Гегемон Греции!

Глава 229

«Диопет, ты действительно спартанец?». — Лисандр усмехнулся: «Не забывай о Демарате».

Среди старейшин поднялся шум, Демарат — вечный позор спартанцев.

***

Хотя спартанские воины выступают за силу и ненавидят удовольствия, они не гнушаются красивых женщин. Если лучшим критерием для оценки их будущей жены является ее плодовитость, то красота и нравственность спартанских женщин — стандартный критерий для оценки того, станет ли она матерью их будущих детей. С детства спартанские женщины участвовали в тренировках вместе с мужчинами, что придало им свою неповторимую красоту.

У них длинные светлые волосы, крепкие тела и изящные ноги. Рождение некрасивой дочери заставит родителей расстроиться, однако у них еще есть шанс изменить свою дочь, то есть прийти в древнее святилище рядом с могилой Елены и помолиться бронзовой статуе Елены, которая, как говорят, заставит ребенка вырасти красивым.

Сто лет назад пара спартанских родителей молилась Елене о своей некрасивой дочери, а жрица, отвечавшая за святилище, схватила ребенка за длинные волосы и, увидев его внешность, предсказала: «Она станет самой красивой женщиной в Лакедемоне».

Со временем девочка стала знаменитой красавицей, очаровавшей даже спартанского царя, поэтому царь использовал свою власть, чтобы выкрасть ее у мужа. Но всего через семь месяцев после похищения царем новая царица родила сына. Кто же отец ребенка — царь или простолюдин? Однако спартанцы того времени не слишком углублялись в этот вопрос. Потом этот ребенок вырос и в конце концов стал царем, им оказался Демарат.

Когда Демарат стал царем, Клеомен, другой спартанский царь, находился на троне уже пять лет. Однако Клеомену было гораздо труднее занять престол, потому что его отец не мог сделать свою жену беременной, и эфоры попросили его развестись с женой и жениться снова. Однако он колебался и вместо этого выбрал двоеженство. Но затем первая жена родила Клеомена, а вторая — трех сыновей. Однако царь уже сильно любил свою вторую жену и, естественно, предпочитал ее детей, а Клеомен не пользовался благосклонностью отца.

Царь также обучил своего сводного брата Дория и назначил его законным наследником, и народ также считает, что Дорий был лучшим юношей среди своего поколения. Однако после внезапной смерти царя традиционные спартанцы считали, что Клеомен, рожденный от первой жены царя, имеет приоритет в наследовании трона, поэтому Клеомен, унаследовавший трон, изгнал своих братьев, послав Дориея колонизировать западное Средиземноморье. (T/N: Эта часть неверна. Во-первых, Клеомен — ребенок Анаксандрида II и его второй жены, а также старший среди братьев и сестер, в то время как первая жена Анаксандрида II родила 3 сыновей (Дорией, Леонида (да, легендарного Леонида), Клеомброта). Во-вторых, «традиционные спартанцы» сделали царем Клеомена, потому что он был самым старшим среди братьев. В-третьих, Клеомен не изгонял своих сводных братьев, это просто Дорией был импульсивным и не хотел быть под началом своего брата, поэтому он ушел, чтобы основать колонию, но дважды трагически потерпел неудачу).

Клеомен проницателен, находчив, честолюбив и жаждет власти. Как же мог Демарат, только что вступивший на престол, стать его соперником? И вот, Демарат, не имеющий никаких оснований, был побежден Клеоменом. И более 20 лет Клеомен единолично удерживал власть в Спарте, он победил Аргос, контролировал Аркадию, вмешивался в дела Дельф и даже вмешивался в политическую ситуацию в Афинах. Все это расширило власть Спарты до северной Греции.

В это время персидский царь Ксеркс был готов снова вторгнуться в Грецию, он также извлек уроки из ошибки Дария, поэтому он послал в Грецию большое количество шпионов, чтобы разделить и отдалить города-государства. Эгина, островное государство недалеко от полуострова Пелопоннес, предложила Персии землю и воду*, из-за чего Клеомен осудил это предательство и решил наказать Эгину (T/N: Земля и вода символизировали, что те, кто сдается Персии, отказываются от всех своих прав на землю и все продукты земли, а отдавая землю и воду, они признавали власть Персии над всем, даже их жизни теперь будут принадлежать царю Персии).

Жителям Эгины пришлось броситься за помощью к Демарату, другому спартанскому царю. Демарат был очень рад доставить неприятности своему политическому противнику, поэтому он тайно объединился со старейшинами в Герусии, которые не желали воевать с Персией, и активно оказывал им поддержку.

Это разозлило Клеомена и заставило его окончательно принять решение раз и навсегда решить эту невыносимую междоусобицу. Поэтому на заседании совета, которое инициировал Клеомен, он поставил под сомнение жизнь Демарата. Клеомен не только одержал победу над жителями Демарата и большинством старейшин, но и подкупил дельфийских жрецов, чтобы оракул, которого они просили, оказался вредным для Демарата. В результате Демарат был свергнут с трона и перешел на сторону Ксеркса.

Однако благодушие победившего Клеомена длилось недолго, так как вскоре о его подкупе в Дельфах стало известно, что возмутило спартанцев. Когда его признали виновным, он сначала бежал из Спарты, а затем вернулся. Но после возвращения его отстранили от власти, и с тех пор он продолжал пить, бить и кричать на людей, из-за чего все думали, что он сошел с ума. Тогда два его сводных брата, Леонид и Клеомброт, заперли его в храме и объявили, что он сошел с ума. Однако на следующий день люди нашли его мертвым, с изуродованной плотью его тела с помощью ножа в руке.

Это вызвало огромный переполох. Все продолжали говорить, что это наказание Клеомена за его осквернение, и народ в целом признал причину как «самоубийство».

Вскоре после этого Леонид стал царем. Но в частном порядке, по слухам, которые распространялись время от времени, Клеомен погиб от рук двух своих братьев.

А причина, по которой Леонид повел 300 своих личных гвардейцев в Фермопилы для защиты от персидской армии, заключалась в том, что ситуация вынудила его сделать это, одновременно доказывая спартанцам свою невиновность.

***

Это была предательская история для спартанцев, и можно даже сказать, что это был позор. Все в зале собраний на мгновение погрузились в молчание.

Клеотидас, оратор собрания, просто объявил: «Выборы нового царя начинаются!».

И у Агесилая, и у Леотихида были свои недостатки и свои сторонники. Поэтому дебаты между обеими сторонами сводились в основном к борьбе за нейтральных старейшин, и результат окончательного голосования — Агесилай победил.

Со слезами унижения Леотихид с ненавистью посмотрел на старейшин, поздравлявших Агесилая, а затем спокойно удалился.

Затем Клеостидас попросил стражников пропустить пять эфоров, ожидавших снаружи зала собраний, и объявил им результаты выборов.

Затем эфоры подошли к Агесилаю. Агесилай торжественно стоял и слушал, как они читали вслух: «Великий Зевс свидетель, согласно результатам голосования в Герусии, мы объявили божественной кровью Геракла, что Агесилай — царь Спарты!».

Как ни трудно было Агесилаю сохранить спокойствие, его голос все равно дрожал, когда он поклялся: «Я, Агесилай, клянусь именем Зевса, что буду править и управлять Спартой по законам города-государства!».

И эфоры одновременно ответили: «Пока ты будешь соблюдать свои клятвы, мы позаботимся о том, чтобы твое царствование длилось вечно!».

В 398 году до н.э. Агесилай стал царем Спарты.

***

На юго-восточной оконечности Сицилии Дионисий во главе пехоты, солдат и военных кораблей Сиракуз отправился в поход на запад вдоль южного побережья Сицилии.

Освобождая город Камарину, который был вынужден платить дань Карфагену, Дионисий узнал о «победе Теонии над Кротоном» и на мгновение заставил себя замолчать, а затем сказал стоявшему рядом с ним служителю: «Немедленно напиши Филисту и скажи, что я согласился на просьбу Локри прислать подкрепление как можно скорее!».

Затем он приказал глашатаям призвать армию, которой предстоял день отдыха, продолжать марш на запад.

***

«Кротон заключил мир с Теонией!». — Умакас, архонт Таранто, был удивлен после получения новостей из Кротона: «Не ожидал, что Теония, которая еще год назад была маленьким городом-государством и даже нуждалась в нашей защите, чтобы выжить, теперь так быстро развивается и стала могущественным союзом в Магна-Греции».

Бывший архонт, а ныне старейшина совета, Диситимас, вздохнул: «К счастью, мы в союзе с Теонией».

Умакас покачал головой: «Безопасность Таранто не должна зависеть от обещаний других».

И твердо добавил: «Мы должны ускорить завоевание мессапийцев и укрепить власть Таранто как можно скорее, чтобы мы могли с уверенностью говорить лицом к лицу с Теонией».

«Наше нападение на Мандурию привело к большим потерям среди наших граждан. Но вы все равно пошли на атаку на Бриндизи, что приведет к гибели еще большего числа граждан Таранто! Как совет мог согласиться с вашим радикальным подходом!». — сказал Диситимас с некоторым возмущением.

Умакас посмотрел на Диситимаса со следами презрения во взгляде: «Диситимас, мой добрый друг, ты все еще не понимаешь! Это не только воля большинства государственных деятелей, но и воля народа! Подстегнутые стремительным подъемом Теонии, люди уже устали от десятилетий бездействия совета! И им не нравится, как их каждый год притесняют мессапийцы! Они хотят перемен! Хотя среди горожан есть жертвы, мессапийцам гораздо труднее вторгнуться на нашу территорию после того, как мы стали хозяином Мандурии. Я полагаю, что как только Архитас узнает, что Кротоне был вынужден заключить мир с Теонией, он и без нашего призыва усилит нападение на Бриндизи!».

После минутного молчания, Диситимас нерешительно сказал: «Я немного беспокоюсь, что такая широкомасштабная атака будет стимулировать пеуцетийцев на севере, которые были той же расы, что и мессапийцы.».

«Значит, если мы не нападем, они не будут считать нас врагами?».— Умакас ответил: «Если мы захватим Бриндизи, мы не только прервем связь между мессапийцами и севером, но и свяжем торговлю с Адриатическим морем, что даст нам много преимуществ… если мы встретимся с пикейцами так же, как ты сказал, и увидим, что наш город почти пуст, и воспользуемся этой возможностью, чтобы напасть, тогда мы все еще можем».

Умакас посмотрел на Диситимаса, и вскоре Диситимас понял, что он имел в виду, и вздохнул: «Попроси помощи у нашего союзника, Теонии!».

***

Хотя Лисий изо всех сил пытался защитить Мило, экклесия все же приняла решение приговорить его к «изгнанию и не разрешать ему возвращаться в течение десяти лет».

***