За(в)учка против Мертвого Ректора

27. Дивный новый мир

Свет пробивался сквозь занавески, тонкими полосками ложился на постель и щекотал лицо. Галла зажмурилась, попыталась отвернуться, но подушка предательски прохладная, одеяло сбилось, и, как назло, солнце выбрало именно её сторону.

— Да чтоб тебя, — пробормотала она, садясь. Голос был сиплый, но удивительно живой.

Ксера уже встала — судя по запаху, умывалась чем-то травяным, густым, оставляющим за собой аромат мяты и розмарина.

— Доброе утро, старостка, — хмыкнула она, завязывая волосы в узел.

— Я ещё не староста, — буркнула Галла, потянувшись. — Хотя, если всё пойдёт по твоим планам, через неделю буду и старостой, и уборщицей, и хранительницей печатей, и временной заменой декана.

— Вот и отлично, — засмеялась Ксера. — Мир не любит пустоты.

Эта фраза странно кольнула. Та же мысль звучала в голосе Сомбре прошлым вечером.

Галла накинула мантию, подошла к зеркалу. Отражение было на удивление чётким, смотрело спокойно. Без искажений. Без улыбок невесть откуда. Под глазами — тени, но взгляд — ясный.

Да, пожалуй, впервые за всё время она выглядела как человек, который знает, чего хочет.

Очки на тумбочке пискнули:

«Сон неполный. Уровень усталости — умеренный. Рекомендация: завтрак и мятный отвар».

— Вот и я так думаю, — ответила она, надевая их.

Ксера обернулась:

— Ты сегодня какая-то… другая.

— В хорошем смысле?

— В рабочем. Глаза — как у человека, который что-то решил.

Галла улыбнулась.

— Может, я просто выспалась.

На самом деле — нет. Она просто проснулась в мире, где наконец чувствовала себя на своём месте. Пусть и чужом.

Пока они шли по коридору, залитому светом, она поймала себя на лёгкости в груди.

Боль от разговора с ректором не исчезла, но перестала быть раной — стала опорой.

Теперь она знала, кто она: не Галина, не Галла. Она — обе. И, возможно, именно это и нужно Академии Второй Эверы — человеку, который помнит оба мира.

За окном проплывали башни, студенты смеялись внизу, пахло жареными булочками и утренним травяным чаем. Жизнь — как ни странно — шла своим чередом.

Галла шла на завтрак, чувствуя лёгкое волнение: сегодня у неё встреча с Эдвардом.

Не расследование, не заговор — свидание, как она сама назвала это ректору. Хотя в каком-то смысле это должно было стать его противоположностью.

Она усмехнулась, прижимая к себе книгу с расписанием, и наконец решила, что даже утро может быть добрым. Даже занятия внезапно прошли без особых сложностей. Одарённым магом волшебным образом Галла, конечно, не стала, но на практиках не случилось ни одной катастрофы.

А этот вечер в Академии был необычно тихим. Огни под куполами догорали, оставляя в воздухе мягкое свечение, похожее на дыхание сонных светлячков.

Галла стояла у двери учебной аудитории по теоретике боя, что встретила её прохладой, медью и тихим шелестом страниц.

Эдвард уже был там. Стоял у доски, на которой золотыми линиями были выведены защитные контуры. При свете ламп его тень казалась живой словно двигалась чуть быстрее, чем он сам.

— Ты пришла, — сказал он, не оборачиваясь. — Я уж думал, решила всё же слушаться ректора.

— Решила, — отозвалась Галла. — Но не слишком буквально.

Он улыбнулся, откладывая мел.

— Вчера был тяжёлый день?

— Скорее… длинный. — Она подошла ближе. — Я видела кое-что.

Он посмотрел на неё внимательнее.

— Что именно?

— Лучше не спрашивай, — сказала она спокойно. — Тебе ведь самому не нравится, когда тебя втягивают в то, что можно назвать «официальным делом».

Он нахмурился, но не настаивал.

— И ректор уже знает, что мы там были, да?

— Знает. — Она опустила взгляд, чуть смущённо добавила: — Я сказала, что у нас с тобой было свидание. И попросила не афишировать.

— Свидание, значит, — повторил Эдвард, пряча улыбку. — И что же Сомбре?

— Не против, если мы не будем лезть во тьму, — ответила она.

— А ты? — тихо спросил он. — Неужели готова всё бросить?

Галла покачала головой.

— Нет. Но я хочу сменить тактику. С одной стороны, конечно, времени терять не стоит, однако старосте куда легче задавать неудобные вопросы, чем студентке, едва вышедшей из лазарета.

Он присел на край стола, глядя на неё чуть сбоку, с вниманием, от которого хотелось отвести взгляд и улыбнуться одновременно.

— План разумный. Даже слишком.

— А ты, между прочим, сам учил меня защищаться.

— А то, что ты наконец перешла на «ты» — это защита или нападение?

Она подняла бровь:

— Это проблема?

Эдвард чуть усмехнулся, глядя в сторону.

— Нет. Меня всё устраивает. Но… это немного странно.

— Странно?

— Ты изменилась за эти два дня. Не только в голосе или походке. Взгляд стал… старше. — Он прищурился. — С тобой точно всё в порядке?

Галла на секунду задумалась, потом кивнула.

— Да. Я наконец примирилась с собой.

— Тогда, — сказал он после короткой паузы, — я просто рад.

Они стояли близко — не настолько, чтобы прикоснуться, но достаточно, чтобы каждый вдох чувствовался как шаг навстречу.

— Значит, договорились, — сказала Галла. — До выборов мы — примерные преподаватель и студентка, которые не лезут ни во что подозрительное.

— Договорились, но прежде…

Он сделал шаг вперёд.

Не рывком — медленно, так, чтобы она успела отступить, если захочет. Но Галла не отступила. Только моргнула, удивлённо подняла глаза.

— Прежде… — повторил Эдвард тише, и в голосе уже не было иронии. — … прежде чем снова превратиться в примерную студентку, я хочу проверить одну теорию.

— Какую ещё теорию? — прошептала она.

— О совпадениях, — сказал он и, чуть склонив голову, поцеловал её.

Без лишней решимости, без театральности — просто, как будто весь этот разговор и ожидал того, чтобы случиться именно здесь, в тишине аудитории, где пахло железом и дождём. Его губы были тёплыми, осторожными. Она сначала застыла — как будто тело не знало, что делать с этим мгновением, — а потом, очень медленно, ответила.

Когда он отстранился, между ними осталась только дыхание и чуть сбивчивый смех.

— Ну и? — спросила Галла, глядя на него. — Что там с теорией?

— Подтвердилась, — ответил Эдвард. — Некоторые совпадения нужно просто признать.

Она усмехнулась.

— А не опасно, магистр?

— Вряд ли меня за это уволят. А если сделают выговор, я хотя бы буду знать, за что, — сказал он, глядя прямо, — а оно того точно стоит!

Молчание опять растянулось — но уже не тяжёлое, а почти уютное.

Он провёл рукой по её плечу, потом отпустил.

— И всё же, — тихо добавил он, — будь осторожна. Что бы ни задумал ректор, он тебя не случайно оставил в покое.

— Знаю, — ответила она. — Но теперь я не одна.