За(в)учка против Мертвого Ректора

44. Ночная практика

После встречи с Эдвардом Галла, уже подходя к северной башне, усмехнулась про себя.

Под видом дополнительных занятий бегать на свидание — ещё ладно, это хотя бы по-человечески. Но отправляться именно на дополнительные занятия в полночь — это уже диагноз. Впрочем, кто в Академии Второй Эверы может похвастаться нормальностью?

Она поднялась по узкой винтовой лестнице, прошла по галерее и постучала в тяжёлую дверь кабинета ректора.

Ответа не последовало, и она уже хотела уйти, когда изнутри послышалось:

— Входите, мисс Винтер.

Он, как всегда, знал заранее.

В кабинете горел только камин. Тени на стенах казались живыми, и Галле показалось, что их очертания — не просто колебания света, а будто фигуры, что шевелятся вглубь зеркал.

— Практиковались с зеркалом?

— Нет, больше с интригами, — отозвалась она, — мне кажется, из ведьм с травологии, это могла быть профессор Талия Мортен.

Сомбре, не поднимая взгляда от бумаг, произнёс спокойно:

— Вам кажется.

— Но она работала здесь и тогда, и сейчас. Могла знать всё о зельях, и у неё есть доступ к лабораториям. А ещё… — Галла замялась, — она не скрывает неприязни к вам.

Он наконец поднял глаза.

— В Академии есть как минимум семь человек, кто не скрывает неприязни ко мне, мисс Винтер. И несколько десятков, кто скрывает не слишком умело.

— Но не у всех под рукой яд.

— Верно. Однако, — он отложил перо, сцепив пальцы в замок, — вряд ли профессор Мортен причастна. Эта женщина чересчур горда, чтобы действовать из тени. Если бы хотела — бросила бы вызов открыто.

— То есть вы не станете проверять?

— Наоборот, — мягко возразил он. — Эту ниточку я распутаю сам. У нас достаточно способов следить за теми, кто не прячется. А вот тех, кто скрывает следы… — он замолчал, и в голосе прозвучала напряжённая пауза, — таких можно вычислить методом исключения.

Галла почувствовала холодок по коже.

— А профессор Ламель? Он тоже в списках тех, кто не прячется?

— Ламель ведёт размеренный образ жизни. Посещение лекций, кабинет, библиотека, лабораторный блок. Всё в пределах нормы… почти.

— То есть бывают отклонения? — уточнила Галла.

— Бывают, — подтвердил ректор. — В записях магического следа есть странности, которые сложно отследить без должного внимания. Незначительные, но регулярные. Пятна, словно кто-то искусно маскирует короткие телепорты. Секунды, доли мгновений — как если бы человек шагал в отражение и сразу возвращался — подглядывал…

— В зеркала?

Он медленно кивнул.

— Вероятно, да. Но не напрямую. Иначе я бы заметил сразу.

— Значит, Ламель…

— Пока — лишь гипотеза, — оборвал он. — Он может скрывать и что-то другое, какой-нибудь идиотский порок или сомнительную причуду. К сожалению, таких людей в Академии полно… так что надо удостовериться. А пока вам, в любом случае, следует научиться телепортации.

Он подошёл к ближайшему зеркалу — старому, потускневшему, с серебристой паутиной трещин в раме. Отражение рябило, как поверхность воды под ветром.

— В прошлый раз я просил вас представить путь. А теперь не представляйте, — сказал он тихо. — Просто позвольте отражению дышать. Пусть оно станет продолжением вашего взгляда.

— Вы, как всегда, объясняете крайне понятно, — буркнула Галла, но всё же шагнула ближе.

Он не ответил. Стоял в полумраке кабинета — высокий, холодный, почти нереальный, — и от этого присутствия становилось и спокойнее, и тревожнее одновременно.

Галла сосредоточилась. Поверхность зеркала перестала быть гладкой — под кожей света будто пробежали волны. Воздух перед ней стал плотнее, и сердце забилось чаще.

— Не размышляйте слишком долго о цели, просто зафиксируйте её в голове, например, зеркало в соседнем коридоре, — напомнил Сомбре. — Сосредоточьтесь на переходе. Два отражения — как вдох и выдох. Одно ведёт к другому.

Галла подняла руку. Кончики пальцев дрогнули — зеркало ответило дрожью, будто узнавая прикосновение. Она вдохнула, шагнула — и мир перевернулся.

Не было ощущения падения — лишь мягкое, как ускользающая вуаль, смещение. Холод стекла прошёл по коже, и всё вокруг мигнуло. Мир за спиной остался, но уже не чувствовался реальным.

Она оказалась в другом зеркале — в глубине коридора, между старых дверей. Воздух был чуть гуще, свет искажён, цвета нереальны. Голос ректора донёсся будто издалека, но звучал спокойно:

— Хорошо. Не спешите двигаться. Прислушайтесь. Пространство не имеет направления, оно подстраивается под восприятие. Ему надо немного привыкнуть после перехода.

— И вы действительно не волнуетесь, что я застряну? — спросила Галла, стараясь, чтобы звучало насмешливо, а не нервно.

— За вас — нет, вы максимум где-то остановитесь и сможете попробовать снова. — ответил он. — Но за остальных, кто не знает, как на это смотреть, — очень даже. Давайте теперь обратно!

Галла сделала шаг вперёд. Пространство ответило тихим звоном, словно невидимое стекло треснуло, но не разбилось. В следующую секунду она снова оказалась в кабинете.

Сердце билось быстро, а в глазах ещё стояла серебристая дымка.

— Вот видите, — произнёс Сомбре, как будто это был обычный урок, — ничего страшного.

— Кроме головокружения, — пробормотала она, опираясь на край стола. — И лёгкого ощущения, что я только что прошла сквозь сон.

— Со временем привыкнете. Зеркала любят вас, мисс Винтер.

Она хмыкнула:

— Прекрасно. Осталось только влюбиться в ответ.

— Осторожнее с подобными признаниями, — тихо сказал он, и уголки его губ едва заметно дрогнули.

Он обошёл стол и, остановившись рядом, добавил уже холоднее:

— Продолжим тренировку! Теперь на большие расстояния.

— Женская уборная в старом крыле.

— Что вас так тянет в женские туалеты?

— Там много списанных алхимических зеркал без присмотра, идеальный полигон, — хмыкнул он, будто стараясь не улыбнуться. — Только без самодеятельности, мисс Винтер.

— Вы же сами сказали — зеркала меня любят, — парировала Галла, но всё же шагнула в портал осторожнее, чем прежде.

Следующие часы слились для неё в одну длинную, серебристо-мерцающую линию. Они тренировались до рассвета — короткие прыжки, переходы в узких пространствах, отражения внутри отражений.

Порой зеркальная гладь отказывалась слушаться, сплетаясь в пугающие спирали света, но Сомбре каждый раз лишь кивал:

— Спокойнее. Вы же не ломаете дверь — вы просто проходите сквозь собственное отражение.

Когда, наконец, первые лучи солнца пробились сквозь ставни, Галла едва держалась на ногах. Пальцы дрожали, волосы прилипли к вискам, а глаза по-прежнему видели лёгкое мерцание стекла даже там, где его не было.

— Хватит на сегодня, — сказал ректор. — Если не хотите видеть двойников при свете дня, советую хотя бы пару часов поспать.

— Я не успею тогда на лекции.

— Нет. — Его голос не терпел возражений. — Сегодняшние занятия можете прогулять. Я прикрою.

Она устало усмехнулась:

— Как благородно. Хотя от вас это звучит подозрительно — «прикрою».

— Считайте, что это акт заботы, — сухо отозвался он. — Завтра ночью продолжим.

Галла подняла глаза, встретившись с ним взглядом.

— Завтра не получится. У меня другие планы, да и я сама устала.

Брови ректора чуть приподнялись, но он не спросил какие — лишь произнёс:

— Советую в следующий раз пересмотреть приоритеты. Чем дольше перерыв, тем труднее возвращаться.

— Значит, через день, — ответила она спокойно. — А там я уже постараюсь разобраться с приоритетами и получше выспаться.

Между ними повисла короткая пауза. Он смотрел на неё чуть дольше, чем требовалось, словно взвешивая — настаивать или уступить.

Он посмотрел на неё чуть мягче, чем обычно.

— Иногда, мисс Винтер, вы бываете слишком похожи на меня. А это опаснее любой магии.