За(в)учка против Мертвого Ректора

19. Зеркала

Ночь накрыла Академию Второй Эверы, как старинное покрывало — тяжёлое, пропитанное пылью веков. В окнах горели лишь редкие огоньки, а над шпилями башен бродил туман, похожий на дыхание чего-то древнего.

Галла шла по галерее, стараясь не смотреть на зеркала. После последнего случая с ректором она больше не доверяла отражениям. Шаги её были почти неслышны — мягкие туфли скользили по плитам, словно и сами боялись нарушить тишину.

Очки тихо щёлкнули — в них вновь пробудился настойчивый шёпот:

«Температура в башне понижена. Магические следы неактивны. Вероятность охраны — минимальна».

— Спасибо, — пробормотала Галла, поправляя плащ. — Успокоили, как всегда.

Коридор, ведущий к северной башне, давно был заперт.

Табличка на двери гласила: «Вход воспрещён. Опасность обрушения.»

Но доски, прибитые поперёк, выглядели свежими — слишком аккуратными для заброшенного места. Галла нахмурилась.

«Запор не имеет магической печати. Физическое препятствие. Рекомендуется осторожное вскрытие».

Она усмехнулась — привычно, как когда-то, перед тем как вскрывала заедающий сейф в учительской. Кусок проволоки, пара минут — и замок поддался.

За дверью пахло холодом, сыростью и… чем-то сладковато-железным. Воздух был густой, как забытая песнь.

Ступени вели вверх — узкие, крутые, как спираль в раковине. На стенах — следы копоти.

Каждый шаг отзывался в камне глухим эхом. В какой-то момент ей показалось, будто где-то наверху кто-то шепчет.

— Есть кто?.. — позвала Галла.

Ответом стал тихий скрип — не то дерево, не то дыхание.

Очки замерцали тревожным светом:

«Нестабильный магический импульс. Источник — выше».

Сердце заколотилось. Она поднялась на последний пролёт.

Дверь башни была приоткрыта. За ней — мягкий лиловый свет, похожий на свечение чар.

Галла осторожно вошла.

Комната оказалась почти пустой. В центре — круг из соли и мела, с едва заметными линиями рун. На полу — осколки стекла. А у стены — старинное зеркало в массивной раме.

Отражение в нём было странным: оно слегка запаздывало, как будто не успевало за движениями. Она шагнула ближе — и вздрогнула.

В отражении, за её спиной, стоял ректор Люсьен Сомбре. Холодный взгляд, белые волосы, перчатки, сверкающие в тусклом свете.

Галла резко обернулась — но никого не было.

— Я сошла с ума, — прошептала она.

«Отрицательно. Энергетический отпечаток идентичен ректору Сомбре. Вероятность иллюзии — 12 %.»

— То есть… он был здесь?

«Или — есть»

В этот момент зеркало дрогнуло. Поверхность пошла волнами, как от лёгкого ветра, и из глубины донёсся едва различимый звук — не голос даже, а стон, приглушённый, как из-под воды.

Галла машинально протянула руку. Сила втянула её внутрь — холодная, как ледяная вода.

На миг ей показалось, что время остановилось.

А потом — свет исчез.

Она очнулась в том самом кабинете ректора. Тусклые лампы, запах бумаги и чернил, белый силуэт у окна.

— Я предупреждал, — произнёс Сомбре тихо, не оборачиваясь: его голос был как шелест бумаги по стеклу, — любопытство не терпит не готовых.

Галла попыталась подняться, но ноги подкашивались.

— Значит… вы действительно…

— Что я? — холодно спросил он. — Призрак? Чудовище? Убийца?

Он обернулся — и на мгновение в его глазах мелькнула усталость, почти человеческая.

— Иногда — всё сразу. Но это не твоя тайна, мисс Винтер.

Он подошёл ближе и положил на стол небольшую чёрную ленту — тонкую, будто обожжённую.

— Сожжённый амулет мальчика, которого ты ищешь. Его смерть — не случайность. Но и не то, что ты думаешь.

Галла подняла взгляд.

— Тогда… что же это?

Сомбре задержался на секунду, словно решая, стоит ли говорить.

Потом тихо сказал:

— В этой академии зеркала подделывают отражения. Для обмана, для защиты, иногда — чтобы скрыть грехи.

Он посмотрел на неё — слишком пристально, словно оценивая не слова, а саму ткань её души.

— Но твоё… не поддаётся.

Галла нахмурилась.

— Моё… отражение?

— Да. Его невозможно исказить, заколдовать или замаскировать. Я проверял. — Он говорил спокойно, без угрозы, но от этого становилось только страшнее. — Даже иллюзия, наложенная на всех студентов, отказывается касаться тебя.

— Почему? — выдохнула она.

Сомбре медленно снял одну перчатку. Под ней — рука, тонкая, с высушенными бескровными пальцами.

Он провёл ими по воздуху — и стекло ближайшего шкафа дрогнуло, показав мутное отражение Галы.

— Потому что ты не та, за кого себя выдаёшь.

Воздух в кабинете стал гуще. Галла отшатнулась, чувствуя, как холод сползает по позвоночнику.

— Я…

— Не утруждай себя ложью, — мягко прервал он, вернув перчатку на место. — Мне всё равно, кто ты и почему так изменилась. Но теперь ты понимаешь, почему лезть дальше опасно.

— Значит, вы знали всё это время?

— С самого начала, — ответил Сомбре. — Мне лишь надо было убедиться, что ты не замыслила дурного. Сейчас я уверен в том, что твои намерения чисты, ты искренне хочешь разобраться…

Он посмотрел в сторону окна, где отражение ночного неба стекало вниз.

— Но я не буду тебе помогать. И не стану мешать. Но знай: зеркало, точнее то, что за ним, знает, кто ты, даже если ты сама забудешь.

Он чуть повернул голову, и в стекле словно мелькнуло второе его лицо — бледное, чужое, без зрачков.

— И когда придёт время, оно покажет тебе правду.

Галла не ответила. Просто кивнула, словно на экзамене, и поспешно вышла.

Дверь за ней закрылась тихо, но отражение в стекле ещё долго шевелилось, будто наблюдая за уходящей фигурой.