Наглый. (не)верный. Истинный

Глава 54. Мадлен

Бал проходит в просторном зале на первом этаже, и от его красоты захватывает дух. Стены мягко мерцают, а зачарованные флейты и смычки скрипок и виолончелей взлетают в воздух, стоит только прозвучать торжественной речи ректора, приветствующего новичков.

— И помните, Академия СУМРАК — это большая семья, где все едины и равны! Наши двери и сердца открыты для всех сословий и рас, без исключения!

Вальс открывает вечер, и приглушённый свет, струящийся из круглых потолочных светильников, мягко ложится силуэты танцующих.

Мы с Лейсой стоим у стены, недалеко от столиков с напитками и закусками, но соседка быстро оставляет меня, принимая приглашение симпатичного парня с астрального факультета. Я остаюсь одна, пытаюсь унять дрожь в руках и не пролить мятный лимонад на своё новое платье. Точнее, оно не новое, а переделанное из старого, но Лейса с Уной так постарались, что теперь наряд не узнать.

Ещё вчера я собиралась пойти к Леону и сказать, что посещение бала отменяется, потому что мне банально нечего надеть. Но его кузина взяла ситуацию в свои руки. Когда я лежала на кровати поздним вечером и страдала, она велела мне перетряхнуть шкафы. «Сейчас мы сделаем тебе платье!»

Уна поддержала её, и как я могла отказать? Не успела опомниться, как соседки нарядили меня в серебристое платье, которое Брам подарил к прошлогоднему балу, окружили вспышками бытовых заклинаний, и примерно через час новый наряд был готов. Юбки стали пышнее и окутали мои ноги розовато-перламутровым облаком из атласа и шифона. Полупрозрачные рукава покрылись лёгкой россыпью блёсток, а расшитый бисером лиф… Брам бы такой не одобрил. И это ещё мягко сказано! Лиф сидит слишком плотно, обтягивая грудь так, что создаётся видимость, будто у меня есть эта самая грудь. А ещё этот вырез… Красивый, но очень глубокий. И даже волосами не прикрыть, причёска высокая, девочки сказали, что так будет лучше.

Мне и впрямь понравилось своё отражение, но всё же я чувствую себя неловко. Никогда не носила таких смелых нарядов. И теперь каждый взгляд, направленный в мою сторону, кажется осуждающим или удивлённым. Всё усугубляется тем, что Леон до сих пор ко мне не подошёл. Тот, кто должен был сопроводить меня в зал, так и не появился. Мне пришлось спуститься сюда вместе с соседками. Лейса, когда я спросила о её кузене, сказала, что в последнее время Леон сам не свой, и она не всегда понимает, что у него на уме.

Сделав глоток лимонада, я ещё раз окидываю взглядом зал. В центре кружатся пары, но их пока немного — большинство, как и я, продолжают стоять у стен. Кого-то не пригласили, а кто-то предпочёл шоколадные трюфели с радужной посыпкой танцам.

Наконец, у противоположной стены я замечаю Леона. Оставив лимонад на столике, я обхожу зал по периметру, чтобы добраться до него. Мне нужно выяснить, что с ним происходит. Кажется, дело не только в закрытии ювелирной лавки его отца, а может, и вовсе не в ней.

— Леон! — зову я, но меня прерывает голос госпожи Галгалеи.

— Кто отвечает за музыку? — визжит мёртвая ректорская жена. — Слишком громко! А свет? Слишком ярко! Это не бал, а балаган! Сборище глупых уродов!

Я отшатываюсь, когда она, полупрозрачная, проплывает мимо, скользя по воздуху. С одной стороны, приятно видеть, что в мире есть что-то вечное, но плохо, что это «вечное» — перекошенное злобой лицо госпожи Галгалеи. Кто вообще додумался её воскресить? Лучше бы подняли из могилы какого-нибудь учёного. Здесь всё же Академия, а не сумасшедший дом, хотя иногда закрадываются сомнения.

Мёртвая Галгалея исчезает среди студентов, и я всё-таки подхожу к грифону.

— Леон, нам нужно поговорить! — Приходится повысить голос, чтобы перекричать музыку. — Почему ты не пришёл за мной? Мы же собирались пойти вместе, и я думала…

— Извини, Мадлен… кхм-кхм. — Его взгляд скользит по моему наряду и задерживается на лифе дольше, чем требуют приличия. Но, опомнившись, Леон быстро отводит глаза. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо. И всё-таки объясни, что не так? Ты меня избегаешь, я же вижу. Может, я в чём-то провинилась?

— Ты ни в чём не виновата, но… — Леон делает паузу, набирает в грудь воздуха и выпаливает на одном дыхании: — Когда я приглашал тебя на бал, то и представить не мог, что за твоё внимание придётся бороться с демоном.

Я задыхаюсь от возмущения. Опять?! Сколько можно!

Я открываю рот, чтобы начать оправдываться, но резко закрываю снова. Передумала. Зачем пускаться в объяснения? Я не давала ни малейшего повода для этих слухов! И мне надоело! Если вместо того, чтобы спросить меня, Леон предпочитает слепо верить сплетням, то это его проблема. А я Мадлен Шантиль, в конце концов! Единственная дочь барона де Костьера! Сын самого герцога Мирандола хотел на мне жениться! Почему я должна кому-то что-то объяснять?

— Твоё доверие оказалось очень хрупким, Леон. Мне жаль.

— Мне тоже жаль… — Его слова тонут в звуках вальса, но я всё равно не хочу слушать.

Меня трясёт от злости и обиды. Я разворачиваюсь и чуть не сбиваю с ног какую-то гномичку, завёрнутую в рюши с головы до пят.

— Прошу простить.

Хочется смахнуть со стола трюфели и закрыться в комнате, чтобы съесть их все до единого, но, увы, это невозможно. Однако я всё ещё могу уйти.

Протискиваясь сквозь толпу, я решительно направляюсь к выходу, но в дверях какое-то движение, слышатся изумлённые вздохи, и даже музыка становится тише, потому что… проклятый демон здесь! Там, в столовой, облитый супом, будь он неладен во всех мирах, этот Доментиан точно прошептал какое-то заклинание, и теперь преследует меня не так, так эдак.

Он входит в зал, разодетый в пух и прах, и ведёт под руку Лайон Боллинамор. Я смотрю фейри и на секунду забываю про гнев… Вот это она вырядилась! На фоне её платья — бордового и плотно облегающего каждый изгиб — мой вырез выглядит вполне скромным. Да и в целом мой наряд проигрывает её. Не такой броский, нет двойного шлейфа, струящего вниз до пола от самых плеч.

Мало мне было неприятных эмоций, теперь ещё и с завистью бороться. Пока я пытаюсь это сделать, кто-то хватает меня за запястье.

— Вот ты где! — восклицает Брам и разворачивает меня, улыбаясь. Но радость быстро проходит, когда он видит моё платье. — Мадлен! Ты с ума сошла?!

— В этом году все свихнулись, я не исключение.

Он прижимает меня к себе и цедит сквозь зубы.

— Где ты взяла это платье?

— Купила в Ионеле, — передразниваю я его. — А что, не нравится? Не беспокойся, я уже ухожу. Не хочу оскорблять твоё чувство прекрасного.

Я пытаюсь вырваться, но Брам не отпускает.

— Мне нравится, очень, но этот вырез… Хотелось бы, чтобы он нравился только мне. И желательно в пределах спальни.

— А какая разница? Пусть все посмотрят. — Я совершенно забываю, что пять минут назад сама страдала от этого лифа. Теперь он кажется удачным. — Мы же истинные, ты сам говорил. Даже если все парни Академии выстроятся в очередь к моему декольте, ничего не случится…

— При чём тут это? — Лицо Брама становится красным под цвет его волос. Я пугаюсь, что перешла черту, и сейчас он разозлится всерьёз. — Я просто не хочу, чтобы всякие похотливые идиоты пускали слюни на мою любимую. Или в это тоже так трудно поверить?

На мою любимую… У меня резко кончаются силы к сопротивлению.

— Что ж. Либо мне придётся очень быстро танцевать, либо уйти, чтобы никто не смотрел.

Брам наклоняется к моему уху и шепчет:

— Ты слишком красивая, чтобы на тебя не смотреть.

Он улыбается, делает шаг назад, учтиво кланяясь, и протягивает мне руку. Думаю, ничего страшного не случится, если хотя бы на этот вечер притвориться, что всё в порядке. Сделать вид, что мы всё ещё жених и невеста и можем быть счастливы.

Я беру его за руку, и только тогда замечаю, что Брам сегодня постарался: его рубашка ослепительно белая, сюртук — графитно-чёрный, и бархатная ткань приятно блестит в свете огней. На манжетах вышиты золотистые узоры.

— Вы тоже красивы, милорд Кадум, — говорю я с внезапной игривостью.

Брам усмехается.

— Ты не представляешь, в какие глубины гардеробной пришлось нырнуть.

Мы делаем разворот, и моё настроение резко портится. Снова вижу Лайон. Не могу удержаться и фыркаю.

— А твоя водяная фея не боится, что ещё пара танцев, и её платье разойдётся по швам?

Брам недоумённо хмурится. Он будто не сразу понимает, о ком идёт речь. Продолжает уверенно вести меня в вальсе, но во время одного из поворотов его глаза на миг округляются, а затем он смеётся.

— А, ты про Лайон? Во-первых, она не моя, а Доментиана, а во-вторых… — Ещё одна лукавая улыбка. — … ты всё-таки ревнуешь.

— Брам!

— Забудь об этом. Сплетники болтают ерунду. Ничего у меня с Лайон не было, нет и не будет.

— Но её видели у твоей башни.

— Она приходила по делу.

— И что же за дело?

— Насчёт моих доказательств. Я про них не забыл, и Лайон помогает их получить.

— Брам, пожалуйста! — Я разочарованно вздыхаю. — Ты говоришь о своих доказательствах уже месяц, но ничего не меняется. Если не можешь сказать конкретнее, то давай хотя бы сегодня не будем…

— Я могу! Могу рассказать тебе всё, ответить на все вопросы. Но только при одном условии.

Он ещё и условия ставит! Я пытаюсь рассердиться, но почему-то не получается. Вместо этого хочется улыбнуться.

— Какое условие?

— Пойдём со мной. И обещай не упрямиться, когда поймёшь, куда я тебя веду.

— Формально это два условия. Не слишком ли ты много просишь?

Танец заканчивается, и Брам отводит меня в сторону, потом нежно касается щеки.

— Ну так что, ты согласна? Идём?

Звучит музыка для следующего танца, и всё больше новых пар выходят в центр зала. Лейса кружится всё с тем же парнем, а Уна уже со вторым — сначала был дракон, теперь маг с факультета стихийников. Рон светится от счастья, ведя под руку свою обожаемую Миранду. Даже вампир Эдгар танцует, не сводя глаз с иномирянки Айрин, которая была со мной на пижамной вечеринке, кажется, так давно.

Я поднимаю глаза на Брама, вижу в его взгляде надежду и вопрос.

— Хорошо, пойдём. Но у меня тоже есть условие. Давай… ещё немного потанцуем?