостиную, где было ответное зеркало, являющееся частью домика. Талия Мортен всё ещё держалась за стену, едва отдышавшись после скачка, а Галла и Эдвард одновременно шагнули вперёд, осторожно выглядывая из-за угла.

В доме царил полумрак. Густой, давящий, как будто сам воздух стал тяжелее.

Откуда-то из центра комнаты доносился приглушённый, рваный звук — хрип? плач? дыхание? Всё сразу, сплетённое в один жуткий, бесформенный стон.

Камин лишь тлел, как будто стеснялся разгореться при гостях. Эдвард, сжав зубы, метнул туда маленький огонёк — камин вздрогнул, выплюнул пару искр, но не вспыхнул. Тогда он поднял руку выше и выпустил два дрожащих светоча, поднявших под потолок бледное сияние.

Картина, что открылась им, была неправильной, невозможной. Словно дом сам стонал от того, что в нём случилось.

На полу вновь три круга «Свет — Зов — Сосуд», но теперь они были выведены чем-то тёмным, липким и вязким.

В первом валялась смятая, перепачканная красным простыня в нелепый горошек.

Посреди второго покорёженная, будто испепелённая, оправа от очков Галлы.

А в третьем…

Галла от ужаса вжалась в Эдварда.

В третьем круге, перечеркнув его центр, бледной тенью лежал Сомбре, его тело спазмировало, подёргивалось в конвульсиях, словно кто-то вырывал его душу и возвращал обратно снова и снова. Пальцы царапали невидимую поверхность пола.

Грудь вздымалась рывками. Полуоткрытые глаза видели что-то, чего здесь не было.

Но самым странным было не это.

Прямо над ним, опустившись на колени, обеими руками удерживая его голову, рыдала молодая женщина — смуглая, живая, с яркими золотисто-зелёными волосами и такими же глазами, полными боли. Слёзы катились по её лицу, падая на Сомбре.

Не призрак. Не иллюзия. Не фигура из хаоса. Живая. В жёлтом платье, перепачканном кровью.

— Зомби-леди, — еле слышно прошептал Эдвард.

Женщина подняла голову. Её взгляд отчаянный и сломленный впился в пришельцев.

— Люсьен… — прошептала она, и голос её сорвался. — Он умирает снова и снова… и я… я ничего не могу сделать…

Она сжала его сильнее, как будто пыталась удержать от очередного рывка боли. Её плечи тряслись. В голосе — любовь, ужас, отчаяние.