Гегемон Греции!

Глава 344

Страсипп и Никостратос смотрели друг на друга с шоком в глазах. Никостратос даже оглянулся на группу людей, все еще спорящих в беседке, его мнение о них изменилось.

Он оглянулся на Стесиходаса, который шел впереди, притянул к себе Страсиппа и спросил низким голосом: «Кто этот человек, что ты его так уважаешь?».

«Он… э-э-э… вице-президент медицинской школы в Академии Теонии. Он не только высококвалифицирован в медицине, но и очень сведущ!». — Пробормотал Страсиппус.

«Высококвалифицированный? Насколько он лучше тебя?». — Никостратоса не волновало положение собеседника, его волновал только фактический уровень его медицинских навыков.

«Я вообще не могу с ним сравниться. Разница в наших навыках такая же, как между ребенком и взрослым. Вы поймете это, когда увидите, как он лечит пациентов, и послушаете его речь». — Искренне заявил Страсипп.

Никостратос потерял дар речи, зная, что у них со Страсиппом почти одинаковый уровень мастерства.

***

В темноте ночи, в одном из домов в деревне за городом Турий. После того, как они поужинали, Тератус попросил жену налить ему вина, а сам сидел один во дворе, глядя на звездное небо и глубоко задумавшись. Время от времени он наблюдал за рабами, чистившими во дворе сельскохозяйственные инструменты, а из комнаты, освещенной масляной лампой, доносились звуки чтения его сына.

'Как прекрасна такая жизнь!'. — Оглядываясь на себя несколько лет назад, Тератус не мог не радоваться, что сделал правильный выбор, предав Кротоне, в чем он до сих пор немного виноват. Однако он уже многое сделал для Кротона и Мило, в том числе рисковал жизнью, пробираясь по Клампетии, чтобы добыть важную информацию, и способствовал усилиям Кротона помочь Терине в отражении бруттийцев… Однако даже несмотря на все это, его жизнь оставалась трудной, пока он не сдался Аристиасу. После того как Давос победил Кротона, он выполнил свое обещание и благополучно вернул ему жену и детей Тератуса. С тех пор он стал жить в Турии, официально вступив в горную разведывательную бригаду по уговору Давоса и накапливая военные кредиты. В то же время он тайно работает на Аристиаса и Архонта.

Только в прошлом году он, наконец, стал гражданином Теонии и получил «выделенную землю», о которой мечтал каждый грек. В то же время его дети также начали посещать Академию Теонии. Его семья даже купила двух рабов, чтобы они выполняли работу на полях. Все это счастье было вызвано тем, что он сделал правильный выбор.

Размышляя об этом, он почувствовал, что должен помолиться Аиду. Поначалу его часто мучило чувство вины, что он даже не мог спать по ночам. Наконец, после того как по совету Аристиаса он отправился в комнату для исповеди в храме Аида, ему постепенно стало легче.

Как раз когда он начал набожно молиться Аиду, в дверь постучали.

«Кто там?». — Сказал Тератус низким голосом, поспешив к двери.

«Тератус, это я!». — Раздался низкий голос из-за двери. Однако в тихой ночи голос был очень отчетливым.

'Аристиас!'. — Тератус был шокирован, потому что Аристиас, как его начальник, обычно просил его явиться в его резиденцию и дать задания, он никогда не приходил к Тератусу лично, тем более ночью

Он поспешно открыл дверь. И под лунным светом перед ним появилась стройная фигура Аристиаса.

Аристиас серьезно посмотрел на двор позади Тератуса, затем вошел.

Затем Тератус слегка прикрыл дверь, оправдываясь тем, что погнал рабов отдыхать.

А Аристиас просто тихо стоял в углу двора. Из-за того, что стена и высокие ивы загораживали лунный свет на небе, темнота полностью скрывала его фигуру.

После того как Тератус навел порядок, он тут же бросился выполнять приказ.

Аристиас не стал ходить вокруг да около. Он сказал низким голосом: «Владыка приказал, чтобы ты начал действовать по порученному тебе делу».

Тератус снова напрягся, ведь «владыка», о котором говорил Аристиас, мог быть только первым человеком Теонии, которого он одновременно и боялся, и был ему благодарен.

Затем Тератус снова воодушевился: «С чего нам начать?».

Они некоторое время разговаривали шепотом.

Увидев, что Аристиас уходит, Тератус не смог больше сдерживать свое волнение и хлопнул в ладоши. Явные аплодисменты в темноте ночи донеслись до него, и он услышал голос жены, которая была в комнате: «Тератус?».

«Ничего страшного. Сначала ложись спать». — Тератус быстро успокоил ее и сказал себе: «Будь спокоен, будь спокоен!». Хотя это возможность добиться больших успехов, это дело имеет огромное значение и в нем участвует слишком много людей, которые занимали высокие посты или были очень богаты. Поэтому он должен быть осторожен и предусмотрительно подумать, нет ли какой-нибудь ошибки в осуществлении плана.

Так, держа обе руки на спине, Тератус ходил и размышлял, проведя во дворе всю ночь.

***

На следующий день небо стало голубым, а температура и погода как раз подходили для путешествия.

Турийцы встали рано, умылись, поели, поставили цветы перед своими домами и окропили улицы чистой водой. Мужчины одевались опрятно, а женщины — в модные наряды. После этого они парами спешили к восточным воротам.

Храм Геры в Турии был построен два года назад из-за того, что День бракосочетания в Теонии становился все более грандиозным и влиятельным. Но поскольку в Турии нет храма Геры, перед каждым Днем бракосочетания нужно было ехать в Гераклею, чтобы пригласить жреца Геры, а проводить мероприятие можно было только на площади Нике, что было несколько нетрадиционно и не соответствовало образу Теонии как центра союза. Поэтому в ответ на нужды народа и развитие города Сенат одобрил строительство храма Геры.

Однако расходы на строительство храма были взяты не из казны, которая и так была переполнена всевозможными инфраструктурами, а из различных пожертвований. На примере щедрого пожертвования Архонта Давоса, многие государственные деятели и купцы жертвовали один за другим, что позволило завершить строительство храма Геры более чем через год.

В то время, в связи с тем, что политическая ситуация в Теонии стала стабильной после Бруттийской войны, поиск места для храма Геры стал проблемой. Из-за нескольких лет бурного развития число жителей в Турии резко возросло, поэтому места для размещения нового храма не хватало, и построить его можно было только за пределами города. Именно поэтому сенат поставил на повестку дня проблему расширения города Турии.

Вопреки греческой традиции строить храм на высоком месте, Теонийцы построили храм Геры на ровной земле между городом Турии и портом на берегу реки Крати за городом.

Рано утром Теонийцы собрались со всех сторон к храму Геры, чтобы принять участие в ежегодном празднике.

Хотя солнце на небе еще не засияло, море людей уже находилось за пределами Храма Геры, оказывая значительное давление на патрульные подразделения, ответственные за поддержание порядка.

В то же время число обрученных пар достигало пятисот, и многие из них пришли принять участие в благословении в этом году, что привело к переполнению храма Хора, богини времен года, и храма Ирис, богини радуги, расположенных сбоку от Великого храма Геры.

Когда люди возле храма стали так многолюдны и шумны, они начали слабо слышать звук колоколов с юго-запада, из города Турий, за которым последовал мощный звук. Все они знали, что эти колокольные звуки исходили от четырехтонного бронзового колокола в храме Аида, звонившего девять раз подряд.

«Раз! Два! Три!». — Люди также начали считать одновременно со звоном колокола (в фольклоре день рождения Аида — 9 сентября, поэтому Теония не только перенесла ежегодный день Аида на 9 сентября, но и заставила храмовый колокол звонить девять раз на каждый крупный праздник).

Праздник вот-вот начнется!

Теонийцы начали оживляться. Что касается того, почему храм Аида, царя подземного мира, мог объявить о начале праздника Геры, то Теонийцы уже давно привыкли к этому и не сомневались, потому что за последние пять лет, благодаря неустанным усилиям Плесинаса и его подчиненных, Теонийцы уже давно считали Аида защитником союза и дарителем стабильности и процветания Теонии.

Толпа заволновалась, увидев, как группы музыкантов, держащих в руках лиры, флейты, бронзовые рога, барабаны приблизились к ступеням перед храмом и встали в строй. Затем дюжина жриц, одетых в длинные белые одежды, вышли из храма и встали перед помостом.

Когда зазвучала мелодичная музыка, шум стал ослабевать, и жрицы начали петь хором. Однако это был гимн не Гере, а ее дочери, Гебе, богине юности. Поэтому новый гимн был живым и веселым.

Вместе с ними пели десятки молодых девушек перед другим храмом — храмом Гебы, богини юности. Эти молодые девушки легкими шагами вышли на площадь вместе с прекрасным пением и танцами, время от времени переходя в различные формации и фигуры.

Со времени церемонии открытия храма Аида драматические танцы со зрелищными сценами и великолепной динамикой не только потрясли Теонийцев, но и открыли новую форму искусства. А жрецы всех храмов считали его одной из непременных церемоний на праздниках.

Наблюдая за девушками, радостно танцующими на площади, и слушая музыку с немного сильным ритмом, многие девушки снаружи не могли удержаться от того, чтобы не трясти своими талиями.

После гимна Хебе, девы отступили назад, а дети и жрицы на платформе храма издали мягкий резонирующий звук, как будто это была божественная музыка.

Все в толпе встали на цыпочки, поглядывая на храм один за другим, так как все они знали, что пришло время появиться их господину.

Затем из храма вышла женщина, одетая в простое белое одеяние, в гранатовой короне, держа в руках факел, освещенный длинной яркой масляной лампой в храме. Ее манера поведения была величественной и спокойной, а ее утонченное лицо не имело ни единого изъяна, словно все лицо — это статуя Геры, вырезанная знаменитым мастером. Она настолько свята, что толпа не чувствовала даже намека на богохульство.

***