Гегемон Греции!

Глава 211

Во время Пелопоннесской войны Афины отправили большую армию на Сицилию, которая в итоге была разбита союзными силами Сиракуз и Спарты, а более 6 000 их людей попали в плен.

В то время, несмотря на то, что Спарта столкнулась с дилеммой, когда ее пассивно атаковали на море и она не могла прорваться через стены Афин на суше, они все равно не использовали 6 000 пленных для нападения на Афины.

Так что если Давос сделает это, он, конечно, создаст прецедент, но его заклеймят словом «зловещий и жестокий» что не только заставит города-государства Магна-Греции опасаться его, но и оттолкнет уважавших его жителей Теонии. Это, несомненно, станет серьезным ударом по его престижу. Поэтому, имея такую высокую цель, Давос, конечно, не допустит ошибки, когда, взяв кунжутное семя, он потеряет арбуз.

Он не возражал против захвата Кримисы еще немного, ведь победа уже близка. Поэтому, как только битва закончилась, он приказал резервной бригаде и более чем 5 000 вольноотпущенников сопроводить пленников обратно в Турий, оставив в Росциануме только два легиона и две резервные бригады.

По сравнению с предыдущей ночью, жители Росцианума, обрадованные победой, с удовольствием освободили свои комнаты и приготовили роскошный ужин для оставшихся теонийцев. Однако, по сравнению с вошедшими в город солдатами легиона, солдаты и вольноотпущенники, уставшие и голодные, вынуждены были еще час или два ночи сопровождать пленников и были гораздо более несчастны. Однако, впервые приняв участие в битве, да еще такой масштабной, они смогли победить. Как участники, они не только шли с гордо поднятой головой, но даже ругали пленных. Им хотелось немедленно вернуться назад и найти знакомого, чтобы похвастаться своими подвигами.

Состояние кротонских пленников было самым жалким. Чтобы быть уверенными, что они не сбегут, с них сняли все доспехи и одежду, они шли ночью голые. Налетал порыв морского бриза, и они, уже истощившие тепло своего тела, дрожали. Если бы они замедлили шаг, деревянный стержень копья был бы подобен кнуту и причинил бы им невыносимую боль.

Келебус тоже был одним из пленников. Хотя он снова стал пленником, он втайне вздыхал, что его судьба не очень хороша. Однако по сравнению со своими товарищами, погибшими в бою или утонувшими, он был рад, что ему удалось выжить, поэтому он утешал своих плачущих товарищей: «Хотя эти теонийцы и ненавистны, они все же держат своё слова. Так что если мы будем делать то, что они просят, то в конце концов вернемся в Кротон живыми!».

Несмотря на то, что уже стемнело, весь город Турий все равно вышел поприветствовать солдат-победителей. После целого дня тревожного ожидания они, наконец, увидели возвращающихся солдат, которые привели с собой гораздо больше кротонских пленников, чем раньше. Все они поняли, что теонийская армия, несомненно, выиграла битву!

В отличие от Росцианума, турианцы продолжали выкрикивать имя «Давос» гораздо чаще, чтобы отпраздновать эту тяжелую победу, потому что все они знали, что именно этот архонт в одиночку стоял в сенате, чтобы начать эту битву раньше времени и, наконец, одержать победу!

Государственные деятели также почувствовали облегчение, особенно Филесий, который, как главный военачальник, назначенный Давосом, вынужден был оставаться в Турии без солдатов в руках и постоянно беспокоился о том, что флот Кротоны увидит их маскировку и высадится в порту. Теперь, с возвращением резервной бригады и вольноотпущенников, он обрел уверенность. Более того, после трагического поражения Кротона они могут оказаться не в состоянии даже защитить себя, не говоря уже о том, чтобы осмелиться высадиться и сражаться на территории Теонии.

Куногелата и некоторые турийские государственные деятели расспрашивали солдат обо всей битве. Как граждане Турии, победа Теонийского союза над Кротоном вызвала у них чувство восторга от того, что они отомстили.

В ту ночь и подготовительные граждане, и свободные, участвовавшие в битве, рассматривались теонийцами как герои, наслаждаясь теплыми возгласами и обильными наградами. Они гордились собой, а также укрепили свою уверенность в том, что станут гражданами Теонии.

***

Андролис, полемарх Кримиса, спал у себя дома, его поспешно разбудил кто-то, пришедший сообщить, что «армия Кротоне разбита», он едва мог в это поверить: Ведь вчера в порту он видел огромный флот Кротона с армией почти в 40 000 человек (он включал вольноотпущенников и рабов, которые везли припасы) — огромная армия, какой еще не видели в Магна-Грации! Они должны были смести Союз Теонии, так как же Кротон потерпел поражение всего за один день?! Как у Теонии могло быть больше солдат, чем у Кротоне?! Неужели Таранто вступил в войну?!.

С бесчисленными сомнениями в сердце Андролис быстро оделся и бросился к северным воротам, где находились Эврипус, Плейтинас и другие.

При свете костра он увидел, что кротонцы бегут с севера, как потерянные собаки. Их ноги были неустойчивы, разум находился в трансе, а лица покрыты паникой и изнеможением. Их шлемы исчезли, доспехи тоже были выброшены, и даже щиты и копья были потеряны. Спотыкаясь, они вошли в городские ворота, легли на землю и слабо закричали: «Есть ли что поесть?».

Увидев трагический вид кротонцев, Андролис вдруг почувствовал тревогу.

В конце концов, они могли только ждать возвращения Мило, хотя он тоже был в таком же состоянии, как и солдаты, его психическое состояние все еще в пределах нормы.

«Стратегос Мило, что нам делать дальше?!». — срочно спросил Андролис, и именно это больше всего волновало жителей Кримисы в данный момент.

Вместо немедленного ответа Мило спросил: «Есть ли здесь что-нибудь поесть? Я сейчас умру от голода!».

Когда Андролис наблюдал за тем, как Мило и сбежавшие солдаты поглощают сухой и холодный хлеб, он чувствовал к ним презрение.

Но у Мило не было настроения наблюдать за тем, о чем думают кримисийцы. Он просто ел и размышлял о том, как умиротворить кримизианцев. Пробравшись через болото, он постепенно пришел в себя и, возвращаясь назад, пожалел, что допустил ряд ошибок, принизив врага перед битвой, что привело к их поражению. В то же время он думал о том, как справиться с атакой победивших теонийцев. Кримиса, несомненно, является самым важным звеном, которое спасет их от поражения!

Он вытер крошки со рта рукой, встал и окинул взглядом всех окружающих: «Все… простите, мы попали в засаду теонцев, и сражаясь против них мы потерпели поражение, хотя я не знаю, сколько людей погибло… это определенно не будет меньше…».

В голове Мило промелькнули бесчисленные солдаты, которые боролись в воде. Он сжал кулак так сильно, что ладонь пронзила его и начала кровоточить: «А потери теонцев… намного меньше, чем у нас…»

«Что?!». — Все были шокированы: Десятки тысяч солдат вышли на битву, и все же они нанесли лишь незначительный урон армии Теонии, в то время как сами понесли большие потери: «Это невероятно! Как можно вести эту битву?!».

«Неужели теонийцы послали больше солдат, чем мы? Или Таранто тоже присоединился?». — спросил Андролис.

Мило горько улыбнулся. Он не хотел говорить правду, но даже если он не скажет ее, как только теонийцы прибудут, кримисийцы скоро узнают об этом, и это вызовет еще большее недовольство кримисийцев Кротоне, поэтому лучше ему сказать правду и дать кримисийцам подготовиться, чтобы обе стороны могли работать вместе. Поэтому он правдиво сказал: «Теонцы отправили примерно столько же, сколько и мы, а Таранто не присоединился».

«Вы что, кротонцы, все сделаны из муки?! Теонианцы легко побеждают вас!». — сердито закричал Плейтинас.

Он кричал то, о чем думали чиновники Кримисы. Их последнее поражение было тяжелым для Кримисы, и их посланник даже дал обещание теонийцам: «Мы, кримисийцы, больше не будем вашими врагами, пока наши люди освобождены!». Но на этот раз Кримиса отказалась от своего обещания и помогла Кротону напасть на Теонию, которая когда-то отпустила Кримису. Если они снова проиграют, что им делать?

Мило открыл глаза и уставился на них. В молодости он был чемпионом многих Олимпийских игр, а затем надолго стал полемархом Кротоне. Такая сила немного испугала Плейтинаса, поэтому он избежал острого взгляда Мило и дерзко сказал: «Если бы не то, что вы, кротонцы, развязали войну против Теонии и заявили: «Мы обязательно преподадим теонийцам болезненный урок! Мы, жители Кримисы, доверяя нашим союзникам*, объявили войну Теонии. Теперь, когда вы проиграли, и проиграли так тяжело! Что нам делать?!». (*В последнем соглашении между Кротоном и Теонией, Кримиза была объявлена нейтральным городом-государством. Однако Кримиса уже находилась под сильным влиянием Кротона, и поэтому считала себя союзником Кротона).

«Это верно. Если бы вы не заставили нас, как бы мы вообще осмелились провоцировать Теонию!». — Эхом отозвался кто-то в толпе».

'Какое принуждение! Вы, кримисийцы, хотели пойти за Кротоном, чтобы получить выгоду от Теонии! '. — Мило внутренне усмехнулся, но не мог этого сказать, иначе это только усилило бы их противоречия.

«Так чего вы хотите? Хотите ли вы заключить перемирие с Теонией?». — Мило огляделся и серьезно сказал: «Теперь, когда у Теонии есть преимущество, они, конечно, захотят большего. После того, как Давос захватит Кримису, не станет ли он истреблять ее жителей, чтобы отомстить за своих братьев-наемников? Он также может превратить Кримису в город-государство, которое они контролируют, как Нерулум!».

Как только Мило закончил свои слова, выражения лиц жителей Кримисы стали неприглядными.

«Единственное, что мы можем сделать сейчас, это защитить город Кримиса! У Теонии нет флота, а море находится под нашим контролем. Поэтому мы можем использовать флот для перевозки продовольствия и солдат в любое время, и теонийцы не смогут заманить нас в ловушку!». — сказал Мило.

***