Первый Выбор

Глава 29

Я наблюдал за героями, собравшимися в Зале Справедливости. Их лица были напряжёнными, движения резкими. Предвестница рассказывала о последних данных — антиматерия поглотила уже почти всё. Осталось пять Вселенных из бесчисленного множества.

Мать стояла рядом, её форма сливалась с тенями угла. Я чувствовал её присутствие как постоянное давление на краю восприятия. Она наблюдала за героями с интересом, который граничил с одержимостью.

— Они такие хрупкие, — прошептала она. — И всё же не сдаются.

Я не ответил. Наблюдал, как Кларк склонился над голограммой, изучая карты уничтожения. Брюс что-то говорил, указывая на точки на проекции. Диана стояла в стороне, её рука лежала на мече. Она была напряжена, готова к битве.

Предвестница активировала новую проекцию. Появилось изображение Кварда, планеты в центре Вселенной антиматерии.

— Анти-Монитор там, — сказала она. — Он создаёт новое оружие. Что-то масштабное.

— Какого рода оружие? — спросил Бэтмен.

— Антиматериальная пушка. Если он завершит её, сможет уничтожить оставшиеся Вселенные за секунды.

Тишина. Герои переглянулись.

— Тогда мы атакуем сейчас, — решил Супермен. — Пока он не закончил.

— Это самоубийство, — возразил Бэтмен. — Мы не знаем его полную мощь. Не знаем защиту Кварда.

— У нас нет выбора, — Чудо-женщина подошла к столу. — Если мы ждём, он нас уничтожит. Если атакуем, есть шанс. Тактика здесь не подходит Брюс, на кону стоит всё.

— Диана, нет…

Споры продолжились. Я перестал слушать конкретные слова, сосредоточился на их эмоциях. Страх был там, глубокий и реальный. Но также решимость. Они знали, что могут погибнуть, но пойдут вперёд.

Мать коснулась одной из нитей реальности, висящих в воздухе вокруг нас. Невидимых для смертных, но ощутимых для нас.

— Я хочу помочь им, — сказала она тихо.

— Нет.

Одно слово. Твёрдое, окончательное.

Мать повернулась ко мне.

— Михаил…

— Нет, — повторил спокойно. — Ты уже вмешалась достаточно. Показала им возможности, которых раньше не видели. Это твой предел. Дальше, не стоит…

— Они погибнут, — в её голосе была боль. — Анти-Монитор слишком силён. Без помощи они не победят.

— Тогда они погибнут, — ответил я. — Это их выбор, их путь. Ты не можешь защитить их от всех последствий.

Мать отстранилась, её форма стала более чёткой. Лицо приняло выражение, которое я не видел — гнев.

— Ты бессердечен.

— Я реалист, — поправил я. — Мать, они часть цикла. Если они победят, цикл продолжится. Если проиграют, то же самое. Но если ты вмешаешься напрямую, если поможешь им выйти за пределы стены, последствия будут катастрофическими. Ты разорвёшь…

— Для твоего порядка, — Перебив она подошла ближе. — Не для них. Не для Творения. Для твоей концепции того, как всё должно работать.

Я почувствовал, как напряжение нарастает между нами. Воздух стал плотнее, реальность вокруг дрогнула. Нахмурился. Она не понимает, всех последствий того что делает.

— Мой порядок защищает Творение, — сказал я твёрдо. — Миллиарды лет. Без него хаос поглотит всё.

— Твой порядок — тюрьма, — Мать указала на героев. — Они умирают снова и снова. Не помнят предыдущих циклов. Думают, что их борьба уникальна, важна. Но это повторение. Бесконечное, бессмысленное повторение.

— Это необходимо.

— Это жестоко.

Мы стояли лицом к лицу. Герои продолжали спорить о плане атаки, не замечая бури, разворачивающейся рядом с ними.

— Вы оба, что Отец, что ты говорите об эволюции, — сказал я. — О переменах, о новом этапе. Но что предлагаешь именно ты? Выпустить их? Позволить силам этого сектора распространиться по Творению? Ты представляешь последствия?

— Представляю, — кивнула Мать. — Представляю мир, где герои не ограничены искусственными барьерами. Где они могут расти, учиться, становиться больше. Да, будут проблемы. Конфликты. Но также возможности.

— Войны, — поправил я. — Хаос. Разрушение. Их сила велика. Без контроля они разорвут стабильность реальности.

— Ты боишься, — Мать наклонила голову. — Боишься того, что может произойти. Боишься потерять контроль.

Я боялся? Возможно. Контроль был частью меня, частью моей природы как Архангела, как защитника порядка.

— Отец следует плану, — сказал я медленно смакуя мысль к которой пришёл. — С самого начала, с момента, когда задумал Творение, у него был план. Каждое событие, каждый выбор — часть этого плана. Но ты…

— И ты знаешь этот план? — спросила Мать.

— Нет, — признал я. — Не знаю. Но я доверяю ему.

— Даже когда план причиняет страдания?

— Даже тогда.

Мать отвернулась, посмотрела на героев.

— Я не могу так. Не могу просто доверять, когда вижу боль, которую можно предотвратить.

— Тогда мы в тупике, — сказал я тихо.

Она повернулась обратно ко мне.

— Михаил, я покажу им дверь. В момент кульминации Кризиса, когда реальность перестраивается, я дам им выбор. Путь за пределы цикла. Они решат сами.

— Я не могу позволить этого.

— Ты не можешь остановить меня.

Слова повисли в воздухе. Вызов. Прямой, открытый вызов.

Я расправил крылья за спиной. Белые, сияющие, излучающие Свет Отца. Аура архангела окружила меня, невидимая для смертных, но ощутимая для Матери.

Она тоже изменилась. Тьма вокруг неё сгустилась, приняла форму. Не угрожающую, но абсолютную. Первобытный Противоположный Порядок, из которого родилось всё.

Герои в зале внезапно замолчали. Кто-то озадаченно посмотрел в нашу сторону, но ничего не увидел. Мы были за пределами их восприятия. Но они чувствовали эманации наших эмоций. Они почувствовали что-то. Напряжение в воздухе, давление, которое заставило их замереть.

— Я сделал выбор, — сказал я. — Ушёл из Серебряного Города. Перестал быть тем, кем был. Начал искать новый путь. Но здесь я не могу позволить творить, всё что хочешь.

— Почему не отпускаешь Порядок? — спросила Мать. — Почему держишься за старое?

— Потому что выбор — это не отказ от ответственности, — ответил я. — Я ушёл, но не оставил своих обязанностей. Защита Творения всё ещё моя работа.

— Даже если эта защита означает заточение невинных душ?

— Даже тогда.

Мать шагнула ближе. Тьма и Свет столкнулись, создавая искры на границе нашего присутствия.

— Муж следует плану, — повторила она мои слова. — Но какой план допускает вечное страдание? Какой план требует, чтобы существа умирали снова и снова, не зная причины?

— План, который я не понимаю полностью, — признал я. — Но который доверяю.

— Слепая вера, — Мать покачала головой. — Ты лучше этого, Михаил.

— А ты предлагаешь, что? Хаос без направления? Свободу без структуры?

— Предлагаю баланс, — её голос стал громче. — Свет и Тьма, работающие вместе. Порядок и хаос, создающие что-то новое. Эволюцию, о которой мы говорили с твоим Отцом.

— На словах это звучит хорошо, — ответил я. — Но на практике? Мать, я видел, что происходит, когда хаос выходит из-под контроля. Видел войны, разрушение, страдание. Порядок предотвращает это.

— А я видела, что происходит, когда порядок становится тиранией, — возразила она. — Видела застой, смерть надежды, души, которые ломаются под весом правил. Хаос даёт возможность роста.

Мы стояли на грани. Я чувствовал это. Один шаг, одно неосторожное слово, и конфликт между нами станет открытым.

Герои, покачав головой и переглянувшись начали двигаться снова. Их план сформировался — группа отправится на Квард, попытается уничтожить оружие Анти-Монитора. Самоубийственная миссия, но единственный шанс.

Мать наблюдала за ними боком, её лицо было напряжённым.

— Они погибнут, — прошептала она. — Если я не помогу, они погибнут.

— Возможно, — согласился я. — Или найдут способ выжить сами. Ты недооцениваешь их.

— А ты переоцениваешь важность своего порядка.

Давление. Напряжение достигло предела. Я почувствовал, как реальность вокруг нас начинает трещать. Свет и Тьма боролись за доминирование, создавая волны энергии, которые расходились по всем уровням существования.

— Остановись, — предупредил я. — Если мы начнём открытый конфликт здесь, это разрушит сектор.

— Тогда отступи, — ответила Мать. — Позволь мне дать им шанс.

— Не могу.

— Не хочешь.

Разница между этими словами была огромной. Она была права — я не хотел. Потому что отступить означало признать, что мой путь был неправильным. Что миллиарды лет поддержания цикла были ошибкой.

— Люцифер ушёл из Ада, — сказала Мать неожиданно. — Ты ушёл из Серебряного Города. События складываются, ведут куда-то. Ты сам сказал, что не знаешь, куда ведёт путь. Так почему держишься за старое?

— Потому что неизвестность не означает, что нужно отказаться от принципов, — ответил я. — Люцифер создаёт своё Творение. Раньше я бы помешал ему. Но сейчас я ищу своё место. Это мой Выбор. Но это не значит, что я должен позволить Хаосу плодится.

— Это не Хаос, — Мать указала на героев. — Это возможность. Они могут стать больше, если ты дашь им шанс.

— Или разрушат всё.

— Ты не знаешь этого.

— А ты не знаешь обратного.

Мы зашли в тупик. Два существа, каждое убеждённое в своей правоте. Компромисс казался невозможным. Опять.

Герои начали покидать зал. Группа из сильнейших и умнейших, в виде Супермена, Чудо-женщины, Бэтмена и нескольких других готовилась к отправлению. Предвестница формировала портал, её лицо было сосредоточенным.

— Последний шанс, — сказала Мать. — Отступи. Позволь мне действовать.

— Нет.

— Тогда я вынуждена.

Она подняла руку, и Тьма вокруг неё взорвалась. Волна первобытного хаоса пронеслась через зал, невидимая для героев, но абсолютно реальная для меня.

Я ответил Светом. Аура архангела вспыхнула, отражая атаку Матери. Свет и Тьма столкнулись, создавая грохот, который эхом разнёсся по всем уровням реальности.

Герои замерли. Они не видели нас, но почувствовали что-то. Супермен резко обернулся, его взгляд метнулся по залу пытаясь вывить угрозу. Чудо-женщина выхватила меч, готовая к бою. Бэтмен напрягся, его рука потянулась к поясу.

— Что это было? — спросил кто-то.

— Не знаю, — ответил Супермен. — Но что-то здесь точно есть. Что-то сильное, но я не могу понять, что…

Мы с Матерью продолжали противостояние. Энергии сталкивались между нами, создавая вихри, которые искажали пространство.

— Прекрати, — приказал я. — Немедленно.

— Не раньше, чем ты отступишь.

— Никогда.

Свет усилился. Я призвал больше силы, позволяя ей течь через меня. Крылья расширились, стали больше, ярче. Аура достигла такой интенсивности, что начала просачиваться в восприятие смертных.

Бэтмен прищурился, глядя в нашу сторону.

— Там что-то есть, — сказал он тихо. — В углу. Вижу… свет?

Тьма ответила. Мать выпустила больше своей сущности, и первобытный хаос начал заполнять пространство. Герои отступили, не понимая, что происходит, но чувствуя опасность. Их тела, смертных, кричали им бежать.

— Эвакуироваться, — скомандовал Супермен. — Сейчас.

Они начали двигаться к выходу, но портал, созданный Предвестницей, дрогнул. Энергии, которые мы с Матерью излучали, нарушали стабильность пространства.

— Портал рушится! — закричала Предвестница. — Не могу удержать!

Я понял, что мы зашли слишком далеко. Наш конфликт начал влиять на окружающую реальность. Если продолжим, зал может обрушиться, герои могут погибнут.

Но Мать не отступала. Её глаза горели решимостью.

— Отступи, Михаил. Последнее предупреждение.

— Ты знаешь ответ.

Тьма взорвалась снова, сильнее чем раньше. Я ответил равной силой Света. Две энергии столкнулись в центре зала, создавая точку абсолютного противостояния.

Реальность треснула.

Герои были отброшены волной, некоторые упали. Супермен удержался на ногах, его плащ развевался от энергий. Чудо-женщина встала в защитную стойку, щит перед собой.

— Что происходит?! — закричал кто-то.

И тогда я это почувствовал.

Присутствие. Огромное, древнее, негативное.

Анти-Монитор.

Он был далеко, на Кварде, в центре своей Вселенной антиматерии. Но выплеск энергии от нашего конфликта привлёк его внимание. Существо такой силы не могло игнорировать столкновение Света и Тьмы.

Я почувствовал, как его сознание потянулось к нам. Проникло через слои реальности, нашло источник энергии.

И увидело нас.

— Мать, — сказал я резко. — Останови. Он нас обнаружил.

Но было поздно. Анти-Монитор зафиксировался на нашем присутствии. Я чувствовал, как его внимание сосредотачивается, как он анализирует, что мы такое.

Два высших существа. Сила, которая превосходит всё, что он знал до этого.

Угроза.

Пространство в центре зала разорвалось. Появился портал, но не обычный. Антиматерия хлынула через него, чёрная, поглощающая. И в центре проявилась форма.

Анти-Монитор.

Не физически. Проекция, созданная его волей. Огромная фигура в тёмных доспехах, глаза горели красным. Вокруг него пульсировала антиматерия, разъедая всё, к чему прикасалась.

Герои отпрянули. Супермен встал перед остальными, готовый защищать. До конца.

— Анти-Монитор, — произнёс он.

Злодей не смотрел на героев. Его взгляд был направлен на нас. На меня и Мать.

— Кто вы? — его голос был как гром. — Существа, которые излучают такую силу. Кто посмел вмешаться?

Я проклял себя. Нашу неосторожность. Конфликт с Матерью обнажил нас перед самым опасным существом этой реальности.

Мать тоже застыла, осознавая последствия.

Анти-Монитор шагнул ближе, его форма становилась более плотной.

— Вы не из этого мира, — сказал он медленно. — Не из этой Мультивселенной. Вы… выше. Больше.

Герои смотрели на точку, где мы стояли. Теперь они видели контуры наших форм, проявляющиеся в реальности. Свет и Тьма, сплетённые в противостоянии.

— Что это? — прошептала Чудо-женщина.

— Не знаю, — ответил Супермен. — Но это не Анти-Монитор. Что-то другое.

Анти-Монитор повернулся к героям на мгновение.

— Ничтожные создания, — произнёс он с презрением. — Вы даже не понимаете, в присутствии чего находитесь.

Он вернул внимание к нам.

— Покажитесь, — приказал он. — Я требую аудиенции.

Я посмотрел на Мать. В её глазах была такая же тревога, как и у меня. Мы оба понимали — ситуация вышла из-под контроля.

Но было уже поздно останавливаться. Наши формы продолжали проявляться, становясь всё более видимыми. И с каждой секундой что-то шло не так.

Супермен шагнул ближе, всматриваясь в нас. Его глаза расширились. Потом он схватился за голову.

— Нет… нет, это невозможно… — его голос дрожал. — Я вижу… я вижу всё. Все циклы. Все смерти. Я умирал тысячи раз. Тысячи…

Он упал на колени, крича. Не от боли. От осознания.

Чудо-женщина тоже начала меняться. Её глаза стали пустыми, она смотрела сквозь реальность.

— Мы никогда не были свободны, — прошептала она. — Никогда. Марионетки. Игрушки. Повторяющиеся снова и снова…

Бэтмен отступил к стене, его лицо побледнело. Знаменитый детектив, чей разум был его главным оружием, не выдерживал правды, которую мы непреднамеренно открыли.

— Всё бессмысленно, — сказал он монотонно. — Каждое расследование. Каждое спасение. Каждая победа. Бессмысленно. Потому что всё повторится. Снова. И снова. И снова…

Предвестница закричала. Её тело начало светиться, энергия выходила из-под контроля.

— Я помню! Я помню смерть Монитора! Я помню, как это было раньше! Сотни раз! Отец умирал сотни раз, и я не могла спасти его ни разу!

Остальные герои тоже начали падать. Кто-то кричал, кто-то замирал в ступоре. Их разумы не были созданы для того, чтобы видеть правду о цикле. Не были готовы осознать, что всё, во что они верили, было иллюзией.

Анти-Монитор смотрел на происходящее. Его проекция стала больше, заполняя зал.

— Да… да! — его голос гремел. — Я вижу это! Вижу правду! Циклы! Бесконечные циклы! Я и Монитор… мы инструменты! Созданные для вечного конфликта!

Но знание сломало и его. Сущность Анти-Монитора начала дестабилизироваться. Антиматерия вокруг него пульсировала хаотично.

— Ты! — он повернулся ко мне. — Ты заточил меня! Держал в клетке миллиарды лет! Заставлял убивать снова и снова, не помня причины!

Его гнев был абсолютным. И направленным.

Я почувствовал, как реальность вокруг начала рваться. Не просто трескаться — рваться на части. Знание правды, которую смертные и полубессмертные существа не должны были постичь, разрушало саму структуру существования.

Стены Зала Справедливости начали расплываться. Пространство искажалось, показывая слои других реальностей под ним. Время дрогнуло — я видел одновременно прошлое, настоящее и будущее, накладывающиеся друг на друга.

Супермен поднял голову. В его глазах не было разума. Только бесконечное отчаяние.

— Зачем продолжать? — прошептал он. — Зачем бороться, если всё бессмысленно?

Чудо-женщина подняла меч. Направила его на себя.

— Освобождение… — пробормотала она. — Только смерть принесёт освобождение…

— Нет! — закричала Мать, шагнув вперёд.

Но её движение только усилило хаос. Тьма, которую она излучала, смешалась со Светом, который исходил от меня, и реальность завопила.

Буквально завопила.

Я услышал это — крик самой ткани существования, разрываемой под давлением знания, наших сил, которое не должно было быть открыто.

Анти-Монитор расхохотался. Безумный смех существа, которое осознало всю глубину своего заточения и не выдержало.

— Тогда я уничтожу всё! — провозгласил он. — Если я узник, то буду узником пепла! Не останется ничего для твоих циклов, Архангел!

Антиматерия взорвалась из его проекции, начав поглощать зал. Но это была не обычная антиматерия. Это была субстанция, наполненная осознанием. И она разрушала не только материю — она разрушала смысл.

Бэтмен смеялся. Тихо, истерично.

— Я всегда искал ответы, — сказал он в пустоту. — И вот они. Мы не имеем значения. Никто не имеет значения. Всё это спектакль для развлечения богов…

Я посмотрел на Мать. Она стояла неподвижно, наблюдая за героями, которым хотела помочь. На её лице было выражение абсолютного ужаса.

Она понимала. Наконец-то понимала, что я пытался ей объяснить.

Некоторое знание не освобождает. Оно разрушает.

Реальность продолжала трещать. Трещины распространялись из Зала Справедливости, пронзая всю Землю-1. Потом перекинулись на другие Земли. На все пять оставшихся Вселенных.

Я чувствовал, как цикл начинает разваливаться. Не просто прерываться — разваливаться. Структура, которую я поддерживал миллиарды лет, рушилась под весом преждевременно открытой правды.

— Мать, — сказал я тихо. — Смотри. Смотри, что происходит, когда мы вмешиваемся.

Она не ответила. Слёзы текли по её лицу. Первобытный хаос, Мать Творения, плакала, видя последствия своего сострадания.

Супермен перестал кричать. Он лежал на полу, свернувшись, бормоча что-то неразборчивое. Последний сын Криптона, символ надежды, сломанный знанием о бесконечности своих страданий.

Анти-Монитор продолжал расширяться. Его безумие питало антиматерию, делая её сильнее.

— Я уничтожу всё! — кричал он. — Вырвусь за пределы стены Источника! Найду все миры за пределами и уничтожу их тоже! Не будет больше миров! Не будет больше ничего!

И я понял — если я не остановлю это сейчас, он действительно сможет. Знание о цикле дало ему то, чего не было раньше. Цель. Направление. Безумие, наполненное целью.

Самое опасное сочетание.

Я посмотрел на героев. На Мать. На разрушающуюся реальность.

И сделал то, что должен был сделать с самого начала.

Я поднял руку.

И щёлкнул пальцами.

Звук был тихим. Почти неслышимым среди хаоса и криков.

Но последствия были абсолютными.

Свет.

Чистый, первозданный Свет Отца излился из меня. Не как оружие. Не как сила. Как исправление.

Он заполнил Зал Справедливости за мгновение. Поглотил Анти-Монитора, чьи крики оборвались в середине слова. Окутал героев, замерших в своём безумии. Коснулся Матери, которая стояла неподвижно, наблюдая.

Свет распространился дальше. За пределы зала. Через всю Землю-1. Через все пять оставшихся Вселенных. Через каждый уровень реальности этого сектора.

И Время остановилось.

Не замедлилось. Остановилось. Полностью. Абсолютно.

Я стоял в центре замершего мира, единственное движущееся существо в море застывших мгновений. Вокруг меня герои были заморожены в позах отчаяния. Анти-Монитор — в жесте разрушения. Мать — в выражении ужаса.

Я вздохнул.

— Простите, — сказал я тихо. — Но это необходимо.

Я поднял обе руки и начал перестраивать реальность.

Не просто чинить. Перестраивать. С самого основания. С момента, когда всё началось.

Свет усилился, стал ярче солнца. Он проник в каждую частицу существования, в каждую нить вероятности, в каждое воспоминание.

И начал стирать.

Не уничтожать. Стирать. Осторожно, методично, удаляя знание, которое не должно было быть открыто. Из разумов героев. Из сознания Анти-Монитора. Из памяти самой реальности.

Воспоминания о последних минутах растворялись. О нашем присутствии. О конфликте. О правде, которая сломала их.

Супермен забыл, почему кричал. Чудо-женщина забыла, почему держала меч. Бэтмен забыл причину своего отчаяния. Анти-Монитор забыл об архангеле и Матери, о циклах и заточении.

Трещины в реальности начали затягиваться. Искажения пространства выравнивались. Хаос отступал перед абсолютным порядком Света.

Но этого было недостаточно.

Я чувствовал — структура цикла была повреждена слишком сильно. Даже после стирания памяти, даже после исправления, что-то осталось. Отпечаток. След. Рана в ткани реальности, которая будет гноиться, если я не устраню причину.

Нужно было вернуться дальше. Не к началу Кризиса. К началу всего.

К моменту, когда этот сектор был создан.

Я расширил своё влияние. Свет пронзил не только пространство, но и Время. Нити прошлого стали видимыми передо мной — бесчисленные моменты, складывающиеся в историю этой реальности.

Я нашёл то, что искал.

Момент рождения.

Миллиарды лет назад. Когда Отец послал меня сюда создать этот сектор. Когда первые Вселенные сформировались. Когда Монитор и Анти-Монитор были рождены из одного источника, разделённые на две противоположности моей рукой.

Я потянулся к этому моменту.

И начал перематывать Время.

Реальность завыла снова, но по-другому. Не от боли. От трансформации. Пять оставшихся Вселенных начали исчезать, откатываясь назад через историю. События разматывались в обратном порядке.

Кризис никогда не случался.

Антиматерия никогда не поглощала Вселенные.

Герои никогда не собирались в Зале Справедливости.

Всё откатывалось назад. Годы. Десятилетия. Столетия. Тысячелетия.

Я держал Свет устойчивым, направляя поток Времени. Мать стояла рядом, всё ещё замершая от осознание своего поступка, но я чувствовал её сознание, наблюдающее за происходящим. Она понимала, что я делаю.

И чувствовала вину.

Время продолжало откатываться. История сектора разматывалась, как плёнка в обратную сторону. Великие битвы не случались. Злодеи не рождались. Герои не появлялись.

Вселенные сливались обратно в свои начальные состояния. Земля-1, Земля-2, Земля-4, Земля-S, Земля-X — все возвращались к моменту своего создания.

А потом дальше.

К моменту, когда на Криптоне родился Кал-Эл.

К моменту, когда Диана ступила в мир людей.

К моменту, когда Брюс Уэйн потерял родителей.

Всё это ещё не случилось. Или собиралось случиться. Время стало текучим, податливым, готовым к перестройке.

Я остановился на конкретном моменте.

Криптон. За мгновения до уничтожения. Джор-Эл запускает капсулу с сыном в космос. Маленький Кал-Эл летит через звёзды к Земле, к новому дому, к судьбе героя.

Здесь. Именно здесь я установлю новую точку отсчёта.

Я отпустил Время.

Оно рванулось вперёд, как натянутая пружина. Реальность начала разворачиваться снова, но теперь изменённая. Очищенная. Без отпечатка нашего вмешательства.

Капсула Кал-Эла пронзила атмосферу Земли. Упала в поле возле Смолвилля. Удар был сильным, но капсула выдержала.

Я материализовался рядом. Полностью проявленный в реальности. Архангел во всей своей форме — белые крылья, сияющая аура, лицо без черт, излучающее Свет Отца.

Но здесь не было никого, кто мог бы увидеть. Ещё не было.

Мать материализовалась рядом со мной. Её форма была тусклее чем обычно. Тьма вокруг неё колебалась неуверенно.

Мы стояли рядом с капсулой, в которой спал младенец, который станет величайшим героем этого мира. Вокруг нас простиралось пустое поле. Деревья, сломанное ударом капсулы, дымилось.

Тишина.

Долгая, тяжёлая тишина.

Потом Мать заговорила. Её голос был тихим, наполненным болью.

— Я… я не знала…

Не ответил сразу. Посмотрел на неё. На древнее существо, которое хотело помочь и почти уничтожило всё. Она ребёнок с великой силой, которая не понимала. Не понимала Творение. Она ведь была в заточение всё это время. Всё это время роста и падение, изменений и влияний, она была заперта. Ничего не знающий ребёнок…вот кто она.

— Садись, — сказал я мягко.

Подошёл к сломанному дереву. Это было старое дерево, пострадавшее от удара капсулы. Его ствол лежал на земле, создавая естественную скамью.

Я сел. Похлопал по месту рядом с собой.

Мать колебалась. Потом медленно подошла и села. Её форма стала более человеческой — женщина в тёмных одеждах, с лицом, выражающим глубокую скорбь.

Мы сидели молча несколько мгновений. Наблюдали за капсулой, в которой спал младенец. Кал-Эл ещё не проснулся. У нас было время.

— Вот что выходит, — сказал я наконец, — когда существа вроде нас вмешиваются в дела смертных.

Мать не ответила. Её руки были сжаты в кулаки на коленях.

— Они не выдерживают, — продолжил я тихо. — Их разумы не созданы для того, чтобы видеть полную картину. Для них мы — непостижимые силы. И когда мы открываемся, когда показываем правду… мы ломаем их.

— Я видела, — прошептала Мать. — Видела, как Супермен кричал. Как Чудо-женщина хотела убить себя. Как Бэтмен смеялся, потеряв рассудок.

— Это не их вина, — сказал я. — Они не слабые. Они просто смертные. Даже те из них, кто обладает силами богов, остаются смертными в своём восприятии. В своём понимании реальности.

Я посмотрел на небо. Звёзды сияли ярко над нами.

— Когда я установил цикл миллиарды лет назад, я сделал это не из жестокости. Я сделал это из понимания этого факта. Они не могут знать правду. Не могут видеть полную картину. Потому что это уничтожит их.

Мать повернула голову ко мне. В её глазах стояли слёзы.

— Но цикл… вечное повторение… это же пытка…

— Для нас возможно, — согласился я. — Для существ, которые помнят. Которые видят. Для нас это выглядит как пытка. Но для них? Мама, они не помнят. Каждый цикл для них — первый и единственный. Их жизни имеют смысл именно потому, что они не знают о повторении.

— Но это иллюзия…

— Вся их жизнь — иллюзия, — прервал я. — Всех смертных во всех уголках Творение. С нашей точки зрения. Они живут десятилетия. Мы существуем уже триллионы лет и будем дальше существовать. Для нас их жизни мимолётны, как вспышка света. Но для них эти жизни — всё, что у них есть. И они реальны.

Мать вытерла слёзы.

— Я хотела дать им выбор…

— Выбор требует понимания, — сказал я мягко. — Ты не можешь дать истинный выбор тому, кто не способен постичь все варианты. Это не выбор. Это бремя, которое уничтожит их.

Я встал со своего места на дереве и подошёл к капсуле. Посмотрел на спящего младенца внутри.

— Этот ребёнок станет Героем, — сказал я. — Символом надежды. Тем человеком, который вдохновит миллионы. Он будет сражаться за справедливость, защищать слабых, верить в лучшее в людях.

Я повернулся к Матери.

— И всё это будет иметь смысл для него. Каждая битва. Каждое спасение. Каждая победа. Потому что он не будет знать о цикле. Для него это будет его единственная жизнь. Его единственный шанс изменить мир.

— Но он умрёт, — прошептала Мать. — И всё начнётся снова.

— Да, — согласился я. — С нашей точки зрения. Но с его точки зрения? Он проживёт полную жизнь. Богатую. Значимую. Наполненную любовью, дружбой, целью. И когда он умрёт, он умрёт в мире, который стал лучше благодаря ему.

Я вернулся к дереву и сел снова.

— Разве это недостаточно? — спросил я. — Разве жизнь, прожитая с целью и смыслом, не ценна, даже если она повторится?

Мать медленно покачала головой.

— Но мы знаем…

— Именно, — подчеркнул я. — Мы знаем. И это наше проклятие. Мы видим вечность. Видим циклы. Видим повторение. Но они — нет. И в этом их благословение.

Я посмотрел на неё более внимательно.

— Ты говорила о сострадании. О желании помочь. Но истинное сострадание — это не раскрывать правду, которая уничтожит их. Истинное сострадание — позволить им жить в блаженном неведении. Позволить их жизням иметь смысл, который они сами придают им.

Мать опустила голову.

— Я была высокомерна…

— Нет, — мягко возразил. — Не высокомерна. Ты заботилась. Это не порок. Но забота без мудрости может быть разрушительной. Ты просто не опытна…

Я вздохнул.

— Я прожил эоны лет, Мать. Когда ты были в заточение, я жил бесчисленно количество времени среди смертных. Видел бесчисленные реальности. Бесчисленных существ. И я понял одну вещь — вмешательство высших сил в жизни смертных почти всегда приносит больше вреда, чем пользы.

— Почему?

— Потому что мы изменяем правила игры, которую они не понимают, — ответил я. — Представь, что ты играешь в игру. У тебя есть правила. Есть цель. Есть понимание того, как достичь победы. И вдруг кто-то, кто не участвует в игре, кто стоит вне её, приходит и меняет правила. Или раскрывает, что игра была иллюзией с самого начала.

Я развёл руками.

— Что происходит? Игра теряет смысл. Победа теряет ценность. И игрок теряет мотивацию продолжать.

Мать подняла голову.

— Ты видел это раньше?

— Много раз, — кивнул я. — В других секторах. В других реальностях. Каждый раз, когда высшее существо решало "помочь" смертным, раскрывая им слишком много, результат был катастрофическим.

Я встал и начал медленно ходить вокруг капсулы.

— Смертные процветают в неопределённости. В незнании. Это даёт им свободу творить. Мечтать. Надеяться. Когда они узнают слишком много о механике реальности, о том, как всё на самом деле работает… они теряют это.

— Как мы увидели в Зале Справедливости, — тихо сказала Мать.

— Именно, — подтвердил я. — Супермен не мог вынести знание о бесконечных циклах смерти. Чудо-женщина не могла принять, что её борьба была частью механизма. Бэтмен, человек, чей разум был его оружием, сломался, увидев, что всё его мышление было бессмысленным.

Я остановился и посмотрел на Мать.

— И Анти-Монитор. Существо разрушения, действовавшее по инстинкту, вдруг осознало, что оно — инструмент. Узник. Это осознание не освободило его. Оно сделало его безумным и в тысячу раз опаснее.

Мать встала с дерева и подошла ко мне.

— Но тогда что мы можем сделать? — спросила она. — Просто наблюдать? Позволять им страдать, когда мы могли бы помочь?

— Мы можем направлять, — ответил я. — Тонко. Незаметно. Не раскрывая себя. Не показывая полную правду. Иногда небольшой толчок в правильном направлении — это всё, что нужно.

Я указал на капсулу.

— Эта капсула приземлится здесь. Через несколько минут придут Кенты. Они найдут ребёнка. Возьмут его. Воспитают как своего сына. Всё это произойдёт естественно, без нашего вмешательства.

— Но мы могли бы ускорить это, — сказала Мать. — Обеспечить, чтобы они пришли раньше. Чтобы ребёнок не замёрз…

— И это было бы вмешательством, — перебил я. — Маленьким, возможно безвредным. Но где граница? Если мы обеспечим, чтобы Кенты пришли раньше, то почему не обеспечить, чтобы Кал-Эл никогда не столкнулся с криптонитом? Чтобы Лекс Лютор не стал злодеем осознав своё положение? Чтобы Джокер никогда не родился? Чтобы Брюс Уэйн не терял родителей?

Мать открыла рот, чтобы ответить, но замолчала.

— Видишь? — продолжил я. — Каждое вмешательство ведёт к следующему. Каждое "улучшение" создаёт новые проблемы. И в конце концов мы становимся не наблюдателями или направляющими. Мы становимся кукловодами. А они — марионетками.

Вернулся к дереву и снова сел. Похлопал рядом с собой, приглашая Мать присоединиться.

Она села, её форма выглядела меньше, менее величественной. Первобытный хаос, усмирённый пониманием.

— Отец создал свободную волю, — сказал я тихо. — Это его величайший дар Смертным. Способность выбирать. Даже если выбор приводит к страданию. Даже если выбор — ошибка. Потому что только через выбор они могут расти.

— Но цикл отнимает этот выбор, — возразила Мать. — Они не могут выбрать выйти за пределы. Не могут выбрать помнить.

— Нет, — согласился я. — Не могут. Но внутри цикла? Внутри каждой итерации? У них есть бесчисленные выборы. Как жить. За что бороться. Кого любить. Кем стать. Они Бессмертны в своём Смертие.

Я посмотрел на звёздное небо.

— Цикл — это не тюрьма для них, Мама. Это защита. Для остального Творения. Их силы настолько велики, что, если они вырвутся, начнутся войны, которые уничтожат бесчисленные реальности.

— Ты так уверен в этом?

— Я видел это, — ответил, пожав плечами. — В других секторах, где я не установил барьеры. Где существа подобной силы получили свободу распространяться. Результат был… ужасающим.

Мать замолчала. Переваривала мои слова.

— Значит, ты говоришь, что вмешательство всегда неправильно?

— Не всегда, — признал я. — Бывают исключения. Моменты, когда баланс нарушен настолько сильно, что требуется коррекция. Но такие моменты редки. И даже тогда вмешательство должно быть минимальным. Хирургически точным.

Я повернулся к ней.

— То, что мы сделали… или почти сделали… в Зале Справедливости, было противоположностью этому. Мы раскрыли себя. Показали правду, которую они не должны были видеть. И почти уничтожили всё.

Мать кивнула медленно.

— Я понимаю теперь. Понимаю, почему ты был так против моих действий.

— Ты не была неправа в желании помочь, — сказал я мягко. — Твоё сердце было в правильном месте. Сострадание — это добродетель. Но оно должно быть уравновешено мудростью. Пониманием последствий.

Я встал и подошёл к капсуле снова. Кал-Эл начал просыпаться, его маленькие ручки шевелились.

— Скоро придут Кенты, — сказал я. — Они найдут его. Назовут Кларком. Научат доброте, честности, состраданию. И он станет величайшим героем, какого знал этот мир.

Я повернулся к Матери.

— И мы не будем вмешиваться. Позволим ему пройти свой путь. Совершить свои ошибки. Одержать свои победы. Жить своей жизнью.

Мать встала и подошла ко мне.

— А Кризис? Анти-Монитор?

— Произойдёт, — ответил я. — Когда придёт время. Но мы не будем вмешиваться напрямую. Будем наблюдать. И только если ситуация выйдет полностью из-под контроля… только тогда мы действуем.

— Но герои могут погибнуть…

— Могут, — согласился я. — Или могут победить. Это их выбор. Их борьба. Мы не можем защитить их от всех опасностей, Мать. Если мы попытаемся, то лишим их того, что делает их героями.

Вдали я почувствовал присутствие. Машина приближалась. Старый грузовик Кентов, едущий по дороге.

— Они идут, — сказал я. — Нам пора уходить.

Мать посмотрела на капсулу последний раз.

— Позаботься о себе, маленький Кал-Эл, — прошептала она. — Стань героем, которым должен стать.

Я коснулся её плеча.

— Он станет. Без нашего вмешательства. Потому что это его природа. Его выбор.

Мы начали растворяться, возвращаясь в высшее измерение, за пределы восприятия смертных.

Последнее, что я увидел, было то, как грузовик остановился у края поля. Как Джонатан и Марта Кент вышли из него. Как они увидели дым. Как побежали к капсуле.

Как Марта открыла её и увидела внутри младенца. Как её лицо осветилось радостью и удивлением.

Как началась история Супермена.

Без нашего вмешательства. Естественно. Правильно.