Первый Выбор

Глава 10

Аматэрасу провела меня через ряд изящных комнат, каждая из которых была произведением искусства. Стены украшали свитки с каллиграфией, написанной рукой самых великих мастеров за всю историю Японии. Здесь время словно остановилось, сохранив лучшие моменты культуры этого народа. Прекрасный показатель культуры всего народа этих островов.

Наконец мы вошли в небольшой сад, скрытый в самом сердце дворца. Это место разительно отличалось от пышного великолепия Такамагахары. Здесь царила спокойная простота — идеально подстриженный мох, несколько камней, расставленных в продуманной композиции, и небольшой пруд с золотыми рыбками. В центре сада стояла изящная беседка из тёмного дерева, а рядом с ней возвышалось одинокое дерево сакуры.

Но дерево было странным. Его ветви были сильными и здоровыми, листва густой и зелёной, но на нём не было ни единого цветка. В мире, где сакура цвела круглый год, это выглядело неестественно.

Мы прошли к беседке, где стоял низкий столик в традиционном стиле. Аматэрасу грациозно опустилась на подушку, жестом пригласив меня сесть, напротив. Я устроился, скрестив ноги, и снова посмотрел на дерево.

— Я тут давно не бывал, — заметил, кивнув в сторону сакуры. — Чьё это дерево? Почему оно не цветёт?

Лицо Аматэрасу на мгновение омрачилось, но она быстро взяла себя в руки.

— Это дерево Сусанно-но Микото, моего брата, — ответила она тихо. — Оно перестало цвести в тот день, когда он покинул Такамагахару. С тех пор ни одна попытка заставить его зацвести не увенчалась успехом. Словно само дерево скорбит о его отсутствии.

Интересно. Я кивнул, мысленно отметив эту информацию. Сусанно, бог бури и моря, всегда был беспокойным духом среди японских божеств. Его отсутствие могло объяснить многое.

— Но вы пришли не затем, чтобы говорить о семейных делах, — продолжила Аматэрасу, складывая руки на коленях. — Что заставило Архангела лично явиться в наши земли?

Я сосредоточился на главном вопросе.

— Демоны, — сказал я прямо. — Они нарушают древние Правила, вмешиваясь в дела смертных напрямую. И у меня есть основания полагать, что часть ответственности за это лежит на японских демонах — Они, они вступили в союз с истинными демонами из Ада.

Глаза Аматэрасу сузились.

— Это серьёзные обвинения, Михаил-сама.

— Это не обвинения, а констатация фактов. Демоны твоего Пантеона молоды и неопытны на фоне адских сущностей, которым миллионы лет. Они не понимают, к каким последствиям приведёт их союз с теми, кто знает все тонкости обмана и манипуляций.

Богиня солнца молчала, её лицо оставалось непроницаемым. Но я видел, в её сути, в её глазах мелькают тени беспокойства.

— Предположим, ваши подозрения верны, — медленно произнесла она. — Что вы от меня хотите?

— Я пришёл предупредить тебя, — ответил серьёзно. — Кара настигнет всех, кто сотрудничает с нарушителями Правил. И ваш пантеон не будет исключением, если окажется замешан в этих делах.

Аматэрасу поднялась и подошла к пруду. Долгое время она молча смотрела на плавающих рыбок, а затем обернулась ко мне.

— Михаил-сама, — в её голосе появилась едва заметная твёрдость. — Позвольте мне напомнить вам одну вещь. Эти Правила были созданы без нашего участия. Мы, боги этой Земли, узнали о них постфактум и вынуждены были им подчиниться. Разве это справедливо? Разве справедливо, что нас судят по законам, в создании которых мы не участвовали?

Я сидел смотря вверх.

— Справедливость — понятие относительное, Аматэрасу. Но Правила существуют не только на этой Земле. В каждой из бесчисленных версий реальности, в каждом мире, где есть боги и смертные, действуют те же самые принципы. И тот, кто их нарушает, сталкивается с последствиями. Все.

Она наклонила голову, изучая моё лицо.

— А на вас, Михаил-сама, эти правила будто бы не действуют, — заметила она с тонкой усмешкой. — По крайней мере, так кажется стороннему наблюдателю.

Я улыбнулся и промолчал. Некоторые вещи не нуждались в объяснении.

Аматэрасу вернулась к столику и снова села. Я посмотрел на неё.

— Времена изменились, Михаил-сама, — продолжила она задумчиво смотря вбок. — То время, когда люди были всего лишь придатками богов, безвозвратно ушло. Они развиваются с поразительной скоростью. Их технологии скоро позволят им достичь уровня, который раньше был доступен только божествам. Что будет тогда? Какое место займут боги в мире, где смертные смогут творить чудеса силой разума?

— Это интересный вопрос, — согласился. — И ответ на него во многом зависит от того, как поведут себя боги сейчас. Те, кто научится сосуществовать с изменившимся человечеством, найдут своё место в новом мире. Те же, кто попытается удержать власть силой или обманом…

— Исчезнут, — закончила она. — Да, я понимаю логику. Но скажите мне, Михаил-сама, разве человечество готово к такой ответственности? Разве они смогут справиться с силой богов, не уничтожив самих себя?

— Это их выбор, — ответил просто, пожав плечами. — Свобода воли была дарована им не для того, чтобы кто-то другой принимал решения за них. Даже если эти решения могут привести к катастрофе.

Аматэрасу кивнула, но в её глазах я читал сомнения. Мы некоторое время сидели в молчании, слушая тихое журчание воды и шелест листьев на ветру. Затем мой взгляд снова упал на цветущую сакуру без цветов.

— Аматэрасу, — сказал я внезапно, — где Сусанно?

Богиня солнца замерла. Её лицо стало абсолютно непроницаемым.

— Не знаю, — ответила она после короткой паузы. — Мой брат всегда был непредсказуемым. Он мог отправиться куда угодно.

Я внимательно посмотрел на неё. В её суть духа где скрывалось её Искра.

— Ты лжёшь.

Слова прозвучали тихо, но они словно ударили по воздуху. Аматэрасу вздрогнула, и на мгновение её божественное спокойствие дало трещину.

— Михаил-сама, я…

— Не продолжай, — прервал я её. — За бесчисленное количество лет существования я научился отличать правду от лжи. Ты знаешь, где он. И судя по твоей реакции, это место тебе не нравится.

Обстановка в саду начала меняться. Воздух стал плотнее, цвета — ярче. Даже рыбки в пруду замерли, чувствуя напряжение между двумя могущественными существами.

Аматэрасу медленно поднялась. Её кимоно затрепетало, хотя ветра не было. В её глазах появился внутренний огонь — не злой, но решительный.

— Вы заставляете меня говорить о вещах, которые лучше держать в тайне, — сказала она, и в её голосе зазвучали нотки силы. — Но, если Архангел требует правды, он её получит.

— Требую, — подтвердил я, не меняя позы, но позволив части своей истинной природы просочиться в человеческую форму. Воздух вокруг меня начал мерцать золотым светом.

Она сделала глубокий вдох.

— Сусанно-но Микото в Аду.

Слова упали между нами, как камни в тихую воду, заставив всё вокруг успокоиться.

— В Аду, — повторил я без интонации. — И что он там делает?

— Он… — Аматэрасу запнулась, затем продолжила решительно. — Он ищет крылья Люцифера.

Теперь удивился я. Это было последнее, чего я ожидал услышать.

— Крылья моего брата? — В моём голосе появились нотки командование как в прошлом. В Войне. — С какой целью?

— Он считает, что если получит частичку силы Утренней Звезды, то сможет… изменить установленный порядок. Бросить вызов Правилам. Показать, что боги этого мира не обязаны подчиняться законам, которые они не создавали.

Воздух в саду стал вибрировать от едва сдерживаемой силы. Листья на сакуре затрепетали, хотя по-прежнему не было ветра.

— И ты позволила ему это? — голос мой стал опасно тихим.

— Я не позволяла! — вспыхнула Аматэрасу буквально создав вокруг круг чёрным огнём. — Он ушёл вопреки моей воле! Я запретила ему это безумие, но, когда Сусанно что-то решил, его невозможно остановить. Он мой брат, Михаил-сама, но он всегда был… неуправляемым.

— Неуправляемым, — повторил я задумчиво. — Аматэрасу, ты понимаешь, к чему может привести его поиск? Крылья Люцифера — это не просто символ или украшение. В них заключена часть его первозданной силы, способность восставать против установленного порядка. В руках того, кто не понимает их истинной природы, они могут стать орудием катастрофы.

Богиня солнца опустила голову.

— Я знаю. Но что я могла сделать? Послать армию за ним в Ад? Объявить войну самому Люциферу? Это привело бы к ещё большим разрушениям.

— А сколько времени он уже там?

— Три месяца, — тихо ответила она. — Три месяца назад он проник в Ад через один из разломов между мирами. С тех пор я ничего о нём не слышала.

Значит брата там уже не было на тот момент. Я встал и начал медленно ходить вокруг сада. Мысли неслись в голове с космической скоростью, складывая картину происходящего.

— Скажи мне, — остановился я перед Аматэрасу, — твои демоны начали активность примерно в то же время?

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Да. Сначала я думала, что это совпадение. Но потом…

— Потом ты поняла, что Сусанно мог заключить с ними сделку, — закончил я за неё. — Они помогают ему в поисках, а он дозволяет им нарушать Правила.

— Это только предположение, — слабо возразила она. — У меня нет доказательств.

— Аматэрасу, — я подошёл к ней вплотную, она сглотнула. — У тебя есть связь с братом. Все божественные родственники связаны узами силы. Ты чувствуешь, жив ли он, где находится. Не говори мне, что не знаешь.

Богиня солнца подняла на меня глаза, полные боли.

— Он жив, — прошептала она. — Но он… изменился. Я чувствую в нём что-то тёмное, чуждое. Словно Ад начал влиять на его сущность.

— Это неизбежно, — сказал я жёстко. — Ад — не место для божеств света. Чем дольше он там остаётся, тем больше риск того, что он не сможет вернуться тем, кем был.

— Что вы предлагаете? — в её голосе появилась отчаянная надежда. — Вы можете его спасти?

Я долго смотрел на неё, взвешивая возможности.

— Я могу попытаться, — наконец ответил я. — Но это будет иметь цену. И не только для меня.

— Какую цену?

— Твой пантеон должен будет полностью прекратить любые контакты с демонами, нарушающими Правила. Более того, вы должны будете активно препятствовать их деятельности. И если Сусанно действительно заключил с ними сделку, он понесёт наказание по возвращении. Если вернётся.

Аматэрасу молчала долго, борясь с внутренним конфликтом.

— А если я откажусь?

— Тогда, когда придёт время возмездия — а оно придёт — ваш пантеон разделит судьбу всех нарушителей, — ответил я беспощадно. — Включая всех Богов.

— А что станет с нашими людьми? С Японией? Если боги исчезнут…

— Японцы — сильный народ, — сказал мягче. — Они переживут потерю богов, как пережили многие другие катастрофы. Возможно, это даже пойдёт им на пользу — заставит полагаться больше на собственные силы, чем на божественное покровительство.

Богиня Солнца вздрогнула от мысли Смерти и ушла к дереву, положив ладонь на его ствол.

— Когда он ушёл, — тихо сказала она, — Он сказал мне, что устал быть марионеткой в чужой игре. Что хочет вернуть богам право самим определять свою судьбу. Я не могла его винить за эти мысли, но…

— Но дорога в Ад вымощена благими намерениями, — закончил за неё. — Сусанно не первый, кто думал, что может использовать тёмную силу во благо. И не первый, кто ошибался.

Она обернулась ко мне, и я увидел в её глазах решимость присуще Верховному Божеству Пантеона.

— Хорошо, Михаил-сама. Я принимаю ваши условия. Спасите моего брата, и японские боги будут соблюдать Правила. Мы будем соблюдать все Правила. Иначе убьём себя сами. Все. Но я хочу гарантий, что вы сделаете всё возможное, чтобы вернуть его живым.

— Гарантий не может дать никто, — ответил я честно. — Но я обещаю попытаться. Ад — опасное место даже для таких, как Сусанно. И если он действительно нашёл крылья Люцифера…

— Что тогда?

— Тогда всё станет намного сложнее, — сказал задумчиво почесав подбородок. — Крылья содержат в себе память о восстании против Отца. Они могут пробудить в любом, кто к ним прикоснётся, желание бросить вызов установленному порядку. Для бога с нестабильной психикой, такого как Сусанно, это может стать катастрофой.

Аматэрасу кивнула, понимая всю серьёзность ситуации.

— Когда вы отправитесь за ним?

— Скоро, — ответил я. — Но сначала мне нужно закончить дела в мире людей. Люцифер должен знать о том, что происходит. В конце концов, речь идёт о его собственных крыльях.

— А что, если он не захочет их возвращать?

Я подумал об этом. Мой брат действительно мог не захотеть получить обратно эту часть своего прошлого. Крылья символизировали не только его силу, но и его падение, его восстание против Отца.

— Тогда мне придётся решать эту проблему самостоятельно, — сказал я наконец.

Солнце в небе Такамагахары начало клониться к закату, хотя я знал, что это чисто символический жест — здесь всё подчинялось воле Аматэрасу.

— Мне пора, — объявил я, поднимаясь. — Но помни о своём обещании, Аматэрасу-омиками. И ещё — передай всем богам пантеона, что время игр закончилось. Кто не хочет разделить участь нарушителей, пусть держится подальше от демонов.

— Я передам, — кивнула она. — И Михаил-сама… спасибо. За то, что не стали наказывать нас сразу. За то, что дали шанс.

— Каждый заслуживает шанса на искупление, — ответил я. — Даже боги.

Я направился к выходу из сада, но у края беседки остановился и обернулся.

— Кстати, — добавил я, — дерево зацветёт, когда Сусанно вернётся домой. Но только если он вернётся тем же, кем был раньше. Если Ад изменит его сущность слишком сильно… дерево может умереть навсегда.

С этими словами я покинул сад, оставив Аматэрасу наедине со своими мыслями и страхами за брата.

Путь обратно в показался мне короче. Боги по-прежнему смотрели на меня издалека, но теперь в их взглядах читалось что-то новое — не просто почтение, а надежда. Весть о том, что я дал им шанс избежать наказания, уже разнеслась среди божественного сообщества.

Кьюби ждала меня у портала, её хвосты нервно подрагивали.

— Всё в порядке, Михаил-сама? — спросила она. — Богиня солнца выглядела… взволнованной после вашего разговора.

— Всё как должно быть, — ответил я. — Просто некоторые истины болезненны.

— А что насчёт Кофуку-тян? — в её голосе прозвучала неподдельная благодарность. — То, что вы для неё сделали… это изменит не только её жизнь, но и жизни тысяч людей.

— Иногда маленькие изменения приводят к большим последствиям, — согласился я. — Позаботься о ней. И помни — отныне она под защитой Небес.

Кицуне низко поклонилась.

— Это будет честь для нас.

Я кивнул и шагнул в портал. Последнее, что я увидел, был далёкий силуэт дворца Аматэрасу, освещённый светом чёрного солнца. Где-то там, в тени величественных строений, богиня солнца стояла у дерева своего брата и молилась о его возвращении.

Теперь мне предстояло самое сложное — спуститься в Ад и найти Сусанно прежде, чем он сделает что-то непоправимое. И, что ещё важнее, поговорить с Люцифером о том, что его крылья могут оказаться в руках сумасшедшего бога бури.

Время поджимало, а ставки становились всё выше.

Как брат додумался оторвать свои крылья?! И оставить их в Аду!

Люцифер шёл по мощёным улицам Гамбурга, его шаги эхом отдавались между старинными пустыми улицами и зданиями. Вечерний туман медленно опускался на город, окутывая фонари мягким ореолом света. Внезапно он остановился и резко обернулся, всматриваясь в полумрак переулка позади себя.

Что-то было не так. Ощущение чужого присутствия, едва различимое, но настойчивое. Люцифер напряг чувства, но не обнаружил ничего необычного — лишь обычные звуки засыпающего города и запахи человеческой цивилизации.

— Человеческие штучки, — пробормотал он себе под нос, пожав плечами и продолжив путь. Он не знал, что его брат упомянул его именно в тот момент.

Антикварный магазин «DerTaschenturm» располагался в узком переулке между двумя готическими зданиями. Небольшая вывеска с изображением башни из карт едва различалась в сумерках. Люцифер толкнул тяжёлую дубовую дверь, и колокольчик над входом издал тихий мелодичный звон.

Внутри пахло старой кожей, пылью веков и чем-то неуловимо магическим. Полки до потолка были заставлены всевозможными древностями — от средневековых манускриптов до загадочных артефактов неизвестного происхождения. В глубине магазина, за массивным письменным столом, сидел худощавый старик с белыми глазами и седеющими волосами.

Мелеос поднял голову от книги, которую читал, и его лицо моментально побледнело при виде посетителя. Пальцы ангела судорожно сжались на кожаном переплёте фолианта, костяшки побелели.

— Самаэль, — прошептал он, и голос его дрогнул. — Что тебе нужно в моём магазине?

Люцифер медленно двигался между полками, словно прогуливался в собственном саду. Его пальцы скользили по древним артефактам, заставляя их слабо светиться от прикосновения. Останавливаясь у каждой полки, он изучал содержимое с видом знатока.

— Мелеос, старый друг, — произнёс он, не оборачиваясь. — Сколько лет прошло с тех пор, как мы последний раз встречались? Пятьсот? Шестьсот?

— Семьсот сорок три года, — хрипло ответил ангел, не сводя глаз с фигуры Люцифера. — С тех пор, как ты сжёг половину Флоренции, пытаясь добыть свиток Агриппы.

— Ах да, — Люцифер повернулся, и его губы тронула ностальгическая улыбка. — Те были славные времена. Эпоха Возрождения, страсти человеческие кипели, искусства расцветали… Кстати, я надеюсь, ты не держишь на меня зла за ту небольшую неприятность с пожаром?

— Небольшую неприятность? — голос Мелеоса задрожал от возмущения. — Ты уничтожил библиотеку Медичи! Сотни бесценных рукописей превратились в пепел!

— Но свиток я получил, — невозмутимо заметил Люцифер, приближаясь к прилавку. — И, если память мне не изменяет, ты получил неплохую компенсацию. Разве твоя коллекция не пополнилась тогда несколькими замечательными артефактами из личной коллекции моего… бывшего дома?

Мелеос стиснул зубы. Да, это было правдой. Артефакты, которые Самаэль тогда ему дал, до сих пор составляли основу самых ценных экспонатов в его магазине.

— Что ты хочешь на этот раз, Самаэль? — спросил он, стараясь сохранить спокойствие. — И не говори, что просто зашёл поболтать о старых временах.

Люцифер остановился прямо перед прилавком и положил руки на его поверхность. В полумраке магазина его глаза казались почти человеческими, но Мелеос знал — это лишь иллюзия.

— Мне нужны карты Басаносов.

Слова упали в тишину, как камни в стоячую воду. Мелеос резко встал, опрокинув стул. Тот с грохотом упал на пол, но ангел этого даже не заметил.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Нет, Самаэль. Эти карты — не игрушка, даже для тебя.

— Игрушка? — Люцифер рассмеялся, и смех его прозвучал удивительно человечно. — Дорогой Мелеос, ты же знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать — я никогда не играю. Особенно когда речь идёт о таких… деликатных вещах.

— Именно поэтому я не могу тебе их дать! — воскликнул ангел, отступая на шаг. — Карты Басаносов способны показать любую правду, даже ту, которая была скрыта от глаз Небес. В твоих руках они могут…

— Показать мою собственную правду? — тихо перебил Люцифер. — Да, именно этого я и добиваюсь.

Он начал медленно обходить прилавок. Мелеос попятился, но спиной упёрся в книжную полку.

— Ты же понимаешь, что происходит в мире, — продолжил Падший, не сводя с него глаз. — Правила нарушаются, Боги носятся по всему свету, пытаясь навести порядок. Демоны лезут туда, куда не следует. А я… — он остановился в шаге от ангела, — я оказался в самом центре этого хаоса, даже не понимая, какова моя роль в происходящем.

— И ты думаешь, что карты дадут тебе ответ?

— Я думаю, что карты покажут мне то, что скрывают, — его голос стал жёстче. — Ты ведь помнишь, как это работает, Мелеос. Там, наверху, правду пишут под диктовку. А я хочу увидеть свою собственную историю. Не ту версию, которая устраивает Отца.

Мелеос нервно облизал губы. В глубине души он понимал Самаэля — желание знать правду о собственной судьбе было естественным. Но карты Басаносов…

— Ты не понимаешь, на что они способны, — сказал он умоляюще. — Да, я вдохнул в них жизнь тысячелетий назад, когда моя сила ещё не была омрачена падением. Это искусство было прекрасным тогда, но теперь… Теперь они стали чем-то большим. Они не просто показывают правду — они могут её изменить.

Люцифер приподнял бровь.

— Изменить? Это… интересно. Ты хочешь сказать, что карты эволюционировали?

— Я много веков наблюдал за ними, — признался Мелеос. — Они научились не только видеть то, что есть, но и влиять на то, что может быть. Каждый раз, когда кто-то использует их для поиска правды, карты меняют саму реальность в соответствии с тем, что показывают.

— Тем лучше, — в голосе Люцифера появились опасные нотки предвкушение. — Позволь мне взять их на время. Всего на пару часов. Они покажут мне правду — не ту, что написана на Небесах, а мою собственную. И если они действительно могут влиять на реальность…

— То ты можешь переписать свою историю? — Мелеос покачал головой. — Самаэль, подумай о последствиях! Если ты изменишь своё прошлое, это повлияет на всё мироздание. На Войну, на падение ангелов, на судьбы миллиардов душ…

— Это моя судьба, — прервал его Люцифер. — И я имею право знать, была ли она предопределена или я действительно делал выбор.

— Но если окажется, что всё было предрешено, что станет с твоей свободной волей? А если выяснится обратное — что ты мог бы не падать, — что ты будешь делать с этим знанием?

Люцифер помолчал, обдумывая слова ангела. В его глазах мелькнули тени старых сомнений.

— Возможно, — медленно произнёс он, — Мне нужно это знание именно сейчас. Мир меняется, Мелеос. У меня есть своя Цель. И мне необходимо понять, какую роль я должен в этом играть. Роль, которую я выберу сам, а не ту, что предназначена мне судьбой.

— Самаэль, я умоляю тебя, — голос Мелеоса стал отчаянным. — Не делай этого. Некоторые истины лучше оставить погребёнными. Карты могут показать тебе то, с чем ты не сможешь жить.

— Я уже не живу, — сухо заметил Люцифер. — Я существую. И возможно, пора это изменить.

Он протянул руку к Мелеосу, и в этом жесте было что-то почти умоляющее.

— Старый друг, ты знаешь меня тысячи лет. Когда я просил тебя о чём-то по-настоящему важном для меня?

Мелеос заколебался. Это была правда — Самаэль никогда не просил, он приказывал или брал силой. Но сейчас в его голосе звучали нотки, которые ангел не слышал со времён до падения.

— Я… — он сглотнул. — Самаэль, если я дам тебе карты, ты обещаешь использовать их только для того, чтобы увидеть правду? Не пытаться изменить прошлое?

— Я обещаю подумать, — уклончиво ответил Люцифер.

— Этого недостаточно.

— Это всё, что ты получишь.

Напряжение в магазине можно было резать ножом. Мелеос боролся с собой, взвешивая последствия отказа и согласия. Наконец он решительно покачал головой.

— Нет, Самаэль. Я не могу. Слишком велика цена ошибки. Эти карты должны остаться там, где они есть.

Лицо Люцифера не изменилось, но воздух вокруг него начал мерцать. Температура в помещении упала на несколько градусов.

— Ты забыл, Мелеос, — голос его стал опасно тихим, — я не прошу. Я просто пытался быть вежливым, ради старой дружбы. Но если ты предпочитаешь, чтобы я взял их силой…

— Лучше я их уничтожу! — воскликнул Мелеос и метнулся к потайному ящику за прилавком.

Его пальцы дрожали, когда он доставал небольшую шкатулку из чёрного дерева, инкрустированную серебряными символами защиты. Заклинания на крышке вспыхнули слабым голубым светом в ответ на его прикосновение.

— Лучше я уничтожу их, чем позволю тебе воспользоваться ими! — повторил он, резко открывая шкатулку.

Внутри лежали карты, каждая размером с человеческую ладонь. Они словно дышали собственной жизнью, и даже в приглушённом свете магазина на них можно было различить движущиеся изображения — лица, пейзажи, символы, постоянно меняющиеся и перетекающие один в другой.

Мелеос поднял руку, призывая огонь очищения, но карты внезапно вспорхнули из шкатулки, словно живые птицы. Они закружились в воздухе, создавая завораживающую спираль света и тени.

— Что… — начал он, пытаясь схватить их, но карты ускользали от его пальцев, как будто были сделаны из света и воздуха.

Люцифер наблюдал за этим представлением с удивлённым интересом.

— Похоже, — задумчиво произнёс он, — карты сами решили, что им делать.

И в самом деле, карты поднимались всё выше, их движения становились всё более хаотичными. В воздухе зазвучала едва слышимая музыка — не земная, а какая-то небесная мелодия, полная печали и тоски.

— Они чувствуют моё присутствие, — понял Люцифер. — Те руки, создавшие их. Тот Мистик мне всегда не нравился. И они… убегают?

Карты взмыли под самый потолок и исчезли во вспышке ослепительно белого света, оставив после себя лишь слабое послевкусие магии и запах озона.

В наступившей тишине Люцифер медленно обернулся к Мелеосу. В его глазах не было гнева — только холодное разочарование и что-то вроде грусти.

— Знаешь что, Мелеос, — сказал он почти ласково, — возможно, это и к лучшему. Карты сбежали сами. Значит, даже они понимают, что некоторые истины действительно лучше оставить нетронутыми.

Ангел стоял, тяжело дыша, не веря, что всё закончилось так просто.

— Но, — добавил Люцифер, поднимая руку, — это не значит, что ты можешь безнаказанно отказывать мне, старый друг.

Падший Архангел поднявший руку лениво щёлкнул пальцами.

В тот же миг весь мир вокруг них взорвался белым светом — не мягким и тёплым как у Михаила, а жёстким, безжалостным, выжигающим всё вокруг до самых основ реальности. Свет поглотил антикварный магазин, улицу за окном, возможно, весь квартал.

В этой вспышке исчезли звуки, запахи, ощущения. Осталась только пустота, заполненная сиянием, в центре которой стояли две фигуры — одна спокойная и невозмутимая, другая — охваченная ужасом перед силой, которую она вызвала своим неповиновением.