Гегемон Греции!

Глава 226

«Да, я видел его. Он такой же красивый, прямо как ты».

«Я еще не дала ему имя, потому что ждала, когда ты вернешься».

На обратном пути Давос уже думал об имени своего ребенка. Он положил руку на плечо жены, а другой рукой обхватил подбородок. Он задумался, а затем сказал: «Помню, в первый раз я узнал, что ты беременна, когда я только что победил Кротона… в этот раз он родился, когда мы снова победили Кротона, и война с Кротоном только что закончилась. Этот ребенок так тесно связан с Кротоном, что это должно быть желанием Аида! Поэтому я думаю, что лучше назвать нашего ребенка… Кротокатакс, что скажешь?».

«Кротокатакс… Кротокатакс…». — тихо произнесла Хейристоя несколько раз, затем с легким беспокойством посмотрела на мужа: «Не вызовет ли это имя жалоб?». (kataktitís означает Завоеватель, а Crotokatax означает завоеватель Кротона).

Давос улыбнулся: «Если мой ребенок будет носить это имя, то когда он вырастет, теонийцы будут думать о наших трудностях при основании Теонии и о вкладе его отца в союз, и поэтому они будут добрее к нему. И в то же время, если у нашего ребенка есть амбиции, то с помощью этого имени он создаст себе славу».

Хейристоя, не слишком довольная именем, задумалась и наконец кивнула: «Хорошо, тогда его будут звать Кротокатакс».

Как только она это сказала, плач ребенка в другой комнате внезапно прекратился.

Хейристоя прикрыла рот рукой и удивленно посмотрела на Давоса: «Боже мой, Гера благословила это имя! Наш ребенок принял свое имя!».

В это время вошла Азуна с ребенком на руках.

Хейристоя взяла его и прошептала: «Малыш, это твой отец. Называй его отцом».

Ребенок кричал «дада» и двигался. —

«Смотри, он зовет тебя!».

Воскликнула Хейристоя с нежной улыбкой, затем она осторожно положила ребенка перед Давосом.

Давос осторожно взял его на руки, опасаясь, что может причинить малышу боль.

На этот раз ребенок не заплакал. Он открыл глаза, с любопытством посмотрел на Давоса своими яркими глазками и почесал лицо Давоса своими двумя пухлыми ручками.

Давос просто позволил ему играть. Но в этот момент Давос почувствовал, как кровь бурлит в его сердце, и взволнованно сказал: «Хейристоя, я собираюсь взять свое имя в качестве фамильного и передать его нашим детям, а затем они передадут его будущим поколениям. Я верю, что семья Давос станет самой ослепительной семьей правителей в Средиземноморье!».

Глаза Хейристоя засияли при этих словах Давоса. У большинства греков есть только имя, но нет фамилии, и для того, чтобы различать людей с одинаковыми именами, они часто добавляют к своему имени родное место или другую приписку, например: Сократ Афинский, Сократ — сын Асидата и т.д., но у вельмож Персии, великой страны на востоке, есть фамилии. Будучи уроженкой Милета в Малой Азии, Хейристоя поняла амбиции своего мужа с его слов, и поэтому с большим интересом повторила будущее имя своего сына: «Кротокатакс Давос…».

В это время Давос заметил маленькую головку, высунувшуюся из двери спальни.

«Синтия, входи». — Он позвал.

Семилетняя Синтия взяла почти пятилетнего Адориса и с колебаниями подошла к кровати.

«Идите и посмотрите на своего младшего брата!». — радостно сказал Давос обоим братьям и сестрам.

«У тебя теперь есть ребенок… ты… ты все еще хочешь нас?». — робко спросила Синтия.

Давос был ошеломлен. Он не ожидал, что его приемная дочь окажется такой чувствительной. Передав ребенка Хейристое, он прижал их обеих к груди и сказал вслух: «Вы всегда будете моими детьми, так как же я могу вас не хотеть?».

Хейристоя также тихо сказала: «А еще мама надеется, что вы сможете хорошо заботиться и защищать своего младшего брата».

Муж и жена утешили обоих детей, и их грусть сразу исчезла. Затем они с любопытством взглянули на младенца на руках у Херистойи.

«Можно я потрогаю его?». — спросила Синтия низким голосом.

«Конечно, можешь». — Хейристоя мягко улыбнулась.

Синтия осторожно прикоснулась к лицу ребенка: «Как зовут моего брата?».

«Кротокатакс, его прозвище… эээ… Кро».

«Он такой маленький». — Адорис также с любопытством взяла малыша за руку и сказал, как маленький взрослый: «Братик, я буду тебя защищать».

***

«Эй, проснись! Проснись!». — Келебус, находящийся в глубоком сне, был насильно разбужен. Даже открыв сонные глаза, он все еще чувствовал сонливость, поэтому перевернулся и собирался продолжить свой сон.

Тут же кнут, смоченный водой, ударил его по телу, это было так больно, что заставило его подскочить от боли, а в ухе раздался демонический голос надсмотрщика: «Немедленно иди в каменоломню, лорд Лисименес хочет что-то сказать!».

Келебус, боявшийся снова получить удар кнутом, волоча больные ноги и терпя голод, пошатываясь, вышел из шахт. Но он случайно сбил с ног своего спутника, а тот подсознательно протянул руку и потянул его за собой, так что оба они упали на землю. Келебус некоторое время полежал, прежде чем встать. Во время этого надсмотрщик еще несколько раз отхлестал его кнутом.

Кротонские пленники, как муравьи, шатаясь, выходили из шахт и собирались на круглой площади в шахтах, где было много свежевыкопанных шариков.

На сторожевой башне у входа Лисименес, ответственный за каменоломню Турия, нетерпеливо наблюдал за происходящим внизу, а затем приказал своим людям: «Они слишком медлительны. Идите и заставьте этих кротонцев поторопиться!».

В результате кротонцы, как ягнята, были согнаны к сторожевой башне надсмотрщиками с палками и кнутами.

Подобное зрелище происходило и перед строительной площадкой храма Аида и медной шахтой в Турии.

«Кротонцы, как бы я хотел держать вас здесь сотни лет за преступления, которые вы совершили на земле Турии! И пусть ваша грязная плоть и кровь стекает в сточные воды, а ваши кости превратятся в порошок!». — Лисименес злобно выругался: «Но великий Аид был достаточно добр, чтобы позволить Теонии подписать перемирие с вашим проклятым Кротоном и… стать союзником… так что теперь вы все можете отправляться домой».

После того, как Лисименес неохотно произнес эти слова, на площади вдруг воцарилась мертвая тишина, и пленники не могли поверить в то, что слышали.

«Он… что он только что сказал?». — дрожащим голосом спросил спутник, стоявший рядом с Келебусом.

«Он сказал, что мы можем вернуться домой». — пробормотал Келебус, затем он, казалось, что-то понял и схватил за плечо своего спутника: «Ты слышал это? Мы можем идти домой! Мы свободны!».

Только после того, как бесчисленное количество людей подтвердило, что услышанное — правда, они так разволновались и начали проливать слезы. Они обнимали друг друга, ликовали, целовали землю под ногами, закрывали глаза и чувствовали теплый солнечный свет.

В эти дни они были похожи на рабов, копающихся в темной пещере, терпя побои своего надсмотрщика. Они даже не могли нормально питаться и спать, из-за чего эти граждане Кротонии, жившие комфортной жизнью, едва не падали в обморок. Никогда еще свобода не казалась им такой ценной, как сегодня.

Лисименес холодно фыркнул, не желая больше смотреть на них: «Принесите хлеб и сыр, пусть едят».

«А если они будут сопротивляться, когда наедятся досыта? С таким количеством пленников мы не сможем с ними справиться!». — Один из его подчиненных нерешительно возразил.

«Так будет лучше!». — Лисименес усмехнулся: «Если они нарушат договор, который только что подписали, тогда мы сможем просто уничтожить их всех!».

«Понятно».

«После того как они поели, пусть омоются в реке и переоденутся, чтобы кротонцы не сказали, что мы издеваемся над нашими пленниками».

С прибытием посланника Кротона пленники окончательно убедились в том, что «Теония и Кротон стали союзниками и что теперь они наконец-то отправятся домой».

Затем они начали маршировать к порту Турия под защитой полностью вооруженных теонийских солдат.

Почему возникла необходимость в защите? Из-за страха, что радикалы Турии причинят вред безоружным и ослабленным кротонским пленникам. Келебус уже сталкивался с подобной ситуацией полгода назад, но на этот раз турианцы не причинили никаких неприятностей огромной группе, которая хотела вернуться в Кротон, как он беспокоился. И даже когда они прибыли в порт, то увидели лишь несколько турийцев.

Где же жители Турии? Эта мысль лишь мелькнула в голове Келебуса, а затем его разум полностью заняла радость от того, что он наконец-то спокойно отправился домой!

Только когда транспортный корабль покинул порт Турии, пленники почувствовали облегчение.

«Я никогда больше не вернусь в это проклятое место!». — высказался один из пленников, и ему вторили большинство солдат, включая Келебуса: Две войны, и они дважды побывали в плену, особенно вторая была настолько кошмарной, что они даже не хотели вспоминать о ней. Каждый из них в большей или меньшей степени боялся Теонии в своем сердце.

На самом деле, во время второй Кротонской войны Теония так обращалась с пленными, потому что была вынуждена. Ведь управлять десятками тысяч пленников было очень трудно, а большинство мужчин-граждан Теонии были заняты в боях, и в то же время кротонский флот время от времени совершал набеги на побережье Турии. Поэтому, как только пленники взбунтуются, последствия будут невообразимыми. Поэтому сенат решил обращаться с ними как с рабами и оградить их от расходов, заключив их в горную шахту и задавив кротонских пленников суровыми условиями, голодом и тяжелым трудом.

***

А причина, по которой теонийцы не обращают внимания на кротонских пленников, покинувших Турий, заключалась в том, что их герои скоро вернутся.

Третий легион оставил 3 000 человек под руководством Асиста для временной защиты города Апрустум. А первый легион оставил 2 000 человек и под предводительством Иелоса, чтобы пока остальные вернулись, командовать в Кримисе.

***