Наглый. (не)верный. Истинный

Глава 42. Брамион

— Брам, угомони Лизель, — просит Андреас, ставя на стол обед и плюхаясь рядом со мной. — Она всё утро ко мне приставала. Просила позаниматься с ней некромантией.

— Ты разбираешься в некромантии?

— Нет, в том-то и дело! Я пытался объяснить, что это кафедра для неудачников, но всё без толку. «Ну Андреас, всего один сеансик!».

Рон глумливо смеётся.

— Так ты бы это… начертил пентаграмму вокруг кровати! Провёл бы с ней пару… сеансиков.

Андреас морщится, а Рон продолжает смеяться. Я тоже улыбаюсь, делая глоток кристальной эссенции — так наши повара величают обычную воду со светящимися камнями. Но эти камни немного бодрят, а восстановить силы не помешает. После неудачи в саду такое чувство, будто из меня все соки выжали.

А вот Ольгерду не весело. Когда он слышит, как Андреас жалуется на Лизель, то густо краснеет и опускает взгляд в тарелку с орочьим рагу. Мне даже становится его жаль — у него так давно не было девушки, что от тоски он повёлся на примитивные ужимки этой сучки. И пытался защитить её честь, намекая, что это я затащил Лизель в спальню, но одного предупреждения хватило — я ясно дал понять, что если Ольгерд продолжит в том же духе, то отправится в лазарет с проломленным черепом. Теперь он молчит.

— Всем доброго дня, — раздаётся рядом девичий голос.

Поднимаю глаза и вижу Лайон. Если она пришла сделать ещё один выговор, то рискует нарваться на грубость. Я слишком устал, чтобы выслушивать нотации ещё и от феи. Но Лайон уже не кажется такой возмущённой, какой была в саду. Сейчас она скорее донельзя взволнована.

— Брамион, я бы хотела продолжить нашу беседу.

Хм, ну раз так…

— Господа, идите отсюда, — объявляю я всем, — у меня тут важные… переговоры.

Андреас цокает языком и что-то неразборчиво бормочет, но всё-таки поднимается и уходит. Ольгерд хмыкает и следует за ним. И только Рон почему-то медлит. Я показываю рукой, чтобы поскорее катился за соседний столик.

Когда все уходят, Лайон садится рядом со мной и спрашивает:

— Что же ты хотел? Я сомневаюсь, что правильно тебя поняла.

— Ты меня вообще не поняла, я не собирался тебя обижать. Есть один артефакт, когда-то давно его создали фейри. Он очень нужен мне и… моему приятелю. Но мы не знаем, как им воспользоваться. Я надеялся, что ты сможешь помочь разобраться.

— О! — оживляется Лайон. — Да, мой народ славится этим искусством. Наши мастера лучшие в мире. Я не так много знаю об артефактах, но как будущий правитель племени я посещала мастеров и знакомилась с их работой. Возможно, я действительно могу помочь. Но, Брам, мне нужна ответная услуга…

Так и подмывает ответить, что я тоже «не какая-то там Лизель», чтобы услуги оказывать. Но это лишнее. Раз уж Лайон согласилась помочь, надо следить за языком. Тем более с ней явно что-то не то творится: она вдруг краснеет, бледнеет, шумно вздыхает, а потом как выдаст:

— Милорд Кадум, женись на мне!

Вода идёт горлом, не вовремя решил попить. Я начинаю кашлять, хватаясь за салфетку.

— Чего?!

— Нет-нет! Просто давай пустим слух, что ты на мне женишься. Понимаешь, мои родители хотят выдать меня замуж за жениха, который мне не нравится. Точнее, я его даже не знаю, кажется, пару раз видела в детстве. У меня осталось очень мало времени, чтобы придумать выход из положения. Так вот, если до моих родителей дойдут сплетни, что мы с тобой пара, то есть большая вероятность, что они передумают. Ведь ты дракон, сын герцога, а значит, очень выгодная партия. Вряд ли они пойдут против тебя и твоей семьи.

Я наконец-то справляюсь с кашлем.

— Лайон! У меня есть истинная, Мадлен Шантиль. Я люблю её и хочу вернуть. Как считаешь, слухи о нашей женитьбе сильно помогут? Все вокруг думают, что я переспал с Деверо, хотя это неправда — эта дрянь всё подстроила. Мадлен и так наплакалась, я не собираюсь ещё сильнее её расстраивать.

Конечно, я сочувствую проблеме Лайон, но даже ради Граней в эти игры играть не стану. С Мадлен потом в жизни не объяснюсь. И пусть Доментиан ворчит сколько хочет. Кстати, о нём… Меня осеняет идея.

— А знаешь что, бери в женихи демона! Он, кажется, свободен. Да точно свободен, не похож он на женатого. Да и ради артефакта и не на такое пойдёт

Лайон меняется в лице. В её глазах — не то ужас, не то презрение, не то всё вместе.

— Подожди. Тот второй… приятель, которому нужен артефакт… это де… демон?

Проклятье.

— Я так сказал, да?

Ну ведь знал же, что нужно следить за словами!

— А ты очень не любишь демонов, да? — Я комкаю салфетку и бросаю её на стол. — Лайон, я всё объясню.

Но уже поздно. Фея, то есть фейри, подскакивает, как ужаленная.

— Нет! Я передумала. Я не стану помогать демону. Извини, Брам. И надеюсь, этот разговор останется между нами.

— Лайон, да подожди ты…

Она меня не слушает и несётся к дверям. Вот же странная девица! Столько лет в СУМРАКе, а проповеди ректора мимо ушей пропускала? Как же равенство, единство и всё такое? Не хочет демону помогать, так помогла бы мне!

Обиднее всего, что Лайон почти согласилась.

Я решаю рассказать Доментиану об этом разговоре. Расправившись с телятиной, отправляюсь на факультет чёрной магии. До конца перерыва ещё полчаса, но демон уже в кабинете, сидит за столом, просматривает бумаги и старательно изображает из себя преподавателя. Он успел переодеться: брюки цвета древесного угля, малиновый сюртук и идеально белая рубашка. Даже шейный платок нацепил!

Я усмехаюсь и стучу по открытой двери.

— Господин Доментиан! Могу я вас потревожить?

— Кадум! Опять ты?

Поднимаю руки и сходу заявляю:

— Так, во-первых, я ничего не делал! Боллинамор сама ко мне подошла. Сказала, что готова помочь с артефактом, если я притворюсь её женихом.

— А ну-ка, с этого места поподробнее.

— Её родители лютуют, собираются выдать замуж за того, кто ей не нравится. У Лайон осталось мало времени, чтобы найти выход, вот она и попросила пустить слух, что мы с ней пара. Говорит, так есть большая вероятность, что родители передумают и отстанут от неё.

— И? Ты согласился?

— Нет конечно! Не хватало ещё сильнее поссориться с Мадлен.

Ну вот, сейчас он скажет, что «на кону слишком многое» и нужно было соглашаться. Но всему есть предел. Однако, к моему удивлению, ругани не следует. Вместо этого Доментиан задумчиво молчит, а потом выдаёт:

— Это наш шанс. Я сам поговорю с Боллинамор.

Я недоверчиво щурюсь.

— Ладно, буду ждать новостей.

Мне же лучше, в конце концов. Если что-то опять пойдёт не так, не я буду виноват.