Наглый. (не)верный. Истинный

Глава 7. Мадлен

Я впервые пропускаю занятия. За весь прошлый год такого не случалось ни разу, но сегодня слушать о цветовой гармонии невыносимо. И вообще, после двойного предательства мне должны быть положены внеплановые каникулы.

Разговор с Брамом разрушил меня окончательно. Я добралась до кровати и утопила подушку в слезах, радуясь, что никого нет рядом. Отвечать на вопросы всё ещё слишком тяжело.

К счастью, соседки либо на лекциях, либо ушли по делам. Возможно, обсуждают падение госпожи Галгалеи — после такого ужаса вся Академия наверняка стоит на ушах.

Проплакав несколько часов, пока веки не опухли, я впервые задумываюсь о самой страшной части этого дня — о встрече с Лизель. Что ей сказать? И нужно ли?

Мы ведь дружили с детства. Она называла меня сестрой. А когда нам было по двенадцать, она сватала меня за своего старшего брата Авьера, утверждая, что так мы породнимся по-настоящему. Но мы выросли, и о свадьбе с Авьером уже не могло быть и речи. Не то чтобы я сильно хотела, но… Лизель сказала, что из меня никудышная невеста.

«Не пойми неправильно, Мадлен, ты замечательная, но Авьер заслуживает жену побогаче. Но ты всегда можешь стать его любовницей!»

Любовница. Мерзкое слово. Приторно-сладкое, сначала липнет к зубам, а затем рассыпается на языке, как скверно сделанное безе. Никогда не любила безе.

…Когда за окнами начинает смеркаться, Лизель возвращается в комнату. Лёгкая и воздушная, она распахивает дверь и кружится по комнате, напевая странную песенку. Тёмно-синее платье идёт к её голубым глазам, а его простой крой подчёркивает идеальную фигуру. Неудивительно, что Брам не устоял.

— Но почему, но почему расстаться всё же нам пришло-о-ось… Ой, такая песня приставучая! — щебечет Лизель. — Утром услышала от новой уборщицы и никак из головы не выбросить. Бывает же! — Она останавливается у зеркала, чтобы насладиться своим отражением. — Мадлен, а ты где была? Леди Мартин про тебя спрашивала.

Я не могу ответить. Просто таращусь на неё, не в силах произнести ни слова. Лизель ведёт себя как обычно, словно ничего такого не произошло. Будто этой ночью она не спала с моим женихом.

— Кстати, а ты уже знаешь, в чём пойдёшь на Осенний бал? — спрашивает Лизель. — Нам надо будет сходить в город, купить новые платья. Кажется, что времени ещё много, но лучше всё продумать заранее. Иначе придётся бегать в последний момент, а ведь ещё нужны туфли и серьги… О Боги, Мадлен, что случилось?

Она наконец замечает мой жуткий вид. Наверное, моё лицо покраснело, а нос распух до размеров картофелины. Контраст между нами очевиден: яркая, красивая Лизель и жалкая, заплаканная Мадлен.

— Я видела вас, — хриплю я. — Тебя и Брама. В его постели.

К чести Лизель, она не пытается всё отрицать. Ей хватает совести опустить глаза и сокрушённо покачать головой.

— Не думала, что ты узнаешь обо всём вот так. Мне так жаль, Мадлен! Прости меня. Но… это всё он! Брам сам меня соблазнил! — Она садится рядом, берёт меня за руку. В её глазах — грусть и сожаление. — Я пришла на вечеринку, чтобы встретиться с Ольгердом, но Брам завёл меня в спальню и начал обнимать…

— Не надо, — прошу я шёпотом.

— Он назвал меня красавицей…

— Замолчи, пожалуйста.

— А потом поцеловал меня и…

— Довольно!

Я вскакиваю, вернее, качусь кубарем с кровати, отталкивая Лизель. Слушать её дальше невыносимо. Нужно скорее уйти.

Часть меня понимает, что Лизель не виновата. По крайней мере, не во всём. Она просто поддалась обаянию Брама, оказалась слишком слабой, чтобы противостоять ему, а он… О, ещё больший подлец, чем я предполагала!

Я быстро шагаю к двери, но слова Лизель останавливают, когда я уже берусь за ручку.

— Зато теперь мы знаем правду, — её голос становится холоднее. — Брам врал тебе, глупая.

— Что ты имеешь в виду?

— Это же очевидно. Раз он смог переспать со мной, то никакие вы не истинные.