Гегемон Греции!

Глава 288

Певкеты послали глашатая к месту, где они устроили засаду на тарантинов. Однако он не смог найти архонтов городов-государств Мессапи, так как Пасимеус повел их в бой с тарантийской армией, чтобы окружить и уничтожить их.

Греческие гоплиты обладают сильной защитой и сильны в ближнем бою, но гоплит, который может только защищаться и не нападает, — это лишь твердый панцирь, и разбить его было бы лишь вопросом времени и энергии.

Первоначальная засада мессапийцев рассекла змеевидную колонну Таранто более чем на десять участков. Однако окружение каждой части врага привело к тому, что мессапийские солдаты оказались в меньшинстве, но по мере продвижения битвы, потери Таранто росли, заставляя каждое окружение сжиматься все меньше и меньше.

Если бы они не услышали сальпинкс Теонии, то тарантинцы, возможно, уже отказались бы от борьбы, и теперь единственное, что их поддерживало, — это их вера в то, что они будут жить. Но с постепенным уничтожением одного небольшого окружения за другим, кандалы на шеях оставшихся солдат начали затягиваться.

***

Гибатерус слышал об отличной игре Просуса в тренировочном лагере новобранцев, но он не ожидал, что Просус не будет так легко убивать на настоящем поле боя, он чувствовал, что это не первая его битва (это было не так). Его защита щитом, косые удары и выпады были искусны и изобретательны, хотя он и не размахивал копьем беспорядочно, но пока он наносил удар, он заставлял врага кричать, что было действительно жестоко и точно. Безжалостность Просуса заставила свирепых певкетов испугаться, они подсознательно избегали его атак.

Под руководством Просуса его товарищи по команде соревновались друг с другом, в результате чего оборонительная линия певкетов оказалась под угрозой.

Матонис, который находился в середине бригады и руководил сражением, был вне себя от радости при виде такого зрелища и взволнованно спросил: «Что за воин мчится впереди?».

Паманий, капитан взвода, быстро ответил: «Просус!».

«Он Просус!». — Его товарищи по команде также поспешили ответить.

***

«Глаанокомандующий, третья бригада Матониса прорвала линию обороны противника!».

«Четвертая бригада Аминтаса также прорвалась!».

«Бригада легкой пехоты Эпифана и Сида прорвала фланг противника!».

«Горная разведывательная бригада Изама вместе с войсками Гераклеи и Метапонта разгромила фланг противника!».

Приходили одна хорошая новость за другой. Когда Толмидес сообщил их Давосу, Умакас не мог удержаться от взволнованного восклицания: «Отлично! Наконец-то мы победили!».

Давос тоже облегченно улыбнулся: «Приказываю. Удартье сальпинкс еще раз и разгромите врага одним махом!».

***

«Отступление! Отступайте!». — Несмотря на то, что выражение лица Телемани выглядело мрачным, он все еще был спокоен. В конце концов, он же не пережил поражения, в последней войне с Дауни он потерял много земель, но все же выжил.

На самом деле, в его приказах не было нужды, так как вся армия развалилась, и солдаты-пикинеры бежали, спасая свои жизни.

Перед уходом Телемани не забыл еще раз взглянуть на вершину противоположного холма, как бы для того, чтобы ослепительный флаг прочно запечатлелся в его памяти.

«Мой царь, не хочешь ли ты предупредить мессапийцев?». — напомнил Пуло.

Телемани был не в духе и не был настроен много говорить, а просто смотрел на поверженных солдат по всем холмам. Он мог бы оказать им услугу за небольшую плату: «Пошли кого-нибудь сказать им, что теонийцы яростно напали и что мы не можем их сдержать. Отступать ли нам или продолжать сражаться, пусть они решают сами».

***

Один за другим падали солдаты рядом с Диаомиласом, а сам он был ранен во многих местах и чувствовал, что на этот раз вернется в подземный мир. Вдруг окружавшие их мессапийцы пришли в смятение.

Он услышал, как враги что-то кричат. К сожалению, он не понимал языка мессапийцев, но кто-то среди солдат уже возбужденно кричал усталым голосом: «Мессапийцы говорят, что певкеты побеждены! Теонийцы победили! Мы спасены!».

Отчаявшиеся солдаты сразу же приободрились, услышав эти слова, и стали кричать друг другу о победе, наконец, слившись в одно: «Держитесь! Теонийское подкрепление скоро будет здесь!».

Время шло с трудом, атака мессапийцев постепенно ослабевала, и в конце концов они отступили.

Перед лицом отступления мессапийцев, Диаомилас не собирался их преследовать. На самом деле, в данный момент он не мог командовать ни одним солдатом, так как все тарантийские солдаты, как и он, истощили свои силы и энергию более чем за два часа.

Он сел на землю и больше не хотел вставать. Радость от того, что он выжил, не могла сравниться с несчастьем при виде трупов солдат и стонов раненых.

В этой битве мессапийцы понесли 1200 потерь, в основном из-за почти полного уничтожения кавалерийского подкрепления и тяжелой пехоты Алитии.

Хотя потери певкетов составили менее 600 человек, причина их низких потерь заключается в том, что в лобовом столкновении между пехотой они, как правило, несут лишь незначительные потери, а основные потери наступают после поражения. Например, во второй битве между Теонией и Кротоном, они, полагаясь на легкую пехоту и кавалерию, преследовали и захватили большую часть бегущих кротонских гоплитов. Однако в этом сражении такой хорошей возможности не представилось, потому что певкеты хорошо знакомы с местностью и имеют легкое снаряжение. Из-за этих особенностей теонийские гоплиты не смогли догнать их после бегства, а теонийская кавалерия даже не присоединилась к этой битве. Даже если бы они появились на поле боя, у них все равно не было возможности победить певкетов в горах.

С другой стороны, Таранто понесла более 4000 потерь, почти треть своей военной силы, большинство из которых погибло в битве; у теонийцев 600 потерь, но большинство из них были получены в результате травм, полученных при падении с холма; а Гераклея и Метапонтум понесли более 800 потерь. Таким образом, хотя в конечном итоге отступил именно мессапийско-певкетский альянс, греческие союзные силы понесли более серьезные потери. Более того, мессапийцы и певкеты потеряли большое количество кавалерии, в то время как Теония получила почти 400 высококачественных лошадей.

Когда Давос увидел Диаомиласа, он не стал изображать спасителя и продолжал смотреть ему в лицо в своей обычной манере, с энтузиазмом направляя медицинский лагерь на помощь раненым солдатам Таранто, к большому стыду Диаомиласа.

Мессапи-певкеты отступили с Анленских холмов, вступили на территорию Таранто и вскоре отступили на север.

Однако греческие союзные войска не смогли преследовать их из-за усталости и большого количества раненых солдат. На время они расположились в нескольких близлежащих деревнях на отдых, отправив людей в город Таранто, чтобы сообщить о военной ситуации и сопроводить раненых солдат обратно в лагерь.

***

В этот день в сенат Теонии прибыл человек.

Его зовут Митробат, и он пришел просить помощи у Теонии. Однако пришел он не от одного из союзных городов-государств Теонии, а от племени сиро на территории Брутти.

Оказалось, что племенной союз бруттиев в Консенции находился в процессе объединения. В процессе объединения они начали ускорять инкорпорацию и слияние мелких и крупных племен в своих границах; при общей тенденции и силовом подчинении большинство племен решили подчиниться, но несколько племен во главе с племенем сиро отказались от интеграции.

По словам Митробата, они греки, и большинство из них были вынуждены бежать в горы, чтобы избежать катастрофы после разрушения Сибариса. У них есть гордость грека, так как же они могут быть объединены варварами и жить варварской жизнью?

После нескольких безуспешных попыток посланников из города Консентия в Бруттии убедить племя сиро, больше не было никакого движения, поэтому люди племени сиро думали, что дело закончено. Однако через несколько месяцев, после того как Консентия завершила свою власть над большинством племен Брутии и стала фактически управлять ими, они отправили в Сиро еще одного посланника.

Но на этот раз посланник потребовал, чтобы племя Сиро немедленно подчинилось правлению союза племен, иначе они пошлют большую армию, чтобы уничтожить их.

Тогда племена сиро запаниковали и поспешно отправили Митробата к Терине за помощью.

Терина признала, что у них нет возможности вмешаться в это дело. К счастью, они уже заранее позволили Сипрусу связаться с архонтом Теонии Давосом, поэтому Митробат отправился в Теонию просить о помощи.

В этот день председателем сената по очереди был Корнелий. Он посмотрел на посланника, который утверждал, что он грек, но выглядел совсем не так, как он, и был озадачен.

Видя сомнения ставленника, Митробат объяснил: «Я унаследовал лицо моей матери-бруттии, и именно потому, что я не похож на грека, вождь Сиро выбрал меня, поскольку только так я не вызову подозрений у окружающих бруттиев».

Перед тем как отправиться на битву, Давос однажды поднял вопрос о бруттиях, но его прервали из-за просьбы Таранто о помощи, прежде чем они успели провести подробное обсуждение.

В этот момент Поллукс встал и сказал: «Что может сделать Теония? Протестовать перед бруттийцами, чтобы они прекратили аннексию этого маленького племени? Боюсь, никто из вас не поверит, что одно наше слово заставит бруттийцев прекратить то, что они так долго готовили. Что мы будем делать, если бруттийцы откажутся? Если мы сдадимся, мы только потеряем престиж Давоса, как самого могущественного союза Теонии! Но если мы хотим предпринять дальнейшие действия, я не могу придумать других мер, кроме войны».

«Однако гражданам Теонии достаточно войны в этом году! Сейчас наш архонт все еще ведет наших граждан сражаться с могущественными мессапийцами и певкетами в Таранто!». — Затем Поллукс указал на Митробата, посмотрел на него с жалостью и сказал: «А посмотрите на этого посланника Сиро, только потому, что он сказал, что они греки, лучше сражаться, чем пинать их, но кто знает, правда ли это! Неужели мы готовы снова отправить наших граждан на незнакомое и страшное поле боя, чтобы сражаться со свирепыми бруттиями за расу, которая совсем не похожа на греческую?».

***