Гегемон Греции!

Глава 186

Вообще, самые потрясающие здания греческого города-государства — это храмы, арены, амфитеатры, но в этот момент Фидий и его свита не видели многих масштабных зданий, а вместо этого были поражены тщательным и продуманным дизайном и чистым и опрятным видом города.

Фидий побывал в знаменитых городах-государствах Средиземноморья, хотя Афины процветают, они шумные и грязные. Хотя Спарта тиха, но надо отметить, что весь город прост, как город-государство в сельской местности. Только Турии удалось соединить простоту, свободу, элегантность, тишину и опрятность с полным очарованием.

Затем Дорофей спросил: «Кто тот, кто создал этот город?».

«Гераклид, ученик Гипподама». — Оливос, наблюдавший за их изумлением, произнес вслух.

«О, Гипподамус!». — воскликнул Дорофей. Это имя не было незнакомо спартанцам, ведь именно он спроектировал и построил в Пирее порт, который создал для Афин большое богатство. Вначале спартанцы также приложили немало усилий, чтобы захватить порт.

Далее они увидели на другой стороне улицы огромную белую арку, которую спартанцы не видели ни в одном другом городе-государстве.

Дорофей с любопытством спросил: «Для чего нужна эта арка?».

Выражение лица Оливоса вдруг стало торжественным, и он сказал глубоким голосом: «Это Триумфальная арка! Стратеги и солдаты, возвращающиеся с победой, пройдут через ворота, чтобы принять почести и ликование Архонта, Сената и народа всего Союза. Не так давно состоялось триумфальное возвращение победителей, потому что мы захватили Нерулум. Увы, жаль, что наша первая бригада может только ждать следующей возможности».

Фидий не видел сожалеющего выражения лица Оливоса, так как он и несколько спартанских солдат, стоявших позади него, смотрели на огромную Триумфальную арку. Помимо чувства потрясения, есть еще и зависть. Для воина самое большое желание — после победы над врагом заслужить одобрительные возгласы жителей своего города! И дать им почувствовать, что их кровь и жертвы священны и значимы! Но в греческих городах-государствах, где господствует демократия, это почти невозможно, потому что демократы считают, что это придаст стратегам слишком большой престиж и приведет к диктатуре. И хотя Спарта — воинственный город-государство, эфоры никогда бы не допустили чрезмерной пропаганды победы и не позволили бы этим молодым, кровожадным спартанцам выйти из-под контроля, Лисандр — лучший тому пример.

Но теперь в далеком западном Средиземноморье за пределами Греции появился колониальный город-государство, который уже сделал это, и будет продолжать делать, и заставил его чувствовать себя в противоречии. Фидий изначально не хотел разговаривать с капитаном патруля, но теперь он спросил: «Как часто вы занимаетесь военной подготовкой?».

«Почему вы спрашиваете?». — Выражение лица Оливоса стало серьезным. Он задумался на мгновение и сказал: «Тем не менее, я могу вам сказать. Во время напряженного сельскохозяйственного сезона в нашем Союзе мы тренируемся каждые семь дней. Но теперь, когда наступил сезон затишья, мы тренируемся почти каждые два-три дня, и тренируемся почти целый день»

'Такая частая военная подготовка превосходила большинство греческих городов-государств. Неудивительно, что эти солдаты кажутся хорошо обученными. Это также город-государство, которое выступает за военную мощь!». — Фидий догадывается, что ему будет трудно достичь своей цели.

Пройдя через широкую и плоскую площадь Победы, (после Триумфального возвращения новая площадь наконец-то обрела собственное имя. Поскольку основная функция площади — сбор войск перед походом и триумфальное возвращение после войны, ее назвали «Победа»), Фидий наконец вошел в Большой зал сената Турий.

Этот зал собраний настолько велик, что мог вместить тысячи людей. Увидев вошедшего Фидия, все государственные деятели встали и аплодисментами приветствовали его, а также почтительно отдали честь в знак уважения к Спарте, что, наконец, заставило Фидия почувствовать себя счастливым.

Затем молодой человек, стоявший впереди, сказал: «Добро пожаловать, спартанский посланник издалека! Что побудило тебя прибыть в наш Союз Теонии?».

Фидий подумал, что это, должно быть, военный гений и архонт Феонийского союза, о котором упоминал Хейрисоф. Фидий также начал думать, что триумфальное возвращение было спланировано им.

Фидий посмотрел на него острым взглядом.

И Давос не уклонился от его взгляда, а также оглянулся на него, как бы прозревая его замысел.

Что видит Давос: Спартанец одет в ярко-алый гиматий, у него длинные волосы, которые не часто увидишь у обычных греков, а его грубое лицо не только покрыто шрамами, но и обладает высокомерием и смотрит на все с презрением.

Давос, глубоко понимающий эту эпоху, считает, что образ этого посланника был обычным образом спартанцев при встрече с незнакомцами, и только Хейрисоф был исключением.

Два человека столкнулись и холодно уставились друг на друга, и воздух внезапно стал напряженным.

Куногелат кашлянул, пытаясь переломить внезапно ставшее напряженным обстановку.

Затем выступил Фидий и прямо сказал: «Я пришел сюда от имени Спарты, чтобы осудить Союз Теонии!».

Как только это заявление было произнесено, государственные деятели пришли в ярость.

«Чтобы защитить греческие города-государства в Малой Азии и интересы всей Греции, Спата отправила войска через море в Малую Азию для борьбы с персами. Однако в столь критический момент некоторые из наших солдат из-за твоего искушения бежали с поля боя в Малой Азии, что помешало войне против персов. Даже Фимтрон, самый главный в Малой Азии, был изгнан Герусией! Поэтому Герусия послала меня осудить тебя за этот вероломный поступок!».

Неужели он действительно серьезен? Государственные деятели смотрели друг на друга и слегка нервничали.

«Я не понимаю». — подозрительно спросил Куногелата: «Вы сказали, что мы соблазнили ваших солдат, но Союз Теония находится за тысячи миль от Малой Азии, и мы редко общаемся со Спартой. Как же мы могли склонить ваших солдат к бегству?».

«Именно так! Как недавно созданный Союз, мы не только не имеем контактов со Спартой, мы даже не знаем, где находится Малая Азия!». — кивнул Плесинас, преувеличивая.

Фидий как будто не слышал его, а просто посмотрел на Давоса и усмехнулся: «Эти солдаты — наемники, которые участвовали в персидской экспедиции. А ваш архонт воевал в Персии больше года, и некоторые из вас имеют с ними глубокую дружбу. Наши офицеры в Малой Азии своими глазами видели, как часто в эти лагеря наемников попадают чужаки».

Затем Агасий увидел Антониоса и Капуса, который молча бросал на него пытливые взгляды, поэтому он мягко покачал головой.

«Ты уверен, что эти незнакомцы — граждане нашего Союза?». — спросил Антониос.

«Я уверен в том, что эти дезертиры направляются в Магна-Грацию!». — Фидий решительно сказал: «Поэтому спартанская Герусия решила, что «Союз Теонии должен выдать всех наемников, которые сбежали отсюда, и..».

Он повысил голос: «В наказание Союзу Теонии за препятствование войне Спарты против Персии мы требуем, чтобы ваш архонт повел 5000 солдат в Малую Азию и присоединился к Спарте в нашей битве против персов!»

«Что?!». — Государственные деятели были шокированы и закричали: «Мы не имеем дипломатических отношений со Спарой, так почему же вы, спартанцы, смеете приказывать нам?!».

«Как греки, вы помешали священной войне Спарты против Персии от имени греков! А также потому, что Спарта является лидером всей Греции!». — надменно сказал Фидий.

Давос рассмеялся.

Услышав презрение в его смехе, взволнованные государственные деятели внезапно успокоились.

Мерсис спросил его: «Архонт, над чем вы смеетесь?».

«Я смеюсь над бесстыдством спартанцев!». — Давос бросил презрительный взгляд на Фидия: «Разве Спарта не победила Афины, вступив в сговор с Персией, которая всегда была врагом греков, и убив своих собратьев? Так почему же Спарта сейчас сражается против Персии, которая когда-то была их союзником?».

«Почему?». — быстро проговорил Мерсис.

«Я слышал, что Спарта раньше подписала соглашение с Персией, чтобы Персия поддержала их в победе над Афинами, согласившись отказаться от защиты городов-государств в Малой Азии и передать юрисдикцию персам. После победы в войне Спарта отказалась от своих обязательств, поэтому война между Спартой и Персией произошла». — Давос посмотрел на несколько неестественное выражение лица Фидия и сказал сдержанно: «Такой город-государство, который предает интересы греческого города-государства и неоднократно нарушает свое обещание, говорит, что их война с Персией — это священная война от имени всей Греции... Не кажется ли вам, что это не смешно?».

«Да, это действительно смешно! Это позор для нас, греков, иметь такой город-государство в качестве лидера!». — Государственные деятели во главе с Антониосом и Аминтой нарочито громко вторили ему.

Лицо Фидия покраснело, он закричал: «Ты смеешь оскорблять Спарту? Неужели ты не боишься нашего гнева?!».

Смех все еще продолжался.

Тогда Аминтас взволнованно сказал: «Гнев? Ты говоришь о войне? Это здорово, я не могу дождаться следующего Триумфального Возвращения!».

«Архонт Давос, вы должны позволить нам, первому легиону, принять участие в следующей битве. Солдаты не могут больше ждать!». — Даже Капус, который всегда молчал на собраниях, пришел присоединиться к веселью. Очевидно, он был разгневан необоснованной тиранией спартанцев.

«Верно, первый легион всегда следовала за вами, архонт, с самого начала, но они до сих пор не участвовали в Триумфальном возвращении, и поэтому у солдат уже есть некоторые мысли». — Антониос также добавил.

Фидий был ошеломлен, и его гнев был искусно превращен этими теонцами в ярость.

«Готов ли Союз Теонии вступить в войну против Спарты?». — гневно спросил Фидий.