За(в)учка против Мертвого Ректора

55. Ностальгия

Сад встретил их мягким золотистым светом, будто солнце застряло в предзакатной поре. Воздух был неподвижен, и всё же ветер здесь был — мимоходом касался листьев, но не проносился, а замирал на полпути, как звук недоигранной ноты.

Деревья в саду медленно колыхались, но не менялись. Листья — зелёные, острые — дрожали в одном и том же положении, словно их движение кому-то хотелось сохранить, но не оживить.

— Они… не живые? — тихо спросила Галла.

— И да, и нет, — рассудительно ответил ректор. — Просто не так, как во внешнем мире. Они хранят одну эмоцию, одно состояние. Сад был создан, чтобы удерживать время. Часть хаоса, зафиксированная намерением.

Она тронула ближайший лист — тот был тёплый, будто ладонь.

— Но будто остановились.

— Скорее… вечно продолжаются, — поправил он. — Дышат без изменений, живут без развития. Хаос может быть не только разрушительным, мисс Винтер. В нём есть мягкость, и забота, и память.

Он провёл её через сад за дом. Там пространство сжималось чуть сильнее, чем должно было: воздух дрожал, как над камнем, нагретым солнцем.

— А вот тут, — сказал он почти шёпотом, — начинается истинно живой и необузданный хаос.

Они вышли за дом, и Галла остановилась.

По ту сторону размытой границы начинался лес — призрачный, серебристый, расфокусированный будто через тонкую плёнку воды. Его деревья были выше академических башен, но мягкие, туманно-полупрозрачные, а листья падали и растворялись до того, как коснуться земли.

Звуки там были — Галла слышала — но едва: шелест, похожий на дыхание; звон, похожий на память о смехе и голосах птиц; хруст, который был больше воображением.

— Это… — она с трудом подбирала слова, — это красиво. И… страшно.

Сомбре долго смотрел на лес.

— Да. Пространство, слишком живое, что пытается переиначить и сделать своей частью всё что попадает туда. Оно течёт из этого стабильного сада сразу ко всем нитям Эверы. Течёт, не имея направления и цели, переиначивая собственные законы, смешивая свет, тьму, магию и знания…

— И души… — пробормотала Галла еле слышно, вопрос задавать она не стала.

— Да… это было её последнее творение… — печально проговорил Сомбре, сминая перчатки. — Пойдёмте, мисс Винтер! Не стоит слишком долго смотреть в бездну.

Он повернулся к ней: взгляд прозрачный, как вода под льдом. И уже на ходу заговорил.

— У Веры были заметки. Исследования. Записи о том, как она видела хаос… как слышала Эверу, как призывала. Я читал их сотни раз… Но, боюсь, я тут не объективен… Я хочу показать их вам… Может, благодаря ним, вы сможете придумать, как не пустить Эверу в наш мир, как общаться с нею… Даже если нет, всё равно это поможет вам лучше понимать хаос.

— Спасибо…

— Правда… — продолжал он, — два из трёх дневников находятся здесь. Их не вынести из этого мира. Но вы теперь и сами можете сюда заходить. Тогда, когда пожелаете. И не заботиться насколько долго вы тут задержались, потому что время здесь почти стоит.

— А сами вы тут часто бываете?

— Нет. Я люблю этот дом… Но без Веры — он пустая оболочка… впрочем… не он один.

Галла не нашла, что ответить. Слишком тяжело звучал его голос, слишком отчаянно пусто.

Они ступили на крыльцо в тишине.

Эдвард, как и обещал, просто ждал их, сидя на стуле в гостиной. Однако в какой-то неестественно-покладистой позе, словно нашкодивший кот. Лицо же его при этом выражало смесь растерянности и тихого ужаса.

— Вы куда-то ходили, что-то трогали? — сразу же с порога спросил Сомбре.

— Нет.

— Вы врёте, — проговорил он, просто констатируя факт и не произнося ни слова больше.

Даже не обдав Эдварда привычным ледяным взглядом, он просто прошёл мимо, заглянул на пару минут в прикрытую спальню, и вернулся вместе с двумя толстыми блокнотами в кожаном переплёте.

— Тут наблюдения за этим местом, а тут заметки о создании леса, — проговорил он Галле, — я оставлю их здесь на столе. Но, возможно, самая первая тетрадь, окажется самой полезной. Она в сторожке, я расшифрую её для вас, как только вернусь… А пока я всё таки хотел бы ненадолго остаться здесь один. Так что забирайте Морроу, мисс Винтер, и встретимся там.