Летописец Мертвого Бога

Глава 121: Урок для Учителя

Предложение Проводника повисло в воздухе, простое и чудовищное. Кайен посмотрел в его ясные, любопытные глаза и увидел в них не зло, а нечто куда более опасное — абсолютную, бесстрастную логику, лишенную эмпатии. Проводник был как гениальный хирург, который готов препарировать живого пациента, чтобы понять, как устроено его тело.

— Мы не можем к тебе присоединиться, — спокойно ответил Кайен. — Потому что то, что ты делаешь — неправильно. Несовершенство, боль, страдания — это тоже часть истории. Часть того, что делает нас людьми. Стереть их — значит стереть и нас самих.

«Жаль», — мысль Проводника была лишена эмоций. — «Я считал тебя другом, Летописец. Но ты цепляешься за старые, неэффективные парадигмы. Ты — ошибка в моей новой системе. А ошибки нужно исправлять».

Он не стал атаковать. Он просто поднял руку.

И мир вокруг них начал меняться.

Лачуги трущоб, кривые и грязные, на их глазах начали выпрямляться, их стены становились идеально гладкими и белыми. Мусор на земле превращался в геометрически правильные кубы и исчезал. Весь хаос, вся жизнь этого места стерилизовалась, превращаясь в безжизненную, математически выверенную пустоту.

А затем он обратил свое внимание на них.

Лира вскрикнула. Ее лук, сделанный из живого, гибкого дерева, в ее руках начал каменеть, теряя свою упругость. Ее кожаная броня начала твердеть, превращаясь в хрупкую, неудобную скорлупу. Проводник не атаковал ее. Он «исправлял» ее, убирая из ее снаряжения концепцию «несовершенства» и «гибкости».

Кайен знал, что у него есть лишь секунды. Он не мог сражаться с Проводником его же оружием. Пытаться «перередактировать» реальность было бессмысленно — это было все равно что спорить с океаном.

Он должен был дать ему урок. Не силы, а философии.

Он не стал защищать Лиру. Вместо этого он сделал шаг вперед, прямо в поле «редактирования» Проводника. Он обнажил «Незапятнанный». И он не стал атаковать.

Он сделал то, чему его учил Лиан. Он начал исполнять «Танец Осеннего Листа».

Его движения были плавными, идеальными. Он не сопротивлялся силе Проводника. Он принял ее. Он танцевал с ней. Когда реальность вокруг него пыталась превратить его одежду в камень, он двигался так, что его плащ сам ложился складками, которые должны были бы образоваться при окаменении. Когда воздух вокруг него пытался стать плотным и неподвижным, его клинок двигался по тем линиям, где это сопротивление было минимальным.

Он не ломал правила. Он использовал их.

Проводник замер. Впервые за все время на его безмятежном лице отразилось нечто, похожее на удивление. Он создавал идеальный, логичный порядок. А Кайен, используя этот самый порядок, превращал его в искусство. Он нашел гармонию в его стерильной геометрии.

«Это… нелогично», — прозвучала растерянная мысль. — «Ты должен был сопротивляться. Ты должен был сломаться».

— В этом и есть твой главный урок, — сказал Кайен, не прекращая своего гипнотического танца. — Жизнь не сопротивляется. Она адаптируется. Она находит красоту в несовершенстве.

Он перестал быть просто помехой. Он стал для Проводника новой, непостижимой головоломкой.

Проводник был настолько поглощен этим зрелищем, что его контроль над окружением ослаб. Камень на луке Лиры снова стал деревом.

И в этот момент Лира, поняв замысел Кайена, сделала свой ход. Она не стала стрелять в Проводника. Она выстрелила в небо.

Это была особая стрела, которую она сделала в Пристанище. Сигнальная стрела. Она взорвалась высоко над трущобами, рассыпавшись дождем из ярких, зеленых искр.

Это был не вызов. Это был сигнал тревоги, который увидят во всем городе. Сигнал, который привлечет внимание всех — и Каменной Стражи, если она здесь есть, и Торговых Домов, и Гильдии Воров.

Проводник, увидев это, «понял». Он не мог продолжать свой «эксперимент» здесь. Скоро это место будет наводнено десятками, сотнями новых, сложных «переменных», которые нарушат чистоту его исследования.

«Я понял свою ошибку», — прозвучала его мысль, и Кайен почувствовал в ней нотку… разочарования. — «Модель была слишком мала. Слишком много внешних факторов. Чтобы по-настоящему понять концепцию «войны» и «страдания», мне нужна более контролируемая среда».

Он посмотрел на Кайена.

«Спасибо за этот урок, Летописец. Он был очень поучительным. Надеюсь, мы встретимся снова. На моем следующем… экзамене».

С этими словами его фигура растворилась в воздухе, не оставив и следа.

И в тот же миг все его «улучшения» в трущобах исчезли. Чистая вода в лужах снова стала грязью. Здоровые старики снова начали кашлять. Счастливые дети удивленно посмотрели друг на друга, не понимая, чему они только что радовались.

Все вернулось на свои места.

Кайен опустил меч, тяжело дыша. Они победили. Они прогнали его.

Но когда они услышали приближающийся топот городской стражи и крики, доносившиеся со всех сторон, Кайен понял, что Проводник преподал ему свой, последний, прощальный урок.

Он не просто ушел. Он оставил их одних, в самом центре хаоса, который он создал, и который теперь весь город припишет им. Они больше не были незаметными путешественниками. Они были в центре внимания. И они были в огромной беде.