Первый Выбор

Глава 56

Свет поглотил всё мгновенно. Не постепенно, не волной которая распространялась от источника, а абсолютно, тотально, стирая реальность вокруг как ластик стирает карандашные линии с бумаги. Джон почувствовал как пол исчезает под ногами, стены мотельного номера растворяются, звуки гаснут один за другим пока не осталась только тишина. Глубокая, всеобъемлющая тишина которая давила на барабанные перепонки своим отсутствием.

Когда свет рассеялся, не осталось ничего. Абсолютная тьма окружала со всех сторон, не просто отсутствие освещения, а нечто более фундаментальное. Отсутствие самого пространства, времени, материи. Джон стоял на чём-то твёрдом, хотя под ногами ничего не было видно, не было пола в обычном понимании, просто ощущение поверхности которая держала вес тела. Он попытался сделать шаг, но движение казалось бессмысленным, не было направления, не было расстояния которое можно было преодолеть.

Дин материализовался рядом, появился из ничего буквально в метре слева. Старший сын выглядел дезориентированным, руки инстинктивно искали оружие на поясе, но пистолет исчез вместе с остальной реальностью. Глаза широко раскрыты, дыхание учащённое, паника начинала подниматься в груди.

— Папа? — позвал он хрипло, голос эхом отразился в пустоте, но эхо было странным, не естественным, будто звук отражался от стен которых не существовало. — Что за чёрт происходит? Где мы?

Сэм появился следом, справа от Джона, младший брат сразу развернулся по кругу пытаясь увидеть хоть что-то кроме темноты и фигур отца с братом. Ничего. Только они трое, видимые друг для друга несмотря на отсутствие источника света, будто их тела сами излучали слабое свечение которое не распространялось дальше нескольких футов.

— Это сон? — спросил Сэм, голос дрожал от сдерживаемого страха. — Или видение? Чувствую себя здесь по-настоящему, но это невозможно, мы же были в мотеле секунду назад, нас троих просто перенесли в…

— В никуда, — закончил Джон, обдумывая ситуацию и пытаясь найти логическое объяснение. — Нет земли под ногами в реальном смысле, нет воздуха хотя дышим нормально, нет света но видим друг друга. Либо мы мертвы, либо что-то очень сильное переместило нас куда-то в никуда.

Дин подошёл ближе к отцу и брату, инстинкт держаться вместе в опасной ситуации был сильнее дезориентации. Они встали треугольником, спинами друг к другу, осматривая пустоту вокруг в поисках угрозы или хоть какого-то ориентира.

— Где Джейми? — спросил Дин внезапно, осознание пришло с задержкой. — Он был с нами в номере, должен ведь был попасть сюда вместе с нами.

Джон не ответил сразу, воспоминания о том что произошло в переулке всплыли в сознании. Джейми уничтожил демонов силой которая не была человеческой, назвал себя Архангелом, существом из легенд и религиозных текстов. Это место, эта пустота вокруг, всё это было связано с ним каким-то образом, Джон чувствовал это на инстинктивном уровне.

— Он здесь, — произнёс голос везде и нигде одновременно, заполнил пространство полностью, резонировал на частотах которые проникали сквозь тело прямо в кости. — Точнее, вы здесь, где я создал для разговора без помех и отвлечений.

Голос был знакомым, принадлежал Джейми, но содержал обертоны которых раньше не было, глубину и силу которые заставляли воздух вибрировать. Винчестеры развернулись в направлении откуда казалось исходил звук, но направление постоянно менялось, голос окружал их со всех сторон.

Дин открыл рот чтобы спросить что происходит, потребовать объяснений, но слова застряли в горле. Буквально застряли, рот двигался но звуки не выходили. Он схватился за горло паника усилилась, попытался закричать но безрезультатно. Сэм испытывал то же самое, губы шевелились беззвучно, руки тянулись к лицу проверяя что всё на месте.

Джон попытался заговорить и обнаружил ту же проблему, голос исчез, рот работал но производил только тишину. Невидимая сила заткнула их всех одновременно, лишила способности издавать звуки волшебным способом который не имел физического объяснения.

— Прошу прощения за грубость, — продолжил голос Джейми, тон был извиняющимся но твёрдым. — Но если позволю вам говорить сейчас, не смогу рассказать то что должен. Будете перебивать вопросами, паниковать, тратить время на отрицание и попытки найти рациональное объяснение. А времени мало, очень мало, поэтому прошу просто слушать. Обещаю вернуть голоса когда закончу, тогда сможете говорить всё что хотите.

Фигура материализовалась в нескольких метрах перед ними, постепенно проявляясь из темноты. Джейми, или то что носило его лицо, стоял спокойно, руки свободно висели вдоль тела. Но внешность изменилась, та же одежда, те же черты лица, но что-то фундаментальное было другим. Кожа излучала слабое серебристое свечение, глаза светились белым светом изнутри, не ослепляющим но заметным, аура окружала тело невидимым полем которое искажало пространство вокруг едва заметно.

— Меня зовут Михаил, — начал он просто, голос исходил теперь из фигуры перед ними а не отовсюду. — Архангел, первое творение Бога, старший среди братьев моих. Джейми Винчестер никогда не существовал как отдельная личность, это была роль которую я играл, маска которую носил чтобы быть среди вас, наблюдать, иногда направлять события когда необходимо. Обман был необходим, не из желания причинить боль, а потому что моя истинная природа не совместима с обычной человеческой жизнью, раскрытие привело бы к осложнениям которые помешали выполнению задачи.

Джон слушал молча, не имея выбора, обрабатывал информацию которая подтверждала то что видел в переулке. Дин и Сэм смотрели на фигуру брата с шоком, недоверием, болью от осознания что человек которого знали всю жизнь был ложью с самого начала.

Михаил продолжил, не обращая внимания на эмоции которые читались на их лицах.

— Чтобы понять зачем я здесь, что происходит на самом деле, нужно знать историю. Не ту историю которую рассказывают в церквях или пишут в священных книгах, те тексты искажены веками переписывания и человеческой интерпретации. Настоящую историю, которая началась задолго до существования вашего мира, вашей вселенной, вашего измерения.

Тьма вокруг них начала изменяться, не рассеиваться, а трансформироваться. Образы появились в пустоте, не твёрдые, не материальные, а скорее впечатления, концепции визуализированные способом который смертный разум мог обработать без разрушения.

— В начале было Ничто, — голос Михаила понизился, приобрёл качество рассказчика который ведёт слушателей через эпическое повествование. — Не пустота в вашем понимании, не космическая тьма между звёздами. Абсолютное отсутствие всего, не было времени потому что нечему было двигаться, не было пространства потому что нечему было его занимать, не было материи, энергии, даже самой концепции существования. Только Ничто, вечное и неизменное.

Образы показали эту концепцию, бесконечную пустоту которая была одновременно везде и нигде, момент который длился вечность потому что время не существовало для измерения продолжительности.

— Потом что-то изменилось, — продолжил Михаил, образы трансформировались. — Не знаю что вызвало изменение, не знает никто кроме возможно самого Бога. Но изменение произошло, и из Ничто родились две силы, две противоположности которые определят природу всего что придёт после. Свет и Тьма.

Яркая вспышка разорвала пустоту, белое сияние которое было чистым, тёплым, наполненным потенциалом и желанием творить. Одновременно появилась тьма, не просто отсутствие света, а активная сила, холодная, стабильная, стремящаяся сохранить состояние покоя. Две силы столкнулись, но не боролись за доминирование, скорее взаимодействовали, создавая баланс между творением и покоем, изменением и стабильностью.

— Свет был Бог, — объяснил Михаил, указывая на белое сияние. — Бог и есть Свет. Первое сознание, первая воля которая возникла из Ничто. Он не был всемогущим сразу, не был всезнающим в том смысле который приписывают ему религии. Просто обладал желанием создавать, импульсом, который толкал наполнять пустоту вокруг чем-то новым, давать форму хаосу, структуру беспорядку.

Образ показал как Свет расширялся, касался Ничто вокруг, и там где касание происходило появлялись искры существования, зачатки того что станет основой реальности. Но процесс был медленным, неэффективным, Свет был один, его сила хотя и огромная была ограничена необходимостью делать всё самостоятельно.

— Поэтому Бог принял первое важное решение, — голос Михаила содержал нотку чего-то похожего на ностальгию. — Создать помощника, существо которое разделит с ним задачу творения, будет действовать как продолжение его воли, инструмент через который Свет сможет работать более эффективно. Он взял часть своей Сути, своей энергии, сконцентрировал её, дал форму и сознание. Так я родился, первое Творение Бога, названный Михаилом, что означает "Кто как Бог" на языке который будет создан тысячелетиями позже.

Фигура появилась в образах, силуэт светящийся тем же белым светом что и Бог, но меньше, более определённый, имеющий форму которая напоминала человеческую хотя люди ещё не существовали в тот момент. Это был Михаил в начале, чистое существо без опыта, без знаний, только с целью которую вложил в него создатель.

— Отец дал мне силу творить, — продолжил Архангел, образы показали как фигура Михаила начала формировать структуры из энергии вокруг, создавать основы того что станет законами физики, пространством, временем. — Способность брать энергию из Ничто, преобразовывать её в материю, давать форму пустоте. Работа была долгой, занимала периоды времени которые невозможно измерить вашими стандартами, миллионы лет казались мгновениями, мгновения длились вечность когда я погружался полностью в процесс.

Джон, Дин и Сэм смотрели на образы завороженно, забыв временно о страхе и дезориентации. История разворачивалась перед ними, не как абстрактные слова, а как живые визуализации которые позволяли почувствовать масштаб и величие описываемых событий.

— Но творить структуры было недостаточно, — Михаил продолжил повествование, образы трансформировались снова. — Созданные миры были пустыми, статичными, красивыми в своей геометрии, но мёртвыми. Им не хватало динамики, движения, жизни. Отец понял это, и принял решение создать второго помощника, существо которое дополнит меня, будет противоположностью и балансом одновременно.

Вторая фигура появилась в образах, светящаяся золотистым светом который был теплее, ярче, более изменчивым чем серебристое сияние Михаила. Форма была похожей, но энергия вокруг двигалась, пульсировала, отказывалась оставаться статичной даже на мгновение.

— Люцифер, — произнёс имя с осторожностью, будто слово имело вес, который мог причинить боль. — Светоносный, второе Творение Отца, мой младший брат. Ему дарована была сила вдыхать жизнь в созданное мной, давать движение статичному, превращать структуры в живые системы которые развивались, росли, изменялись самостоятельно.

Образы показали как две фигуры работали вместе, Михаил создавал планеты, звёзды, галактики, Люцифер касался их и они загорались внутренним огнём, начинали вращаться, сталкиваться, рождать новые формы из взаимодействия. Гармония была очевидной в их совместной работе, два брата которые дополняли друг друга идеально, выполняли волю Отца синхронно.

— Творение расширялось, — продолжил Михаил, голос содержал удовлетворение от воспоминаний о том времени. — Первые вселенные родились, каждая уникальная, со своими законами и константами. Отец наблюдал, давал указания когда необходимо, корректировал направление развития, но большую часть работы выполняли мы двое. Время шло, хотя понятие времени ещё не было определено чётко, и Творение становилось всё более сложным, требовало больше внимания, больше ресурсов.

Образы показали как Бог снова принимал решение, его Свет расширялся, разделялся на части, каждая формировала новое существо. Одна за другой появлялись фигуры, каждая светилась своим уникальным цветом и обладала особенной энергетической сигнатурой.

— Отец создал других Архангелов, — перечислил Михаил, указывая на фигуры по очереди. — Гавриил, творец творчества, радость Бога, тот кто наполнял Творение красотой ради красоты, искусством которое не служило функциональной цели но делало существование более богатым. Уриил, несущий свет знания, тот кто организовывал информацию, создавал библиотеки памяти где хранилось всё что происходило в Творении. Азраил, ведущий мёртвых, ангел который сопровождал души через переход из жизни в смерть и далее в следующий цикл. Аменадиэль, служащий порядку миров, тот кто поддерживал стабильность систем, следил чтобы законы применялись последовательно. Рафаэль, целитель миров, тот кто восстанавливал повреждённое, исправлял ошибки в структуре реальности.

Каждое имя сопровождалось образом, фигура которая воплощала описанную функцию, движение, цвет, энергия — всё отражало природу Архангела. Винчестеры смотрели на парад существ которые превосходили любое их понимание силы и масштаба, боги в глазах смертных, но для самого Бога просто инструменты, созданные для выполнения конкретных задач.

— И наконец, последним, самым младшим из нас, — голос Михаила понизился, приобрёл оттенок печали которая была глубокой и искренней. — Отец создал Ремиэля, милость Божью, добрейшего и чистейшего среди братьев.

Фигура появилась отдельно от остальных, маленькая по сравнению с другими Архангелами, светилась мягким голубоватым светом который не ослеплял, а успокаивал. Форма была менее определённой, более текучей, будто Ремиэль не полностью материализовался в физическое воплощение, предпочитая оставаться на грани между энергией и материей.

— Ремиэль не был похож на нас остальных, — объяснил Михаил, образы показали как младший Архангел взаимодействовал с братьями. — Не обладал силой творить миры как я, не мог вдыхать жизнь как Люцифер, не создавал красоту как Гавриил, не организовывал знания как Уриил. Его сила была другой, более тонкой, менее очевидной на первый взгляд. Он смягчал, примирял, находил баланс там где другие видели только противоречия. Когда я и Люцифер спорили о методах творения, Ремиэль находил компромисс который удовлетворял обоих. Когда Уриил настаивал на жёстком применении правил, Ремиэль показывал исключения которые не нарушали порядок но позволяли милосердие. Он был нашей совестью, голосом который напоминал что за всеми законами и структурами стоит более высокая цель — благо созданий, которых мы приводили к существованию.

Образы показали сцены из жизни молодого Ремиэля, как он сидел с каждым братом по очереди, задавал бесконечные вопросы с искренним желанием понять, обнимал их когда получал ответы, радовался каждому новому открытию. Невинность была очевидной в каждом движении, чистота намерений которая не знала обмана или скрытых мотивов.

— Он любил всех нас безусловно, — голос Михаила дрожал едва заметно. — Любил Отца безгранично, верил что каждое указание несёт глубокий смысл даже если этот смысл не был очевиден сразу. Любил свои творения, каждую душу которую мы создавали, считал их равными себе в праве на существование и счастье. Любовь была не слабостью для него, а силой, источником мотивации и радости от служения.

Образы трансформировались, показали как Творение достигло определённой точки зрелости, миры функционировали самостоятельно, жизнь развивалась по заложенным законам, души проходили через циклы перерождений. Архангелы продолжали работу, но темп замедлился, большая часть структуры была завершена, оставалась только поддержка и мелкие корректировки.

— Потом Отец замолчал, — произнёс Михаил тихо, образы потемнели, Свет который представлял Бога начал тускнеть, отдаляться. — Не внезапно, постепенно. Указания приходили реже, становились менее конкретными, иногда противоречивыми. Мы не понимали что происходит, пытались найти объяснение, каждый по-своему. Я решил что задача завершена, Творение достигло стадии где не требуется постоянное вмешательство. Люцифер думал что Отец испытывает нас, проверяет способны ли действовать самостоятельно без указаний. Остальные братья имели свои теории.

Фигура Ремиэля в образах начала тускнеть, движения стали менее уверенными, свет вокруг пульсировал нестабильно.

— Но для Ремиэля молчание Отца было катастрофой, — голос наполнился болью, которую Михаил не скрывал. — Его функция зависела от понимания замысла Бога, от способности видеть милость и смысл в каждом действии высшей воли. Без указаний, без подтверждения что делает правильно, он потерял опору на которой строилось всё существование. Другие братья справлялись, находили новые цели, адаптировались к самостоятельности. Я продолжал поддерживать структуры Творения из чувства долга. Люцифер начал экспериментировать, создавать новое без одобрения Отца. Гавриил ушёл в фантазии, творил миры искусства где правила были гибкими. И так далее. Каждый нашёл способ жить без указаний.

Образ Ремиэля в визуализациях сидел один, окружённый тьмой которая медленно приближалась, руки обнимали колени, поза была защитной, детской.

— Ремиэль не мог, — Михаил продолжил печально. — Пытался найти ответы сам, заполнить пустоту оставленную молчанием Отца собственными интерпретациями. Начал создавать истории, небольшие повествования где всё имело смысл, где каждый персонаж знал свою роль, где конфликты разрешались справедливо, где милость торжествовала над жестокостью. Сначала истории были простыми, короткими, способом справиться со стрессом.

Образы показали как вокруг фигуры Ремиэля начали появляться маленькие сцены, фрагменты реальностей где разыгрывались драмы с персонажами, созданными из света и энергии. Простые сюжеты, понятные концовки, всё под контролем автора.

— Но постепенно истории становились сложнее, детализированнее, — Михаил говорил медленнее, каждое слово было выбрано осторожно. — Ремиэль начал использовать настоящие души для населения своих повествований, извлекал их из нормального цикла перерождений, помещал в созданные им реальности как персонажей. Не из злого умысла, не для причинения вреда, а потому что хотел дать им то чего сам был лишён — ясность цели, понимание своего места в истории, уверенность что страдания имеют смысл.

Визуализации показали как сцены вокруг Ремиэля множились, становились целыми мирами, каждый населённый душами которые жили, любили, боролись, умирали согласно сценарию написанному Архангелом. Сам Ремиэль сидел в центре этой паутины реальностей, растворялся в них, терял границу между автором и творением.

— Мы пытались достучаться до него, — признался Михаил, впервые с начала рассказа обратившись напрямую к Винчестерам взглядом. — Каждый брат приходил, говорил о необходимости вернуться, отпустить души продолжить их путь. Ремиэль слушал, кивал, обещал подумать. Но ничего не менялось, погружение в фантазии становилось глубже, реальности внутри его Сути множились, души накапливались, застревали в бесконечных циклах повторяющихся историй.

Образ показал Михаила, стоящего перед младшим братом, пытающегося говорить, но Ремиэль смотрел сквозь него, видел не брата, а персонажа из одной из своих историй. Связь разорвалась, младший Архангел потерялся в собственном творении настолько глубоко, что не мог отличить реальность от фантазии.

— Я пришёл сюда, в одну из его историй, — Михаил закончил повествование, образы начали тускнеть, возвращая пространство к первоначальной тьме. — Вошёл как персонаж, стал частью повествования надеясь что если буду достаточно важным элементом сюжета, Ремиэль обратит внимание, проявится, и тогда смогу достучаться до него, вытащить обратно в реальность.

Он посмотрел на Винчестеров, на каждого по очереди, выражение лица было серьёзным и печальным одновременно.

— Вы, — произнёс он тихо. — Джон, Дин, Сэм Винчестер. Вы не реальны в том смысле который понимаете. Вы души, захваченные из цикла перерождений, помещённые в историю которую написал Ремиэль, персонажи в повествовании о семье охотников, которые борются с демонами и ищут справедливость. Ваши воспоминания, жизни, эмоции — всё реально для вас, всё это настоящее. Но существует только внутри Сути моего младшего брата, в одном из тысяч миров которые он создал чтобы заполнить пустоту оставленную молчанием Отца.

Слова упали тяжестью которая превосходила физический вес, концепция которую невозможно было полностью обработать без риска разрушения идентичности. Джон стоял неподвижно, лицо было бесстрастным но глаза показывали внутренний шторм эмоций. Дин открыл рот, нашёл что голос вернулся, молчаливое заклятие было снято.

— Ты… ты говоришь что мы не настоящие? — прохрипел он, голос был наполнен отрицанием и ужасом. — Что наша жизнь, мама, все охоты, всё это просто история написанная кем-то для развлечения?

— Не для развлечения, — быстро возразил Михаил. — Ремиэль не развлекался, не играл с жестоко вами. Он пытался дать смысл, создать повествование где страдания ведут к росту, где жертвы имеют цель, где справедливость торжествует в конце. Он любит каждого персонажа, каждую душу в своих историях, хочет им лучшего даже если методы неправильны.

Сэм шагнул вперёд, руки сжались в кулаки, дрожали от напряжения которое накапливалось с каждым словом Михаила. Младший Винчестер всегда был аналитическим умом семьи, тем кто искал логику даже в самых иррациональных ситуациях, но сейчас логика рушилась под весом откровения которое превосходило любые рамки понимания.

— Нет, — произнёс он резко, голос был твёрдым несмотря на внутренний хаос эмоций. — Это невозможно, мы реальны, я чувствую себя реальным, помню всю свою жизнь от первого дня до этого момента, каждую деталь, каждое решение которое принимал самостоятельно, а не потому что кто-то написал сценарий, каждую эмоцию которая была моей а не вложенной извне.

Михаил посмотрел на него с пониманием и состраданием которые были искренними.

— Знаю что чувствуешь Сэм, твои эмоции реальны для тебя, твоя душа существует действительно, но контекст в котором душа помещена был создан Ремиэлем, история в которой живёшь написана им, выборы которые делаешь кажутся свободными но происходят в рамках заданных параметров повествования, границы свободной воли определены автором который создал этот мир.

Дин встал рядом с братом, плечи были напряжены, поза защитная, инстинкт старшего брата защищать младшего проявлялся даже в ситуации где физическая защита была бессмысленной против силы которая превосходила материальное.

— Если всё это правда, если мы просто персонажи в чужой истории, — начал он медленно, каждое слово было выбрано осторожно, — тогда что с мамой, с Мэри, она тоже была душой захваченной Ремиэлем, её смерть была просто сюжетным поворотом для развития наших характеров, всё страдание которое папа пережил годами было запланировано заранее кем-то кто решил что так будет интереснее?

Вопрос был наполнен болью которую невозможно было скрыть, ядром всего что определяло семью Винчестеров, трагедией которая стала отправной точкой их пути. Михаил не отводил взгляда, встречал обвинение в глазах Дина прямо.

— Мэри была душой да, как и вы все. И да её смерть была частью истории которую Ремиэль создал чтобы исследовать темы потери, мести, семейных уз которые испытываются через страдания, он не делал это из жестокости. Мой младший брат не способен на жестокость в истинном смысле, он делал это потому что в его понимании страдание ведёт к росту, трагедия создаёт героев, жертвы имеют смысл в контексте общего повествования которое движется к справедливому разрешению.

— Какое разрешение, — прервал Джон, его голос был хриплым, впервые с начала откровения отец заговорил, лицо было бледным но выражение решительным. — Мы охотились на демона годами, жертвовали всем ради мести, теряли друзей, почти потеряли друг друга несколько раз, ради чего, чтобы развлечь Архангела который решил поиграть в писателя, создать драму для собственного утешения?

Михаил покачал головой медленно.

— Не для развлечения Джон. Ремиэль страдает больше чем кто-либо из вас, молчание Отца разрушило его на уровне который смертный разум не может полностью понять, он потерял цель существования, связь с источником всего смысла в его жизни. Истории, которые создаёт это попытка заполнить пустоту, дать себе причину продолжать существование когда всё что знал исчезло. Он вкладывает в каждую душу в своих мирах любовь которую больше не может направить на Отца, заботу которую не может выразить братьям потому что слишком погружён в собственное творение чтобы взаимодействовать с реальностью вокруг.

Тишина повисла между ними, тяжёлая, каждый обрабатывал информацию по-своему, пытался примирить то что узнал с тем что чувствовал всю жизнь. Сэм обнял себя руками, поза была защитной, глаза смотрели в пустоту мимо фигуры Михаила, мозг лихорадочно перебирал воспоминания, искал доказательства реальности или подтверждения что всё было иллюзией.

Дин повернулся к отцу, искал в его глазах якорь, что-то стабильное в мире который рушился вокруг. Джон смотрел обратно, выражение было сложным, смесь шока, гнева, боли и чего-то похожего на принятие которое начинало формироваться под поверхностью отрицания.

— Что теперь, — спросил Дин наконец, голос был тише обычного, почти детским в своей уязвимости. — Если мы не реальны в обычном смысле, если наша жизнь это история написанная кем-то другим, что происходит дальше, нас стирают из существования когда Ремиэль решит закончить повествование, мы исчезаем когда он потеряет интерес или напишет концовку?

Михаил шагнул ближе, движение было осторожным, не угрожающим, руки оставались свободно висеть вдоль тела, язык телодвижений пытался передать что не представлял опасности несмотря на огромную разницу в силе между Архангелом и смертными душами перед ним.

— Я Пришёл сюда чтобы спасти вас всех, не только Ремиэля, — сказал он твёрдо, голос содержал обещание которое было искренним. — Младший брат должен вернуться в реальность, отпустить души которые держит в своих историях, позволить им продолжить путь через циклы перерождений как задумано изначально. Вы заслуживаете свободы истинной, не иллюзии выбора в рамках чужого повествования, а настоящей свободной воли где каждое решение полностью ваше, где страдания и радости происходят из естественного течения жизни а не из сценария написанного автором.

Сэм посмотрел на Михаила напрямую, глаза искали правду в лице Архангела.

— Как, — спросил он просто. — Как освободить нас, как вытащить Ремиэля из погружения в собственные фантазии, если он настолько потерялся что не может отличить реальность от историй которые создаёт?

Михаил вздохнул, звук был тяжёлым, наполненным весом поисков решения которое казалось невозможным. Он взмахнул рукой, и тьма в одном месте рассеялось, чтобы показать маленького кудрявого мальчика что плакал в свои колени опустив взгляд вниз.

— Брат уже здесь.