За(в)учка против Мертвого Ректора

40. Мрачный Жнец

К вечеру дождь затих, и коридоры Академии стали почти безлюдными. Галла шла к мастерской Гемри, чувствуя, как под ногами поскрипывает древний камень. В кармане звякали очки — она носила их с собой даже когда не надевала, словно талисман.

Мастерская, как всегда, пахла озоном, металлом и корицей. На длинных столах мерцали кристаллы, по воздуху летали золотистые искры неостывших чар.

Гемри сидел на своём привычном месте, в очках, которые были куда страннее её собственных: линзы постоянно меняли цвет — от зелёного до янтарного. Он крутил в пальцах какую-то деталь, похожую на полусобранную брошь.

— Мисс Винтер! — он поднял голову. — Вы заскучали от меньшего количества болтовни и пришли сдать очки обратно?

— На этот раз — нет, — улыбнулась Галла. — Хотя повод, возможно, и не радостный.

— Тогда садитесь. Если речь о ком-то неприятном, я предпочитаю слушать сидя.

Она уселась напротив и без предисловий сказала:

— Скорее просто о скучном. Что вы знаете о профессоре Ламеле?

Гемри перестал крутить деталь. Пауза вышла длиннее, чем стоило бы.

— Любопытный вопрос. Обычно студенты спрашивают про экзамены, а не про коллег.

— Я не обычный студент, — заметила Галла. — Просто… он показался мне странным. И по датам не сходится. Люди редко начинают преподавательскую карьеру в таком возрасте. А у него и страсти нет к преподаванию.

— Хм, возможно ностальгия. — Мастер поставил деталь на подставку. — Когда-то, давным-давно, он бывал здесь не как преподаватель.

— С инспекциями?

— Именно. Тогда он представлял Министерство. Проверял безопасность артефактных лабораторий, допуски к зеркальной магии, всё в этом духе. — Гемри покосился на неё поверх линз. — Был очень тщателен. Даже чересчур.

— И что-то нашёл?

— Нет, — вздохнул мастер. — Но, похоже, разочаровался в своём призвании.

— А от мог быть как-то связан с Эверой?

— Верой? — моргнув, уточнил Гемри.

— Эверой, той сущностью, в честь которой названа наша Академия.

— Мы все тут в каком-то плане с нею связаны, все части единого и разобщённого хаоса…

Галла нахмурилась. Он произнёс, переспросил «Верой».

Ректор раз или два сказал то же самое. Тогда она решила, что ослышалась — потерянный слог, оговорка. Но теперь это повторилось. От двух совершенно разных людей.

Совпадение? В Академии Второй Эверы совпадений не бывает.

Она слушала, как Гемри продолжает рассуждать о «хаосе и единстве», но мысли уже унеслись далеко.

Вера. Это ведь не просто случайное имя. Имя человека, а не сущности. Была ли Эвера когда-то живым существом, Верой… Или это та девушка, что пропала?

Гемри тем временем перешёл к абстрактным теориям о зеркалах, а Галла, глядя на его руки, подумала: «Он тоже что-то знает. Просто не говорит. Или не может».

Слово «Вера» теперь пульсировало в голове. И чем дольше она о нём думала, тем сильнее ощущала странное притяжение, будто это имя отзывалось в ней — не эхом, а памятью.

Она попрощалась с мастером, надо было потянуть за эту ниточку, снова вернуться к источникам.

Библиотека в сумерках напоминала спящий город — только вместо домов ряды шкафов, вместо улиц — узкие проходы между ними. Тишина здесь была не просто звуком, а почти живым существом, которое следило, чтобы никто не тревожил её слишком резко.

Галла сидела за самым дальним столом, заваленным тонкими журналами, списками, подшивками программ, учебных приказов и газетных вырезок. Она искала не официальные отчёты — те давно вычищены, отполированы до безупречной пустоты, как всё в этой Академии. Ей нужны были мелочи. То, что не подлежало учёту.

Студенческие стенгазеты. Библиотечные формуляры. Протоколы спектаклей и ярмарок, в которых участвовали старшекурсники.

Всё, что могло уцелеть, потому что никому не показалось важным.

Она листала страницы почти машинально, пока взгляд не зацепился за пожелтевший лист с печатью факультета ритуальной истории. Заголовок, напечатанный старым шрифтом:

«Жатва Света. Тысячелетие гибели Первой Эверы»

Под ним — программа праздника: списки участников, распределение декораций, музыкальные вставки.

Галла провела пальцем по строкам — и сердце на миг замерло.

Мрачный Жнец — Вера Саливан.

Буквы были простыми, неровными, вписанными вручную.

Имя ничем не выделялось среди других, но для Галлы оно вспыхнуло, как уголь под пеплом. Тот странный символ, что был на месте исчезновения Ардиса, ведь это могло быть и «VS», а не «LS».

Итак, Вера. Не миф. Не абстрактная тень. Живая девушка. Студентка Академии Второй Эверы.

И если её память стерли, если её существование вычеркнули, то как это имя осталось здесь, на забытом клочке бумаги?

Галла огляделась — вокруг никого. Только пыль, старые лампы и зеркальное стекло шкафа напротив.

Галла проверила всё, что смогла. Списки студентов, преподавателей, вспомогательного персонала. Веры Саливан там не было. И Галла даже не удивилась. Если память о человеке стёрта, то и имя должно исчезнуть из всех официальных документов.

Но эта программа с её ролью в студенческом спектакле — живая заноза в безупречном теле Академии.

Она сложила находку в папку и пошла к Ксере.

Подруга сидела в гостиной, разбирая конспекты и кусая карандаш. Галла опустилась рядом, стараясь говорить спокойно:

— Скажи, ты когда-нибудь слышала среди магов фамилию Саливан?

Ксера подняла голову. На мгновение её лицо словно застыло, а потом резко побледнело.

Кожа, обычно чуть смуглая, теперь казалась меловой.

— Салливан? — переспросила она тихо, почти шёпотом.

— Только с одной «л».

Девушка медленно покачала головой.

— Нет. — Голос дрогнул. — Не думаю, что слышала.

— А с двумя, — насторожилась Галла.

Ксера на миг замерла, потом нахмурилась, будто вспоминая.

— Хм… — она задумчиво покачала головой. — Первую жену моего отца звали Лойс Салливан. Она умерла задолго до моего рождения. Лет тридцать назад или тридцать пять.

Не пятнадцать…

— Умерла? — повторила Галла. — Быть может, у неё остались родственники.

— Вряд ли, отец изредка тепло вспоминал о ней. Он бы наверняка с ними хоть как-то общался… Впрочем, Лойс, кажется, и до него была замужем.

— А ты можешь спросить у отца?

— Нет, он тоже уже давно умер. У меня только мама, но они с Лойс знакомы не были, — вздохнула Ксера, явно почувствовав, как в груди зарождается то смутное беспокойство, что грызло и Галлу последние дни. — А почему ты спрашиваешь?

Галла посмотрела на свою папку с находкой и тихо ответила:

— Просто встретила имя. И подумала, что оно слишком упорно возвращается.