Гегемон Греции!

Глава 239

«Что касается контроля за выполнением мирного договора, уступкой земли и переселением иммигрантов в город-государство Элея, который был временно приостановлен из-за смерти Агиса, я рекомендовал Герусии тебя в качестве ответственного лица, интересно, готов ли ты пойти?». — спросил Агесилай.

«Да!». — воскликнул Фидий и сказал, что кроме военной подготовки и участия в похоронах царя в этот период времени ему больше нечем заняться. Поэтому, когда он видит, как других людей одного за другим отправляют в чужие края для выполнения важных заданий, он неизбежно испытывает разочарование. Теперь же, когда Агесилай положил перед ним такую восхитительную работу, как он мог не быть тронут и не быть благодарным!

«Большое спасибо за доверие ко мне, царь Агесилай! То, что ты стал нашим царем — это подарок Зевса Спарте!».

Агесилай улыбнулся, услышав лесть талантливого молодого спартанца Фидия.

После ухода Агесилая и Фидия в столовой осталось всего несколько десятков человек. Тут из-за колонны незаметно появился молодой человек с льняной тканью на голове и с ненавистью посмотрел на спину Агесилая.

Затем он поспешил получить свою долю общей еды, когда повар, раздававший пищу, шутливо сказал: «Леотихид, почему ты так одет? Ты похож на женщину».

Периокои осмелился посмеяться над ним. Если бы это был прежний Леотихид, он бы со злостью избил его, возможно, отрубил бы ему руки и ноги, но сейчас у сына прежнего царя не было желания спорить, поэтому, найдя уголок, где можно было бы присесть, он начал есть свой хлеб, и почему-то слезы навернулись ему на глаза.

Неудача с занятием трона сделала его посмешищем в Спарте, в то время как его дядя-узурпатор отдал половину состояния семьи, оставшегося от отца, тем людям, которые испытывали трудности, и тем самым заручился их поддержкой, и стал восхвалять благосклонность и праведность Агесилая. Некоторые люди предлагали изгнать его и его мать из Спарты на том основании, что «он и его мать не спартанцы и позорят Спарту». Хотя Герусия опровергла это абсурдное предложение, спартанцы смотрели на Леотихида с большим презрением.

«Что я сделал плохого? Что заставило богиню судьбы так наказать меня?! Чтобы доказать свою правоту, я вырос, участвуя в «Агогэ*», в которой сыновья царей не должны были участвовать, и я всегда преуспевал во всех тренировках и старался изо всех сил сражаться на фронте в каждой битве. Я всегда приводил всех своих сверстников в замешательство своими дебатами, и писал статьи лучше, чем они, но почему? Почему?! Они не замечали всего этого и всегда концентрировались на этих слухах, чтобы оскорбить меня и мою мать! Проклятый Агесилай! Проклятая Герусия! Проклятый Агис, если бы ты не обращался с моей матерью так плохо, как могли бы распространяться такие слухи?!». — В конце концов, Леотихид стал обвинять своего умершего отца: «Я не могу больше терпеть такое унижение! Я заберу свою мать и покину это отвратительное место! Я покину Спарту!».

Леотихид наконец решился, но когда он уже собирался идти к месту назначения, он увидел множество людей у дверей своего дома, они качали головами, вздыхали и выглядели торжественно. Чувство тревоги внезапно поднялось в его сердце.

«Леотихид!». — Кто-то, кто был в хороших отношениях с ним, увидел его и сообщил с грустью: «Твоя мать покончила жизнь самоубийством».

***

Войска Феофанта грабили территорию Сциллии, что заставило гарнизон Сциллии выйти из города навстречу врагу, но локрийцы сразу же отступили.

На следующий день локрийцы появились вновь.

Когда войска Сциллетиума, как и вчера, преследовали их до побережья, они обнаружили, что там их поджидают около двух тысяч локрийских солдат.

Преследовавшие их войска Сциллетиума, которые уже не были в строю, вскоре отступили, но сциллийцы понесли сотни потерь под преследованием локрийской конницы, и теперь они могли только прятаться в городе и не могли выйти. Единственное, что они могли сделать, это послать людей просить помощи у кротонской армии в Каулонии.

Как лидер альянса, кротонцы должен был послать 3000 солдат на помощь Сциллиуму, но локрийцы снова отступили к морю.

Как раз когда кротонское подкрепление колебалось, оставаться ли в Сциллии или вернуться в Каулонию, 3000 локрийцев, медманцев и гиппонийцев прошли вдоль западного побережья, переправились через реку Гранде и вступили на территорию Терины.

Терина, извлекшая урок из ошибки Сциллиума, не осмелилась броситься наутек, а обратилась за помощью к Кротону.

Вскоре после того, как кротонское подкрепление покинуло Сциллиум и направилось к Терине, локрийцы вновь высадились на побережье Сциллиума.

Кротонские войска были вынуждены двигаться взад и вперед, но они не могли тронуть ни одного волоска локрийцев, и им негде было выместить свой гнев.

В то время как Сциллетиум и Терина также страдали, их недавно засеянные фермы разрушались, и усталость людей от войны начала расти.

Наконец, кротонцы узнали, что более 20 кораблей, внезапно появившихся во время морского сражения, не были тайно построены локрийцами, а прибыли с помощью Сиракуз.

Эта новость повергла глашатого Кротона в панику.

***

В это время, помимо ведения дел союза, Давос, вернувшийся в Турий, жил в своем доме вместе с женой и заботился об их новорожденном ребенке, одновременно занимаясь воспитанием своих приемных детей. Он вел очень полную и счастливую жизнь. Даже если посланник Кротона прибыл в Турию и попросил помощи у Теонии, это не вызвало у него беспокойства, потому что

Хиелос и Асистес сумели оттеснить локрийцев, вторгшихся на территорию Кротона.

По этой причине государственные деятели в сенате хвалили Давоса за правильный выбор претора Апрустума.

В своем письме Хиелосу и Асистесу Давос высоко оценил их решительность в принятии правильных мер в такой сложной ситуации и призвал их действовать смело, когда ситуация станет критической, и не тянуть время, слишком заботясь о собственном самочувствии и ожидая приказов сената.

Отличная работа Хиелоса также заставила Давоса почувствовать полное облегчение и посвятить больше сил обустройству Апрустума и Кримисы.

Но в этот момент он получил от Аристиаса сообщение, что «посланники Кротона, Сциллиума, Терины и Каулонии вместе отправились на север», и целью их прибытия в Турий была, очевидно, война между Кротоном и Локри, о которой Аристиас сообщал ему в последние дни.

Первой мыслью Давоса было то, что это редкая возможность для Теонии расширить свою силу и влияние, и что по сравнению с этим недопустимо вовлечь Локри в войну.

Но затем он начал колебаться из-за «особого внимания» Аристиаса, который находился в Катании, к Сиракузам, так что он также знал правду относительно поражения кротонского флота. Сиракузы — настоящий союзник Локри, и они также прислали подкрепление в этой войне, поэтому Давос, сражаясь с Локри, конечно, обидит Сиракузы, но стоит ли оно того?

Давос должен был тщательно все обдумать.

В своей прежней жизни он мало знал об истории Сиракуз и знал только, что Архимед Сиракузский был одним из виновников, спровоцировавших вторую Пуническую войну. И римляне легко разгромили Сиракузы, как будто сила Сиракуз не заслуживает упоминания, но следует знать, что именно римляне использовали мощь всей Италии для борьбы с Сиракузами, которые находились в периоде упадка.

Когда Давос пересек Средиземноморье, он оказался в Магна-Греции, где ощутил почтение греческих городов-государств Италии к великому городу-государству Сицилии — Сиракузам. Сиракузы отбили Карфаген и доминировали на Сицилии и в Магна-Греции несколько десятилетий назад, а теперь, похоже, они пытаются вернуть себе былую славу и стремятся объединить греческие города-государства Сицилии и Магна-Греции, чтобы править ими.

Хотя Сицилия — всего лишь остров, ее земля плодородна и является известным районом производства пшеницы в западном Средиземноморье (в основном благодаря вулканическому пеплу), и более того, греки колонизировали Сицилию в большом количестве и освоили ее очень рано. Кроме того, благодаря тому, что Сицилия находится недалеко от центра Средиземного моря, она стала важным центром торговли между восточным и западным Средиземноморьем. Все это — причины, по которым Сицилия развивала торговлю и сельское хозяйство. Стоит только посмотреть, как Сиракузы, занимавшие только юго-восточную часть Сицилии, смогли организовать такую большую армию, с которой могла бы сравниться Теония, находившаяся еще в зачаточном состоянии.

Однако Давос — не лягушка в колодце, которая не видит потенциальной опасности, напротив, бесчисленные случаи в истории его предыдущей жизни, а также теории политики, экономики, географии и топографии, и так далее, все это говорило ему о том, что как бы ни уклонялась Теония, как только Сиракузы действительно победят Карфаген и объединят греческие города-государства на Сицилии, тогда стремительный рост Теонии обязательно привлечет внимание Сиракуз и станет препятствием для их экспансии, или даже станет целью для следующего нападения Сиракуз. Поэтому лучше воспользоваться тем, что Сиракузы попали в трясину войны с Карфагеном, чтобы воспользоваться этим временем и укрепить себя, чтобы иметь силы противостоять Сиракузам в будущем.

Поэтому после тщательного обдумывания Давос наконец принял решение и отправился убеждать сенат.

Систикос был посланником Кротона, и из-за того, что он вместе с Лисиасом заключил перемирие с Теонией и подписал договор о союзе, а затем в одиночку отправился «убеждать» теонийцев, стоявших гарнизоном в Апрустуме, помочь Кротону отразить локрийцев, почти все в совете Кротона (кроме Лисиаса) единогласно избрали его отправиться в Теонию. Таким образом, впервые он был так высоко оценен государственными деятелями Кротона, и три посланника из других городов-государств, сопровождавшие его, также смотрели на него с уважением, во время путешествия. Поэтому Систикос поневоле возгордился.

Войдя в город Турий, посланники почувствовали, что новый город не такой шумный и широкий, как Кротоне. Однако здесь нет большого скопления людей и шума.

***