Первый Выбор

Глава 20

Первой заговорила Судьба, её голос прозвучал как шёпот старых страниц, которые уже трескались от времени:

— Я вижу пути, Михаил. Множество путей. Некоторые ведут к разрушению, другие — к возрождению. Но есть один путь… — Она помолчала, словно читая невидимые строки. — Один путь, который я не могу прочесть до конца. Он скрыт даже от моих глаз.

— Что это значит? — спросил Сокрушение, его голос был тише обычного, но в нём всё ещё звучали отголоски ярости.

— Это значит, что некоторые решения находятся за пределами предопределённости, — ответила Судьба. — За пределами даже моей власти над нитями реальности.

Я почувствовал, как что-то изменилось в атмосфере нашего импровизированного совета. Неуверенность Судьбы была чем-то новым — обычно она видела все возможные исходы, все варианты развития событий. То, что существовал путь, скрытый даже от неё, означало одно из двух: либо мы имели дело с силой, равной по могуществу самим Бесконечным, либо…

— Либо Отец и Мать всё ещё вмешиваются в ход событий, — закончил мою мысль Люцифер. Как всегда, мой брат уловил суть быстрее остальных.

— Именно, — кивнул. — И если это так, то наш выбор уже не просто вопрос безопасности Творения. Это вопрос того, встанем ли мы на путь, который изначально был предначертан для нас, или будем сопротивляться замыслу, который старше времени.

Страсть резко поднялась со своего места, её аура вспыхнула красным светом ярости:

— Ты хочешь сказать, что мы — марионетки? Что наш выбор иллюзорен?

— Нет, — покачал головой. — Я хочу сказать, что наш выбор настолько важен, что его последствия простираются за пределы того, что мы можем понять. Именно поэтому он должен быть осознанным.

Сон, который до этого молчал, наконец заговорил. Его голос звучал как эхо, отдалённое и далёкое:

— В грёзах смертных я часто вижу один и тот же кошмар — страх перед неизвестным. Страх перед тем, что находится за границами понимания. — Он посмотрел на меня своими бездонными глазами в которых виделась множество снов. — Но иногда то, чего мы боимся больше всего, оказывается тем, в чём мы нуждаемся.

— Красивая философия, — сказал Сокрушение, — но что если этот неизвестный путь ведёт к концу всего? К моему триумфу? Я не хочу этого триумфа, Михаил. Несмотря на мою природу, я не хочу видеть, как всё заканчивается. Не хочу конца.

В этих словах была неожиданная уязвимость. Сокрушение, воплощение конца и энтропии, боялся собственного предназначения. Это открытие заставило меня по-новому взглянуть на моих братьев и сестёр.

— Ты не будешь триумфовать, — сказала Смерть мягко. — Даже если всё закончится, это не будет твоим триумфом. Это будет просто… переходом.

— К чему? — спросил Люцифер, и в его голосе я услышал то, что давно не слышал — настоящее любопытство, а не циничное равнодушие.

— К тому, что должно прийти после, — ответила Смерть. — К тому, что Мать и Отец, возможно, планировали с самого начала.

Я встал со своего места и начал ходить вокруг стола. Мысли крутились в голове, складываясь в картину, которую я только начинал понимать.

— Подумайте об этом, — сказал я. — Творение было создано как взаимодействие Света и Тьмы. Но затем они были разделены. Отец остался править Светом, Мать была заточена во Тьме. Это разделение дало рождение всему, что мы знаем — звёздам, планетам, жизни, нам самим.

— И? — подтолкнул меня Сон.

— А теперь Мать свободна. Впервые за всю историю Творения Свет и Тьма могут снова взаимодействовать свободно. Не как противоборствующие силы, а как… партнёры.

— Партнёры в чём? — спросила Судьба.

— В создании чего-то нового, — ответил я. — Чего-то, что превосходит существующее Творение. Следующего шага в эволюции реальности.

Молчание растянулось на долгие мгновения. Затем Люцифер рассмеялся — не своим обычным насмешливым смехом, а звуком, полным горечи и понимания.

— Конечно, — сказал он. — Конечно, всё дело в эволюции. Мы не конец истории, мы — переходный этап.

— Это тебя расстраивает? — спросил остановившись.

— Расстраивает? — Люцифер покачал головой. — Нет, Михаил. Это меня… освобождает. Если мы переходный этап, значит, наши ошибки, наши падения, наши бунты — всё это часть плана. Часть того, как должно было быть.

— Но это не делает наш выбор менее важным, — добавила Смерть. — Даже если мы часть большего плана, то, как мы выполним свою роль, зависит от нас.

Сокрушение склонил голову:

— Я начинаю понимать. Вопрос не в том, остановить ли Мать. Вопрос в том, как мы встретим изменения, которые Она принесёт.

— Именно, — кивнул я. — Мы можем встретить их со страхом и сопротивлением, превратив эволюцию в катастрофу. Или мы можем встретить их с пониманием, помочь им протекать гармонично.

Страсть села обратно, её аура успокоилась:

— А если мы ошибаемся? Если встреча с Ней покажет, что наши худшие страхи оправданы?

— Тогда мы узнаем правду, — ответил просто, пожав плечами. — И сможем действовать, исходя из фактов, а не из предположений.

Люцифер долго смотрел на меня, в его серых глазах боролись различные эмоции.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я согласен встретиться с Ней. Но на одном условии.

— Каком?

— Если разговор покажет, что Она действительно представляет угрозу — я не буду колебаться. И ты тоже не должен колебаться. Обещай мне.

Я встретил его взгляд. Мгновение. Связь, Эмоции, Намерение, Выбор:

— Согласен. Обещаю тебе брат. Моё слово.

Один за другим остальные Бесконечные также выразили своё согласие. Судьба кивнула, закрыв свою книгу. Сон склонил голову в знак принятия. Страсть пожала плечами, что для неё было равноценно восторженному одобрению. Сокрушение просто произнёс «да» голосом, в котором больше не звучали нотки ярости. Просто усталость. Все устали.

— Итак, решено, — сказал, садясь на место. Улыбнулся. — Но теперь встаёт другой вопрос — где найти Мать и Отца?

— А также как добраться до них, — добавил Люцифер. — Если они находятся за пределами Творения, обычные способы перемещения не сработают.

Смерть поднялась со своего места:

— Возможно, я знаю способ. — Она посмотрела на меня. — Помнишь, как ты создал это карманное измерение? Ты не просто переместил нас в пустоту — ты создал пространство между пространствами. Место, которое существует в промежутке между реальностями.

— И что это даёт нам?

— Если мы сможем создать не просто карманное измерение, а мост — что-то, что соединяет наше пространство с тем, что лежит за его пределами…

Я начал понимать её мысль:

— Мост из чистого намерения. Не физическая конструкция, а концептуальная связь между тем, что есть, и тем, что находится за гранью.

— Но для создания такого моста потребуется больше силы, чем может дать один из нас, — заметил Сон.

— Потребуется сила всех нас, — согласился я. — Наши разные аспекты реальности, объединённые в общей цели.

Люцифер задумчиво посмотрел в пустоту вокруг нас:

— Концепция интересная. Судьба может предоставить структуру — нити связи между возможностями. Смерть может дать переход — способность пересечь границу между существованием и тем, что лежит за ним. Сон может создать грёзу о месте, которое мы ищем, сделав невозможное возможным.

— Страсть может дать энергию желания, — продолжила сама Страсть, уловив нить рассуждений. — Желания достичь истины, встретиться с теми, кого мы ищем.

— Сокрушение может разрушить барьеры, — добавил Сокрушение. — Не разрушить созидательно, а убрать препятствия, которые мешают связи.

— А ты, Михаил, — закончил Люцифер, — можешь дать направление. Твоя связь с Отцом, твоя встреча с Матерью — они станут компасом, который укажет путь.

Я кивнул, чувствуя, как растёт волнение. План был дерзким, может быть, даже безрассудным. Но он был возможен. Главное не порушить при этом Творение и Миры.

— Это опасно, но выбора не много. Приступим, — сказал я.

Мы встали со своих мест, стол и стулья исчезли и образовали круг в центре нашего карманного измерения. Каждый из нас представлял одну из фундаментальных сил реальности, и теперь мы должны были объединить эти силы для достижения цели, которая казалась невозможной.

Судьба первой протянула руки, и её книга раскрылась, страницы засветились золотым светом. Нити вероятности потекли от неё, создавая основу для нашего моста — структуру из чистой возможности.

Смерть положила руки на плечи Судьбы, и свет страниц потемнел, став серебряным. Переход. Граница между тем, что есть, и тем, что может быть.

Сон присоединился к ним, и серебряный свет замерцал, становясь полупрозрачным. Грёза о мосте начала становиться реальностью, нарушая привычные законы физики.

Страсть добавила свою силу, и мерцание усилилось, наполнилось цветом — красным желанием, золотым стремлением, белым намерением. Энергия, необходимая для преодоления невозможного.

Сокрушение последним протянул руки, и там, где его сила коснулась нашего творения, исчезли последние препятствия. Барьеры между измерениями, законы, запрещающие переход за пределы Творения — всё это рассыпалось в прах. Пустота.

И наконец, я добавил свою силу — направление и цель. Образ Матери, память об Отце, желание найти истину. Мост засветился ослепительным светом, протянулся из нашего карманного измерения в неизвестность.

— Это работает, — прошептала Смерть, и в её голосе звучало удивление.

Передо мной открылся путь — не дорога в привычном понимании, а последовательность пространств, каждое из которых было более абстрактным, чем предыдущее. Мы шагнули на мост, держась друг за друга, чтобы не потерять связь.

Первый шаг увёл нас из нашего измерения. Второй — из привычного пространства-времени. Третий — из самой концепции расстояния. Четвёртый — из Творение.

А затем мы оказались в Месте, которое не было местом.

Здесь не существовало направлений, размеров, форм в том понимании, какое мы знали. Существовали только присутствия — два огромных, древних присутствия, которые заполняли всё и одновременно не занимали никакого пространства.

Свет и Тьма в их изначальной форме.

— Отец, — позвал я в бесконечность вокруг нас. — Мать. Мы пришли поговорить.

Ответа не было несколько мгновений. Затем реальность вокруг нас изменилась, приняв форму, которую наши умы могли воспринять.

Мы стояли в огромном зале, стены которого терялись в бесконечности. С одной стороны, всё было залито мягким, тёплым светом — присутствие Отца. С другой стороны, простиралась бархатная спокойная тьма — присутствие Матери.

А между ними, в пространстве где Свет и Тьма встречались не сражаясь, а танцуя, материализовались две фигуры.

Отец выглядел так, как я помнил — высокий, без отличительных черт, и лишь с глазами из белоснежного Света. Даже белее чем мой. Но теперь в Нём была новая глубина, словно заточение и освобождение Матери изменили и Его.

Мать же… Она была прекрасна и ужасна одновременно. Человекоподобная фигура, сотканная из живой тьмы, но тьмы не злобной, а материнской, обволакивающей. Её глаза были как чёрные дыры, поглощающие свет, но в их глубине мерцали звёзды нарождённых миров.

— Мои дети, — сказал Отец, и Его голос был как музыка. — Вы прошли долгий путь, чтобы оказаться здесь.

— Путь, который должен был быть пройдён, — добавила Мать, и Её голос был как шёпот ночного ветра. — Вопросы, которые должны были быть заданы.

Люцифер шагнул вперёд, его серые крылья слегка дрожали:

— У нас есть вопросы. И мы хотим честных ответов.

Мать улыбнулась — выражение одновременно нежное и пугающее:

— Честность… Да, дитя моё, у вас будет честность. Даже если она причинит боль.

— Первый вопрос, — сказал я. — Ваше освобождение, Мать. Это случайность или план?

— План, — ответила Она без колебаний. — План, который созревал множество времени. Заточение было необходимо для рождения Творения, но оно никогда не должно было быть вечным.

— Второй вопрос, — продолжил Люцифер. — Что вы хотите теперь, когда свободны?

Мать и Отец переглянулись, и в этом взгляде было понимание, накопленное за миллиарды лет разлуки.

— Мы хотим завершить то, что начали, — сказал Отец. — Творение было лишь первым шагом. Пришло время для следующего.

— Следующего шага к чему? — спросила Судьба.

— К настоящему союзу Света и Тьмы, — ответила Мать. — К рождению реальности, которая не знает разделения на противоположности. К миру, где созидание и разрушение, порядок и хаос, жизнь и смерть танцуют вместе в вечной гармонии.

Молчание. Долгое, тяжёлое молчание, пока мы обдумывали услышанное.

— И что станет с существующим Творением? — спросил Сокрушение. — С мирами, с жизнью, с нами?

— Ничего не исчезнет, — заверил Отец. — Всё эволюционирует. Два выбора будет дан. Один ничего не изменит. Другой, станет большим, чем было. Более совершенным.

— А если мы не хотим эволюционировать? — тихо спросил Люцифер. — Если мы хотим остаться такими, какие есть?

Мать посмотрела на него с бесконечной нежностью:

— О, мой дорогой мятежный сын… Ты уже эволюционируешь. Твоё падение, твоё восстание, твой отказ от роли слепого исполнителя — всё это было частью твоего роста. Ты не тот ангел, которым был в начале времён. Ты стал больше.

— Но выбор остаётся за нами? — настаивал он.

— Конечно, — кивнул Отец. — Выбор всегда остаётся за вами. Но поймите — некоторые изменения неизбежны. Вы можете выбрать, как встретить их, но не можете выбрать, произойдут ли они.

Я почувствовал, как Люцифер напрягся рядом со мной. В его позе было что-то знакомое — та же готовность к бунту, которая когда-то привела к его падению.

— А если мы скажем «нет»? — спросил он. — Если мы решим, что не готовы к этой эволюции?

Мать и Отец снова переглянулись. На этот раз в их взгляде была печаль.

— Тогда вы будете страдать, — сказала Мать мягко. — Не потому, что мы хотим заставить вас страдать, а потому, что сопротивление неизбежному всегда причиняет боль. Это неизбежно.

— Как вода страдает, пытаясь течь вверх, — добавил Отец. — Как птица страдает, пытаясь жить под землёй. Вы можете пытаться, но это будет против вашей истинной природы.

— И какова наша истинная природа? — спросила Смерть.

— Рост, — ответила Мать. — Изменение. Становление большим, чем вы есть сейчас. Это заложено в самой сути вашего существования.

Люцифер долго молчал, обдумывая услышанное. Когда он наконец заговорил, его голос звучал устало и грусть:

— Значит, у нас нет настоящего выбора. Эволюция или страдание. Некоторый выбор.

— У тебя есть выбор в том, как эволюционировать, — сказал Отец терпеливо. — В том, какой путь роста выбрать. В том, кем ты станешь в процессе изменений.

— Но мы не можем остаться такими, какие есть?

— Ты хочешь остаться таким, какой ты есть? — спросила Мать, и в её голосе звучало искреннее любопытство.

Люцифер задумался. Я видел, как в его Сути боролись различные эмоции — страх перед изменениями, гордость, желание контролировать свою судьбу, и что-то ещё. Что-то новое.

— Нет, — сказал он наконец. — Наверное, нет. Я никогда не хотел оставаться неизменным. Я всегда хотел… больше.

— Тогда в чём проблема? — мягко спросил Отец.

— В том, что я хочу выбирать сам, — ответил Люцифер. — Хочу, чтобы изменения происходили по моей воле, а не по чьей-то ещё.

Мать рассмеялась — звук одновременно мелодичный и пугающий:

— О, дорогой… А кто сказал, что они не будут происходить по твоей воле? Эволюция — это не принуждение. Это выбор, который ты делаешь снова и снова, каждое мгновение своего существования.

И тут я понял. Понял, что этот разговор — тоже часть эволюции. Часть процесса роста, который уже начался для всех нас.

Мы пришли сюда со страхами и сомнениями. Но получили не приказы, а понимание. Не принуждение, а Выбор.

И этот выбор мы должны были сделать сами.

— Нам нужно время, — сказал я. — Время обдумать всё, что мы узнали.

— Конечно, — согласился Отец. — Время у вас есть. Не вечность, но достаточно.

— А пока вы думаете, — добавила Мать, — мы будем ждать. И надеяться, что ваш выбор будет мудрым.

Мост под нашими ногами засветился, готовый перенести нас обратно. Но прежде чем мы ушли, Люцифер обернулся:

— Последний вопрос. Если мы согласимся на эволюцию… мы останемся собой?

Мать и Отец улыбнулись одновременно.

— Ты останешься Люцифером, — сказала Мать. — Но станешь больше, чем просто Люцифер. Как гусеница остаётся собой, становясь бабочкой.

И с этими словами мы шагнули на мост, возвращаясь в наше измерение. Но возвращались мы уже другими — не изменившимися внешне, но расширившимися внутренне.

Теперь нам предстояло сделать выбор, который определит будущее не только наше, но и всего Творения.

И впервые за много времён я был уверен — мы сделаем правильный выбор. Должны.