Первый Выбор

Глава 15

Я недолго думал о природе Сусанно и о его трансформации в Истинного Демона. Время для размышлений было роскошью, которую мы не могли себе позволить. Я встал с колен, глядя на израненного Сета, и просто сказал:

— Поднимайся.

Слово было произнесено не просто голосом — оно несло в себе частицу моей истинной Силы. Свет хлынул из меня, мягкий и тёплый, как первые лучи рассвета после долгой ночи. Он окутал Сета золотистым сиянием, проникая в каждую рану, в каждую трещину его божественной сущности. Египетский бог хаоса выпрямился, его глаза расширились от удивления, когда боль покинула его тело, а разорванные части его божественной природы сплелись воедино.

Не глядя на него и остальных богов, я пошёл дальше по коридору. За спиной слышались приглушённые голоса — боги обсуждали происходящее, но их слова до меня не доходили. Я сосредоточился на цели, на том пульсирующем источнике силы где-то в глубинах Пандемониума.

— Это… это невозможно, — пробормотал Локи, его голос дрожал от потрясения. — Как можно вылечить бога так, чтобы он восстановил часть своей сути? Это же… это ведь невозможно…

Я слышал, как остальные боги переговариваются между собой. Их удивление было понятным — они не понимали истинной природы силы, которой я обладал. Для них исцеление божественной сущности было актом, граничащим с чудом. Они не знали, что для Архангела, созданного самим Богом, такие вещи были лишь проявлением природы, заложенной в нас при сотворении.

Молча мы прошли через несколько залов. В одном из них — огромной библиотеке со сводчатыми потолками — нас встретила группа демонов. Высокие существа с крыльями летучих мышей и горящими глазами преградили нам путь, их клинки сверкали в неестественном свете магических ламп.

— Светлые твари не пройдут дальше, — прорычал их предводитель, крупный демон с рогами, закрученными в спираль. — Этот замок принадлежит нашему господину.

Боги за моей спиной приготовились к бою. Индра сжал молнии в кулаках, Агни окружил себя ореолом огня, даже Ганеша принял боевую стойку, несмотря на свой мирный характер.

Я даже не остановился. Продолжая идти, я бросил единственный взгляд на демонов. Этого было достаточно.

Существа из Ада мгновенно пали ниц, их гордые позы сменились покорностью перед истинной властью. Они не осмеливались даже поднять глаза, когда мы проходили мимо их распростёртых тел. Только предводитель, успел прохрипеть:

— П-прости нас, Меч Божий…

За спиной раздался тихий свист восхищения от Локи. Остальные боги молчали, но я чувствовал их взгляды, полные нового понимания того, с кем они имели дело.

Мы поднялись ещё на несколько уровней, проходя через залы, каждый из которых был произведением искусства. Люцифер всегда любил красоту — даже в изгнании он окружал себя великолепием. Стены были украшены фресками, изображающими сцены из истории творения, потолки покрыты мозаиками из драгоценных камней, а колонны вырезаны из материалов, которые не существовали ни в одном из известных миров.

В зале статуй нас поджидала другая преграда. Мраморные изваяния ангелов и демонов вдруг ожили, их каменные глаза загорелись красным светом. Это была одна из защитных систем замка — древняя магия, превращающая искусство в оружие.

— Осквернители святыни! — возопили каменные стражи в унисон. — Вы не пройдёте!

Статуи двинулись к нам с неуклюжей, но неотвратимой решимостью. Их мраморные крылья распахнулись, каменные мечи поднялись для удара.

Боги снова приготовились к битве, но я просто поднял руку. Из моих пальцев потекло мягкое серебристое сияние, касаясь каждой статуи. Древние заклинания, связывающие их, мгновенно растворились под прикосновением истинной божественной силы. Стражи замерли на месте, а затем медленно вернулись на свои пьедесталы, снова став обычными произведениями искусства.

— Как он это делает? — прошептал Агни Ганеше. — Он даже не использует заклинания…

— Потому что ему не нужны заклинания, — ответил египетский бог мудрости тихим, почти благоговейным тоном. — Он не манипулирует силами — он и есть Сила.

Я не обернулся, но слышал каждое слово. Их удивление было понятным, но для меня это было естественным, как дыхание. Архангелы не изучали магию — мы были созданы как живые воплощения божественной воли. Заклинания и ритуалы были инструментами для тех, кто не обладал прямым доступом к Источнику.

В следующем зале нас встретил более серьёзный противник. Бафомет, один из князей Ада, сидел на троне из чёрного хрусталя посреди зала, окружённый свитой из меньших демонов. Его козлиная голова была увенчана короной из костей, а глаза горели как угли в печи. Когда-то бывшим Ангелом, стал уродливым пародиям на жизнь.

— Архангел Михаил, — произнёс он, его голос гремел в зале. — Давно мы не встречались. Со времён Войны на Небесах, если мне не изменяет память.

— Бафомет, — кивнул я, останавливаясь перед его троном. — Ты преграждаешь мне путь.

— Не преграждаю, — усмехнулся демон. — Просто интересуюсь. Что заставило самого Меча Божьего спуститься в наши скромные владения? Неужели ты тоже охотишься за крыльями своего падшего братца?

— Мои мотивы не твоя забота.

— О, но они моя забота, — возразил Бафомет, поднимаясь с трона. Его истинная форма была внушительной — три метра роста, мускулистое тело, покрытое тёмной шерстью, крылья, способные затмить небо. — Видишь ли, эти крылья находятся под моей опекой в этом районе. По праву Ада, они принадлежат мне.

— Ад не имеет прав на наследие Люцифера, — ответил я спокойно.

— Не имеет? — Бафомет рассмеялся, звук его смеха заставил содрогнуться стены. — А кто решил, ангел? Твой Отец, который покинул нас всех? Или, может, ты сам назначил себя судьёй и присяжными?

Его слова должны были разозлить меня, но я чувствовал только усталость. Сколько раз мне приходилось слышать подобные речи? Сколько существ думали, что смогут использовать мою верность против меня?

— Последнее предупреждение, Бафомет, — сказал я, делая шаг вперёд. — Отойди с дороги.

— А если нет? — демон распахнул крылья, его свита зашипела и заскрежетала оружием. — Что ты сделаешь, архангел? Неужели запятнаешь свои белоснежные крылья кровью Ада?

Я вздохнул и протянул руку. Не к мечу — мне не понадобилось оружие. Из моих пальцев потёк чистый, неразбавленный свет Творения, тот самый свет, что существовал до звёзд, до миров, до самого понятия существование.

Бафомет даже не успел закричать. Он и вся его свита просто исчезли, их сущности растворились в сиянии, как тени на рассвете. Не разрушены, не изгнаны — просто перестали существовать в этом пространстве, отосланы туда, откуда не было возврата.

Я когда-то создал его. Я же и забрал его.

За спиной воцарилась абсолютная тишина. Боги смотрели на то место, где только что стоял трон князя Ада, их лица выражали смесь благоговения и ужаса.

— Святые мои предки, — прошептал Индра. — Он… он даже не напрягся.

— И не двинулся с места, — добавил Агни дрожащим голосом.

Мы продолжили путь. С каждым шагом присутствие Сусанно ощущалось всё сильнее, но одновременно с этим росло и моё беспокойство. Что-то было не так в энергетической подписи японского бога. Она изменялась, становилась более тёмной, более… голодной.

В большом зале, где стены были покрыты зеркалами, показывающими отражения из тысячи различных миров, нас ждала ещё одна группа богов. Это были скандинавы — Тор с молотом в руках, Один с воронами на плечах и Фригг, богиня материнства, чьи глаза были полны мудрости.

— Михаил, — поприветствовал меня Один, его единственный глаз внимательно изучал мою группу. — Необычная компания для архангела.

— Временная необходимость, — ответил, не обращая внимание на ехидство. — Что привело Всеотца в Пандемониум?

— То же, что и тебя, полагаю, — ответил Один. — Крылья несут в себе знание, а знание — моя область. Но больше меня беспокоит не то, что они содержат, а то, кто может их получить.

Тор шагнул вперёд, Мьёльнир гремел в его руке.

— Этот Сусанно… мы сражались с ним уровнем ниже, — сказал он, гнев клокотал в его голосе. — Он не сражался честно. Использовал какое-то… поглощение. Попытался высосать мою силу прямо через молот.

— И что произошло? — спросил Локи, внезапно заинтересовавшись. То, что эти четверо не враждовали между собой в моём присутствие многое говорило. Один знал своё место.

— Мьёльнир отверг его, — ответила Фригг. — Молот Тора создан из звёздного металла и благословлён самим Всеотцом. Но на мгновение… на мгновение я почувствовала, как что-то пытается проникнуть в саму сущность моего сына.

Это подтверждало подозрения Сета. Сусанно действительно поглощал силу других богов. Но как это было возможно? Даже самые тёмные из божеств не обладали способностью красть саму сущность своих собратьев.

Если только…

Неприятная догадка начала формироваться в моём разуме. Если Сусанно каким-то образом получил доступ к истоку сил откуда и произошли Истинные Демоны. Одна из первородных существ, которые были старше меня, что предшествовали творению. То только в этом случае он мог обладать способностями, которые превосходили обычные божественные силы. Но Отец ведь…

— Где он сейчас? — спросил Одина.

— Центральная точка, — ответил Всеотец. — Мы потеряли его след там, но энергия… она исходит из самого сердца Пандемониума.

— Туда, где Люцифер хранил свои самые ценные сокровища, — добавила Фригг с беспокойством в голосе. — Если крылья действительно там…

Она не закончила фразу, но смысл был ясен. Каждая минута промедления увеличивала шансы Сусанно на успех.

— Тогда мы должны двигаться, — сказал я, поворачиваясь к выходу из зала.

— Подождите, — сказал Один. — Мы идём с вами.

Я остановился, обернувшись к скандинавскому богу.

— Это не ваша война, Всеотец.

— Но это наш мир, — возразил он твёрдо. — Если этот Сусанно получит силу Люцифера, пострадают все миры. Включая Асгард.

Тор кивнул, поднимая молот.

— Кроме того, у меня есть счёты с этим поглотителем богов.

Я посмотрел на собравшуюся группу. Семь богов из разных пантеонов, объединённых общей угрозой. В обычных обстоятельствах такое собрание было бы невозможным — слишком много противоречий, слишком много старых обид. Но сейчас наши различия отошли на второй план перед лицом общей опасности.

— Хорошо, — сказал наконец. — Но помните: это не совет военачальников. Я иду первым, вы следуете за мной. И если ситуация потребует жертв…

— Мы понимаем, — кивнул Один ответив за всех. — Ты Архангел. Твоя сила и ответственность превосходят наши.

Он всегда был мудрее остальных. Во всех мирах.

Мы покинули зал зеркал и направились к центральной башне. Путь стал труднее — Пандемониум словно сопротивлялся нашему продвижению. Коридоры удлинялись, лестницы меняли направление, а некоторые двери просто исчезали, когда мы приближались к ним.

Но я чувствовал структуру замка всё яснее. Мой брат создал это место не просто как жилище — это было продолжение его разума, воплощение его творческого гения в камне и магии. И как любое творение Люцифера, оно было прекрасным и смертельно опасным одновременно.

В одном из переходных залов нас встретила последняя преграда перед центром. Группа падших ангелов, некогда служивших Люциферу, стояла в боевом строю. Их крылья были почернены от веков пребывания в Аду, а глаза горели чернотой Падение.

— Михаил, — произнёс их предводитель, которого я узнал, как Молоха, некогда одного из серафимов. — Брат мой, ты пришёл забрать последнее наследие нашего господина?

— Я пришёл остановить того, кто хочет использовать это наследие во зло, — ответил спокойно

— А разве мы не имеем права на силу того, кому служили? — спросил другой падший, Астарот. — Мы следовали за Люцифером в войне, в изгнание, мы делили с ним его страдания. По какому праву ты отнимаешь у нас последнюю связь с нашим господином?

Боль в их голосах была реальной. Эти существа потеряли всё — дом, цель, даже надежду на искупление. Крылья Люцифера были для них не просто источником силы, но символом того времени, когда они ещё не были отверженными.

— Потому что Люцифер сам отказался от этой силы, — ответил мягко. — Он выбрал свой путь. Вы можете выбрать свой.

— Выбрать? — горько рассмеялся Молох. — Какой выбор у нас есть, брат? Вечность в Аду или небытие? Ты предлагаешь нам покаяние? После всего, что мы сделали?

Я посмотрел на каждого из них, этих некогда величественных существ, сломленных изгнанием и отчаянием. В их лицах я видел отражение собственных страхов — что будет, если и я совершу ошибку? Что будет, если и мне придётся выбирать между верностью и справедливостью?

— Да, — сказал я просто. — Я предлагаю вам покаяние. Дверь к искуплению никогда не закрывается полностью.

Падшие ангелы замерли. В их глазах появилось что-то, чего там не было веками — надежда.

— Ты… ты говоришь серьёзно? — прошептал Астарот.

— Архангелы не лгут, — ответил. — Но сначала помогите мне остановить Сусанно. Докажите, что вы способны на правильный выбор.

Молох медленно опустил оружие.

— Мы… мы поможем, — сказал он дрожащим голосом. — Но не из-за обещанного искупления. Мы поможем, потому что не хотим, чтобы наследие нашего господина было осквернено безумцем.

Наша группа увеличилась до дюжины существ. Вместе мы наконец достигли центральной точки Пандемониума.

Входная дверь была настоящим произведением искусства — двухстворчатая конструкция из белого золота и платины, украшенная изображением шестикрылого Ангела. На мгновение я подумал, что это изображение Люцифера, но приглядевшись внимательнее, понял свою ошибку. Крылья серафима были распростёрты не в полёте, а в защитном жесте, лицо выражало не гордость, а бесконечную печаль.

Это был я. Мой брат изобразил меня на входе в свою сокровищницу.

— Охрана чести, — прошептал Молох, зная историю изображение. — Он всегда говорил, что ты единственный, кто понимал его мотивы, даже сражаясь против него.

Я помолчал, как и другие, смотря на эту картину. Брат…значит так, ты видел меня?

Печального?

Качнув головой. Коснулся двери, что открылась при моём прикосновении, словно узнавая меня. За ней простиралось помещение, которое нарушало все законы физики и архитектуры. Это была сфера, огромная полая сфера, в центре которой, подвешенные в воздухе золотистыми цепями из материализованного света, висели крылья Люцифера.

Они были прекрасны и ужасны одновременно. Шесть крыльев, каждое размером с корабль, сотканных из белых перьев, которые излучали мягкое сияние. Но в этом сиянии была тьма — не злобная, а меланхоличная, как тень от свечи. Это была печаль павшего ангела, воплощённая в материи.

И перед крыльями, спиной к нашей группе, стоял человек скромного роста в простом чёрном кимоно. Его чёрные волосы были собраны в традиционный японский хвост, а поза выражала спокойное созерцание.

Сусанно.

Я почувствовал, как все остальные напряглись, готовясь к битве. Но что-то заставило меня поднять руку, останавливая их. Что-то было не так в этой сцене. Слишком просто. Слишком… театрально.

— Остановись, — сказал, направляя Силу в свой голос.

Повеление Архангела обладало почти непреодолимой мощью. Оно могло остановить демона, заставить дрожать миры, приказать материи расступиться. Ни одно существо во всех мирах не могло полностью игнорировать прямое повеление того, кто был Мечом Божьим.

Фигура в кимоно замерла.

Я недовольно покачал головой, понимая, что всё слишком просто. После всех препятствий, после всех битв и союзов, японский бог бури просто останавливается по моей команде? Это не соответствовало его репутации или тому, что мы слышали о его новых силах.

Осторожно, готовый к любой неожиданности, я подошёл к застывшей фигуре. Каждый шаг эхом отзывался в сферической комнате, а крылья Люцифера мерцали в ответ на моё приближение, словно узнавая присутствие родственной души.

Когда между мной и фигурой в кимоно оставалось всего несколько метров, я почувствовал, как что-то изменилось. Воздух наполнился напряжением, реальность слегка искривилась. И тогда невозможное произошло.

Фигура начала двигаться.

Медленно, словно преодолевая невидимое сопротивление, человек в кимоно повернул голову. Мой разум отказывался понимать происходящее — как можно двигаться под прямым повелением архангела? Какая сила могла противостоять воле Творца, воплощённой в слове?

И тогда я увидел его глаза.

Они были полны Тьмы.

Не тьмы Ада, не тьмы греха или отчаяния. Это была изначальная Тьма. Тьма, что существовала до Света, до первого дня творения. Тьма, которая была не отсутствием света, а его противоположностью — активной, голодной, жаждущей поглотить всё сущее и вернуть мир в состояние первобытного небытия.

— Здравствуй, Михаил, — сказал тот, кто когда-то был Сусанно, его голос звучал как эхо через миры. И он был женским, а не мужским. — Я так долго ждала этой встречи.

— Ты?! — Но она ведь…

— Сын Мой.