Гегемон Греции!

Глава 320

В преувеличенном пересказе гонца, у Теонийцев есть некое осадное оборудование, которое может бросать круглый камень размером с кувшин на сотни метров и попадать в стены с такой точностью, что мощный удар может повредить стены. При многократном ударе стена может даже разрушиться. Другое осадное оборудование напоминает передвижную часовую башню, которая строится выше городской стены. Лучники на вершине башни могут легко атаковать защитников на городской стене, а когда башня приблизится к городской стене, она опустит мост, по которому враг сможет легко добраться до вершины городской стены… сочетание этих двух осадных сооружений — кошмар любого города, а Теония владеет обоими!.

Теперь Пиан беспокоился не только о Клампетии, но и о Консенции. Согласно первоначальному плану, он должен был отступить в Консенцию и с помощью прочной стены противостоять атаке Теонийцев до тех пор, пока у врага не закончатся пайки. Однако рассказ гонца поколебал его решение, поскольку он не хочет оказаться в ловушке в городе и чтобы Теонийцы бросали ему в голову камни. Поэтому они должны защитить город Клампетию. Иначе, когда его займут Теонийцы, Консенция будет атакована с обеих сторон.

Но в данный момент, когда силы Теонии имеют большое преимущество, Бруттийский союз оказался перед дилеммой. Обороняться в одиночку слишком пассивно, да и вероятность проигрыша была бы выше. Поэтому Пиан был более склонен рискнуть напасть, ведь если они смогут победить главные силы Теонии, это решит все их трудности!.

Затем он обратил свое внимание на сдавшуюся Бесидисе, потому что она находится ближе всего к Турии — центру Теонии, откуда придут в атаку главные силы Теонии.

После долгих раздумий он, наконец, решил отправить две тысячи подкреплений в Клампетию, убедив Бодиама вернуться в Анбанию и отправив гонцов в Верги, надеясь, что Бодиам и Седрум смогут привести как можно больше воинов, чтобы поддержать битву между Бруттийским союзом и Теонией.

***

Чтобы дождаться прибытия припасов и удовлетворить потребности войны, Давос еще на два дня задержался в Бесидисе.

Хотя Бесидисе находится очень близко к Турию, транспортировка была более сложной из-за состояния дорог. Усвоив урок и облегчив последующие перевозки, Давос приказал своим солдатам снова нести по пятидневному пайку.

Ранним утром третьего дня Давос вывел первый и второй легион, бригаду горной разведки, кавалерийскую бригаду, армию своих союзников — Гераклеи и Росцианума, Бесидиских воинов, резерв легиона и две тысячи вольноотпущенников. Если не считать небольшой части резерва легиона, которая будет размещена в городе Бесидисе, общее число мужчин, которые отправятся на битву с Консенцией, составляло около 24 000.

Ближе к полудню разведчики доложили Пиану, что армия Теонийцев входит на плато Консенция, и они даже смогли разглядеть видный флаг Архонта Теонии.

Из-за этого сообщения Пиан не смог усидеть на месте и немедленно провел экстренное совещание. Кроме Петару и Фитары, за исключением Пангама, который все еще с трудом отражал нападение врага в Клампетии, к ним присоединились Бодиам и Седрум, которые только вчера вечером прибыли со своими войсками, а Ликуму погиб в бою. Поскольку из «семи старейшин» присутствовали только пятеро, это неизбежно сделало настроение всех в зале мрачным.

«Я ожидаю, что Теонийцы разобьют лагерь в этой области, как только они достигнут Консенции во второй половине дня». — Пиан нарисовал пальцем круг в 3 километрах к востоку от карты и возбужденно сказал: «Под защитой Амары мы воспользуемся их неудобствами после входа в Консенцию, возьмем инициативу в свои руки и нападем на них, пока они заняты строительством своего лагеря, и заставим их сразиться в решающей битве!».

Седрум понял, что Пиан имел в виду под словом «неудобной». Поскольку местность в районе, где находится Консенция, была настолько высока, что даже если чужак без проблем мог нормально передвигаться, он быстро уставал и испытывал трудности с дыханием после длительного периода напряженных движений. В то время как Бруттийские воины, особенно Консенцы, уже с детства адаптировались к таким условиям и больше не испытывали никаких отклонений в движениях.

Более того, зная боевую обстановку на Клампетии, он уже не надеялся на защиту города.

Они с Бодиамом смотрели друг на друга с достойным выражением лица. В конце концов, они смогли только согласиться.

Вернувшись назад, чтобы собрать войска, они нервно ждали прибытия Теонийской армии.

Но через полчаса Пиан срочно позвал их.

«Старейшины, судя по только что полученному сообщению, Теонийцы остановили движение у реки Финита и начали обустраивать свой лагерь!». — С тревогой сказал Пиан.

'Река Финита!'. — Седрум и Бодиам бросились смотреть на карту в центре зала.

Река Финита, хоть и называется рекой, на самом деле больше похожа на небольшой ручей, который в конце концов соединяется с верховьями реки Крати и протекает по местности с относительно ровной поверхностью. Главное, что она расположена между Бесидисе и Консенцией.

«Это так далеко от Консенции, и еще так рано, а они уже начали отдыхать?». — замешательстве пробормотал Бодиам.

«Эти Бесидиские предатели! Амара покарает их!». — С гневом сказал Фитару.

Седрум понимал гнев первосвященника. На его памяти местность у реки Финита была не такой высокой, как здесь, поэтому влияние местности на людей было бы не таким явным.

Он быстро взглянул на Пиана и спросил: «Что же нам теперь делать?».

Пиан тоже выругался. Он также подумал, что действия Теонийцев, должно быть, вызваны тем, что Бесидисцы разрушили его план.

Подумав об этом, он посмотрел на всех. Он серьезно сказал: «В настоящее время Клампетия ежедневно подвергается атакам врага, который может ворваться в нее в любой момент! Поэтому единственное, что мы можем сделать, это либо позволить врагу продвигаться медленно и дать ему постепенно привыкнуть к погоде и окружающей среде, либо принять решение и сосредоточиться на атаке всеми силами! Выбор за вами!».

Седрум и Бодиам снова посмотрели друг на друга, и их глаза постепенно заблестели решимостью: «У нас вообще есть выбор?!».

«Амара, благослови детей Брута!». — произнес Фитару.

***

Из осторожности, Давос решил разбить лагерь у реки Финита.

Услышав напоминание Барипири о том, что «чужаки испытывают дискомфорт при входе в район Консенции», у него в голове сразу всплыло слово — высотная болезнь: Чем выше местность, тем разреженнее воздух, тем меньше содержание кислорода, и тем быстрее люди устают из-за его недостатка. Конечно, по сравнению с Тибетом на дальнем востоке, высота плато Консенция — это вообще ничто, но она может стать решающим фактором в ожесточенной битве.

Теперь, когда преимущество в его руках, Давосу не нужно рисковать: ему нужно лишь неуклонно продвигаться к Консенции и позволить солдатам постепенно адаптироваться к высоте и ознакомиться с географией местности. В то же время это постепенно окажет давление на Консенцию и удержит их от разделения своих войск для усиления Клампетии.

Хотя он не мог понять, как развиваются события в Клампетии, но, доверяя Хиелосу и четвертому легиону, у которого были оба вида осадной техники, он считал, что четвертый легион имеет абсолютное преимущество перед Клампетией. Как только Клампетия будет прорвана, Теонийские войска смогут продвинуться вперед, значительно увеличив свое преимущество и сдерживая всю Бруттийскую область, что непосредственно приведет к распаду Бруттийского союза и заставит Бруттийцев сдаться без боя!.

Хотя идея была хороша, Давос не терял бдительности. В соответствии с Военным Законом Теонии при строительстве военного лагеря он не позволил всем солдатам посвятить себя строительству лагеря. Вместо этого он просто позволил воинам первого легиона и резервной бригады работать первыми, с помощью вольноотпущенников, а второму легиону и их союзникам, а также воинам из Бесидисе защищать их.

«Почему именно мы первыми занялись строительством лагеря? Мы — первый легион Теонии!». — С негодованием пожаловался Гибатерус. Он устремил свой взгляд на солдат второго легиона, которые сидели и отдыхали перед ним, как вкопанные.

«Возможно, это потому, что второй легион только позавчера закончил сражаться с Бруттийцами, поэтому великий легат дал им награду!». — Предположил Песиас.

Слушая своих товарищей по команде, Леотихид задумался: Хотя спартанцы тоже придавали большое значение маршам и походам, они не придавали этому такого значения, как Теонийцы, вплоть до паранойи. Когда Теонийцы прибывали на место для лагеря, первое, о чем они думали, это о том, как построить чрезвычайно прочный лагерь, что у них даже есть инженеры, чтобы измерить и осмотреть место, и даже есть штрафы на случай недочетов… Несмотря на то, что Леотихид много раз практиковался в этом в тренировочном лагере и в Таранто, он все еще не мог к этому приспособиться.

«Если бы наш первый легион атаковал Бесидисе, а не второй, мы бы завершили его лучше! Великий легат несправедлив, но, отдав важнейшую задачу второму легиону, он приказал нашему первому легиону либо карабкаться в горы, либо маршировать, что я даже не знаю, сколько дорог мы прошли за эти дни, и теперь подошвы моих ног покрылись волдырями!».

Гибатерус прогонял свою депрессию, как вдруг кто-то ударил его по голове: «Гибатерус, прекрати болтать и работай усерднее! Если ты замедлишь ход строительства нашего лагеря и из-за тебя наша команда проиграет команде Оливоса, стратег Матонис никогда не отпустит тебя легкомысленно!». —Крикнул Ситарес, командир отряда.

При упоминании Матониса, Гибатерус не осмелился больше ничего сказать.

Леотихид был несколько впечатлен свирепым видом Матониса, который очень опекал своих солдат, доходя до крайности. Леотихид даже несколько раз был свидетелем его общения с этими «ужасными» военными судьями, потому что его солдаты были наказаны в соответствии с военным законом за нарушение дисциплины, а однажды даже спорил с Давосом. Помимо его невероятной силы и превосходных навыков, солдаты любили и уважали Матониса.

***

Голиáф — огромный филистимлянский воин, потомок великанов-рефаимов в Ветхом Завете.

Молодой Давид, будущий царь Иудеи и Израиля, побеждает Голиафа в поединке с помощью пращи, а затем отрубает его голову;