Летописец Мертвого Бога

Глава 105: Колыбельная для Обреченных

В тот миг, как женщина-ассасин отдала приказ, мир взорвался какофонией.

Стон первого пробудившегося Спящего превратился в многоголосый, психотический хор. Десятки, а затем и сотни фигур в стенах начали шевелиться, их тысячелетний сон был грубо прерван. Каменная плоть города трещала и рвалась, когда они пытались вырваться на свободу. Апатия, царившая в болотах, сменилась волной чистого, незамутненного безумия, которое обрушилось на площадь.

Ассасины клана, как и планировали, использовали этот хаос. Двое из них, быстрые как тени, метнулись к черному озеру, держа в руках странный артефакт — клетку из рунического серебра, очевидно, предназначенную для захвата осколка. Трое оставшихся, включая их лидера, двинулись на Кайена и Лиру, чтобы связать их боем.

Лира отреагировала мгновенно. Две ее стрелы полетели в сторону ассасинов у озера. Но те двигались с нечеловеческой грацией, и стрелы лишь чиркнули по их доспехам, не причинив вреда, но заставив на мгновение замедлиться.

Кайен стоял в центре назревающей бури. Он не мог одновременно сражаться с тремя элитными убийцами, защищать Лиру и разбираться с ордой пробуждающихся древних существ. Физическое решение было невозможно. Значит, нужно было найти иное.

Он увидел все три проблемы не как отдельные угрозы, а как части единой системы. Спящие были не врагами, а жертвами, разбуженными в мире боли. Ассасины были хищниками, использующими эту боль в своих целях. А осколок в озере был камертоном, задававшим тон всему этому безумию.

Он повернулся спиной к нападавшим ассасинам.

— Кайен! — крикнула Лира, видя его самоубийственный маневр.

Он шагнул к самому краю черного озера. Он вонзил «Незапятнанный» в топкую землю. Он закрыл глаза и открыл свою душу.

Он не стал поглощать осколок Стазиса. Вместо этого он использовал его как гигантский усилитель.

Он обратился к двум самым противоположным наследиям, что жили в нем. К идеальной, чистой гармонии «Танца Осеннего Листа» Лиана. И к безграничной, вселенской скорби Сердца Эха.

Он не атаковал. Он не защищался. Он начал транслировать.

По всей площади, по всему древнему городу, усиленная энергией осколка, прокатилась беззвучная, ментальная волна.

Спящие, пробуждавшиеся в агонии и ужасе, внезапно услышали нечто иное. Они услышали тихую, печальную колыбельную. Скорбь в этой мелодии была им знакома, она резонировала с их собственным тысячелетним одиночеством. Но гармония давала им то, чего у них никогда не было — покой. Принятие. Их яростные, безумные крики стихли, сменившись тихим, mournful гулом. Они перестали ломать свои тюрьмы. Они просто… слушали. Пробуждение не остановилось, но оно перестало быть агрессивным.

Ассасины же были совершенно не готовы к такому. Их разум, закаленный для убийства и защиты от ментальных атак, был беспомощен перед этой силой. Это была не атака. Это была эмоция в ее самой чистой, первозданной форме.

Волна скорби ударила по ним, как физический удар. Их отточенная дисциплина рассыпалась в прах. Двое, что бежали к озеру, рухнули на колени, их плечи затряслись от беззвучных рыданий. В их разумах всплыли все их подавленные страхи, вся их боль, все их потери. Лидер группы, «Скорпион», замерла на месте, ее лицо исказилось от ужаса, когда перед ее мысленным взором предстали призраки всех, кого она когда-либо убила.

За несколько секунд вся элитная группа убийц была полностью нейтрализована.

Кайен вытащил меч из земли. Он был бледен, по его губе стекала тонкая струйка крови. Трансляция на таком уровне стоила ему дорого.

Площадь погрузилась в тишину, нарушаемую лишь тихим гулом успокоенных Спящих и всхлипами сломленных ассасинов.

Лира медленно опустила лук. Она смотрела на Кайена, и в ее глазах был трепет. Он не просто выиграл бой. Он остановил войну, даже не нанеся ни одного удара.

Кайен медленно подошел к лидеру ассасинов. Женщина, которая еще минуту назад упивалась своей хитростью, теперь смотрела на него так, словно он был самим богом смерти и отчаяния.

— Ты хотела забрать осколок, — сказал Кайен, и его тихий голос был единственным звуком на затихшей площади. — Хорошо. Сначала я заберу твои секреты.