За(в)учка против Мертвого Ректора

52. Третий урок

Очутившись в ректорском кабинете Галла заняла стул у большого стола и с покорным видом принялась ждать, хотя пальцы слегка дрожали — от волнения или от остаточного истощения после вчерашней ночи.

Сомбре явился через несколько минут. Едва материализовавшись из одного зеркала, он провёл ладонью по поверхности другого. Оно не вспыхнуло, не затуманилось — просто на секунду стало слишком гладким, будто в нём исчезла сама идея о стекле.

— Мы уже касались этого, — начал он ровно. — Но сегодня вы должны услышать всё целиком, прежде чем я позволю вам сделать следующий шаг. Межзеркальное пространство — не переход. И не дорога.

Он повернулся, оперевшись рукой о спинку кресла напротив неё.

— Это… слой. Прослойка между отражением и оригиналом. Между возможным и реальным. Там нет привычной материи. Свет и тьма находятся в одном месте, потому что границы стираются. Время… — он чуть поморщился, — иное. Оно не движется, а существует как узор, и вы можете сдвинуться по этому узору, как по ткани, или провалиться.

Галла слушала, не перебивая. В словах ректора была пугающая простота — такая, что различить истинную опасность становилось легче.

— Маг, попавший туда случайно, — продолжил он, — теряет якорь. Теряет понимание, где «он», а где — «кто-то, кем он мог быть». Отсюда искажения сознания, безумие, слияние с пустотой отражений. Большинство остановившихся там, если возвращаются, то возвращаются не полностью.

Галла тихо втянула воздух. Сомбре заметил это, но не прокомментировал.

— Однако, — он сделал шаг ближе, и воздух рядом с ним дрогнул, — хаос — не только разрушитель. Это инструмент. При должной подготовке межзеркальное пространство даёт доступ к тому, что недоступно в обычном.

Он загнул костяные пальцы, перечисляя:

— Скрытые пути, когда все двери закрыты.

— Информацию, которую невозможно получить иначе: отголоски чужих отражений, следы намерений.

— Возможность проследить за тем, кто мастерски скрывается от прямого взгляда.

— И, при необходимости… — он замялся, — передышку.

— Передышку? — переспросила Галла.

Сомбре отвернулся к зеркалу.

— Время течёт иначе. Там можно провести часы, даже дни, а здесь пройдёт минута. Полезно, когда вам нужно… подумать. Когда внешнее давит слишком сильно.

Она вдруг поймала себя на мысли, что за этими словами не теория. А немалый личный опыт.

— И вы хотите, чтобы я… научилась входить туда? — осторожно уточнила она.

— Да, — ректор повернулся обратно. — Вы должны уметь входить осознанно, быстро, без паузы — если кто-то захочет столкнуть вас туда силой. И главное — уметь возвращаться.

Он опустил ладонь ей на плечо — неожиданно лёгкое прикосновение, почти стремительное, как у врача, проверяющего пульс.

— У вас иммунитет к искажениям. И это делает вас единственным человеком в Академии, кому я могу показать это место без риска… потерять. Даже если вы упустите якорь, это будет поправимо.

Галла сглотнула.

— И что мне нужно сделать?

Сомбре отступил на шаг, его пальцы легли на раму ближайшего зеркала.

— Сначала вы научитесь ощущать границу. Момент, когда отражение перестаёт быть отражением. А перед тем как вы войдёте, — спокойно сказал Сомбре, повернув зеркало, — вам нужно выбрать якорь.

Он прошёлся по кабинету неторопливо, почти церемониально. В полумраке комнаты блеснуло дерево стола, стекло шкафов, редкие серебристые отблески магических линий.

— В межзеркальном пространстве нет фиксированных координат. Там всё плывёт. Поэтому маг должен привязать себя к точке выхода — небольшому, но чёткому объекту. К тому, что можно удержать, — пояснил он. — Лучше всего выбирать якорь в той же комнате, где вход.

— Почему? — спросила Галла, следуя за ним взглядом.

— Потому что, когда вы входите туда впервые, у вас ещё нет привычки держаться за саму идею возвращения. А если якорь рядом… — он слегка кивнул, — … вы меньше рискуете утонуть.

Галла огляделась.

Книги? Нет — слишком много мыслей, слишком много образов.

Свеча? Она изменяется, гаснет.

И тут её взгляд упал на пресс-папье. Небольшая фигурка — выточенная из слоновой кости, гладкая, молочно-белая. Зверь с тонкими, сильными лапами и чуть изогнутым хвостом — почти как кошка, но нет. Более крупная. Холодная. Гордая.

Ирбис, поняла она. Хотя сначала подумала, что кот.

Неизбежно вспомнила о Люцифере. О Минутке. О том, как те смотрели на неё, будто чувствовали её уход. В горле застрял комок.

— Мне нравится вот это, — тихо сказала Галла и потянулась к фигурке.

Сомбре накрыл её пальцы своей ладонью — осторожно, но уверенно — не позволяя поднять предмет.

— Не трогайте лишний раз. Якорь должен стоять на месте. Только смотреть.

Галла коротко кивнула.

Взгляд её уже цеплялся за ирбиса — за плавную линию спины, за узор пятен, за маленькие, едва заметные прорези глаз.

Она впитывала ощущение тяжести. Гладкости. Тишины, которая исходила от фигурки. Белой, как чашка с молоком. Холодной, как утреннее окно.

— Запомнили? — спросил он.

— Да.

— Тогда держите это. Не образ. Ощущение. И шагайте.

Он коснулся зеркала. Поверхность стала бездонной.

Галла вдохнула. Представила ирбиса — его пластичность, холод, молчаливую силу.

И шагнула.