Гегемон Греции!

Глава 346

Открытость и смелость Теонийских женщин часто поражает иностранцев, впервые приезжающих в Теонию, а консерваторы втайне высмеивают их, называя «дикарками».

Действительно, на формирование такой открытости влияют «обычаи» Луканцев и Бруттийцев, составляющих часть населения союза. Однако это также результат намеренного потакания высших должностных лиц союза, в основном со стороны Давоса. Как видно, даже главная жрица храма Геры разрешила молодоженам целоваться на публике и даже считала это священным. И что с того, что женщины показывают свои лица и изгибы тела? Теонийцы уже привыкли к этому, и эта открытость вызвала тоску у юношей и девушек в соседних союзных городах-государствах, не говоря уже о Росциануме. На День бракосочетания пришли даже неженатые мужчины и женщины из Гераклеи и Метапонтума. Давос был доволен этим, так как это означало, что эти «обычаи» зарождающегося Союза Теонии теперь задают тенденцию и углубляют свое влияние на Магна-Греции.

В это время все упиваются окроплением водой, при котором существование патрулирующих солдат стало ненужным. Через некоторое время один из патрулирующих солдат, уворачиваясь от брызг воды, предлагает Родому: «Капитан, раз проблем не будет, почему бы и нам не присоединиться?».

Родом уже не тот молодой Бруттианец, который ничего не знал о Теонии, так как годы тренировок сделали его другим по сравнению с тем, что было несколько лет назад. Конечно, он знает, что если гражданин Теонии виновен в преступлении, например, в уклонении от уплаты налогов, то ему будет крайне сложно поступить в легион или даже занять государственную должность. А Теонийцы, если только они не сумасшедшие, обычно не позволяют себе совершать такие ошибки.

Тем не менее, он все равно сделал замечание: «Не будем рисковать. Если вдруг что-то случится, а нас с тобой не будет на посту, мы не сможем избежать ответственности».

Когда патрульный солдат ничего не ответил, Родом утешил своего соплеменника: «День брака бывает каждый год, так что если хочешь принять в нем участие, то я дам тебе выходной, если ты женишься на гречанке в следующем году».

«Как это может быть так просто — жениться на гречанке?». — Пробормотал другой член отряда.

Согласно Теонийскому закону, для представителей других народов существует множество благоприятных условий для женитьбы на греческих женщинах. Однако после того, как Бруттий и часть Лукании (т.е. Пиксус) были объединены в Союз Теонии, большое количество представителей других народов стали гражданами или готовящимися гражданами Теонии, что привело к популярности греческих женщин. А в последние годы, в связи с развитием Теонии, распределение земель было близко к насыщению, и количество вольноотпущенников, остающихся на территории Теонии, стало уменьшаться за короткий период. В результате многие граждане чужих народов вынуждены прибегать к услугам женщин соседних городов-государств. Но большинство не Теонийских гречанок и их семьи не могли принять предложение представителя тех иноземных народов, которые изначально считались «варварами», даже если он стал гражданином Теонии.

«Не отчаивайся. Если не можешь найти жену, то пусть выступит Барипири». — Предложил Родом, заставив глаза патрульных просветлеть.

Их вождь, Барипири, теперь член Сената Теонии. Чем сильнее становилась Теония, тем больше городов-государств Магна-Греции восхищались ею. Естественно, государственные деятели Сената Теонии пользуются большим уважением в этих городах-государствах, поэтому с одобрением Барипири шансы на успех брачного предложения, естественно, возрастали.

В то время как Теонийцы ликовали от души, некоторые иностранцы также приняли участие в этой церемонии. Однако большинство из них не участвовали, а просто наблюдали, в том числе и Гемис из Сиракуз.

Он был удивлен тем, что стал свидетелем такого события. Хотя абсурдность Дня бракосочетания была не так хороша, как Дионисии — праздник Дионисия, бога вина, он был более радостным и захватывающим.

По его наблюдениям во время пребывания в Турии, Теонийцы были строгими, жесткими и даже несколько осторожными до такой степени, что немного робели при встрече с патрулирующим солдатом и были гораздо менее либеральными, чем греческие граждане других городов-государств.

Однако, сопоставив то, что он сейчас видел, и ожесточенные матчи по регби, которые он наблюдал, он вынужден был признать, что у Теонийцев тоже есть свое безумие, даже когда они находятся под властью тирана (он думал, что Давос был тираном), но если сравнивать нынешних Сиракузцев с Теонийцами, то Теонийцы более счастливы и чувствуют себя менее подавленными.

С другой стороны, из-за того, что сиракузяне почти вытеснили Дионисия из власти, Дионисий использовал свое деспотическое правление в Сиракузах для бессмысленного поиска демократов, увеличив количество патрулей, которые патрулировали город весь день, и проверяя подозрительных людей, и все это выполняли наемники. Он даже разбил несколько лагерей недалеко от города и разместил в них почти пять тысяч наемников. И даже дал большому количеству наемников гражданство (в основном из Кампании) и выделил им землю в окрестностях Сиракуз, чтобы они основали деревни и города для укрепления своего правления.

В то же время, ради собственной безопасности, Дионисий насильно выселил жителей острова Ортигия и разрешил жить там только себе и своей семье, а также верным придворным. Он также продолжал укреплять стены вокруг острова, построил крепости и охрану из двух тысяч доверенных ему наемников, полностью используя жителей Сиракуз для защиты от врагов.

Хемис покачал головой и отогнал опасные мысли в своей голове. В любом случае, Дионисий ценит его сейчас. Ему не только хорошо платят, но и быстро повысили в должности. Поэтому он не хочет однажды вызвать подозрение тирана своими неуместными словами.

Видя, что уже поздно, Гемис решил, что Поллуксу пора возвращаться, и, ни минуты не раздумывая, покинул зал.

Судя по положению Поллукса в Сенате в эти дни, проблема постепенно складывается в его пользу, и, казалось бы, прочная сила Давоса начинает колебаться. Интересно, что диктатура и деспотичное правление Дионисия сделали его трон прочным, как гора, и заставили народ трепетать до такой степени, что никто не осмеливается выступить против него. Напротив, молодой Архонт Теонии, дружелюбный к народу и мягкий в средствах, сделал его робким в делах, позволив Поллуксу и другим воспользоваться его недостатками. Естественно, Хемис не стал жалеть Давоса. На самом деле, как только его работа станет успешной, Дионисий даже повысит его в должности до такой степени, что для него не будет просто мечтой сидеть бок о бок с таким важным министром, как Филист!

Подумав об этом, он заволновался, направляясь к резиденции Поллукса.

***

Агнес шла по коридору особняка, и все рабы, которых она встречала, кланялись, приветствуя ее.

Рабы по-разному относились к двум прекрасным госпожам: Хейристойя — умная и способная, она вела хозяйство, поэтому все восхищались ею; Агнесса же, служившая Артемиде, а затем Гере, была их жрицей, хотя характер у нее холодный, но нрав мягкий, поэтому они относились к ней с уважением.

Когда Агнес подошла к деревянной двери на заднем дворе и толкнула ее, она услышала крик: «С днем брака!».

Затем к ней подлетело белое пятно, и она не смогла удержаться от крика, а вода брызнула на ее тело, основательно ее намочив.

«Отлично, наша тайная атака удалась!». — Давос, как ребенок, похвалил взволнованную Адорис, а Синтия захихикала.

Видя это, Агнес тоже рассмеялась. Как главная жрица, стоявшая высоко на платформе, никто не посмел бы облить ее водой. Поэтому, наблюдая за веселящейся толпой на площади, она иногда с завистью думала: «Вот бы и мне присоединиться!».

Теперь ее желание исполнилось.

«Матушка Агнес, обними!». — Маленький Кро прибежал с криком. По какой-то причине, с тех пор как Агнес вышла замуж за его отца, он очень любил свою новую мать.

Агнес наклонилась и попыталась взять его на руки. Затем она вспомнила, что ее одежда промокла, поэтому ей пришлось остановить его, что вызвало недовольный крик маленького Кро.

«Прекрати, Кро». — Слова Хейристойи сразу же успокоили сына, затем она продолжила: «Прими ванну и переоденься, Азуна уже приготовила для тебя ванну».

«Спасибо». — С улыбкой ответила Агнес.

Поднявшись наверх, она обнаружила в спальне большую деревянную бочку, окруженную туманом. Она потянулась к ней и обнаружила, что температура воды была как раз подходящей, поэтому она быстро сняла белое одеяние жрицы и шагнула в бочку.

Простояв целый день перед храмом, она не могла не почувствовать усталости. А так как температура воды была как раз подходящей, она не только питала ее кожу, но и вызывала сонливость и приятные ощущения.

В это время пара сильных рук обхватила ее сзади.

Сначала она испугалась, но потом расслабилась. Ведь кто еще может быть тут, кроме ее мужа?

«Агнес, ты хорошо потрудилась». — Нежно сказал Давос, и тепло его дыхания обдало мочки ее ушей, заставив ее почувствовать зуд.

«Дай мне взглянуть на тебя». — В нежном голосе Давоса слышалось нетерпение. Затем, положив одну руку на ее руку, он легко поднял ее на ноги.

Агнес подсознательно положила левую руку на грудь, а правую чуть ниже живота, но Давос осторожно разжал ее руки, а его глаза постепенно загорелись пламенем, обжигая каждый дюйм ее кожи, так что она не могла не дрожать.

«Агнес, моя жена, ты прекрасна, как Гера!». — Взволнованно заявил Давос.

Агнес вдруг озорно улыбнулась, выливая на Давоса воды и говоря: «С Днем Брака!».

Она не могла удержаться от смеха, видя смущенный вид Давоса, и дрожь ее тела усиливала искушение.

Но вот ее муж показал улыбку и поднял ее, идя в спальню и положил на кровать.

Под нервным и ожидающим взглядом Агнес, Давос сорвал с нее хитон и склонился над ней.

«Моя Гера». — Прошептал он, целуя ее нежные губы.

***

Тем временем, если раньше Никостратос сомневался в слухах о превосходных медицинских навыках Теонии, то после дня медицинского симпозиума у него больше не было сомнений.

***