Наглый. (не)верный. Истинный

Глава 59. Мадлен

Брам приходит в студию ранним утром, когда я в десятый раз объясняю Рону, что в зачарованном лесу должны мерцать и светлячки, и деревья, а не что-то одно. Ветви будут светиться постоянно, а в краску для светлячков нужно добавить особый пигмент и закрепить его заклинанием, чтобы они вспыхнули волшебной россыпью в строго определённый момент.

— Доброе утро, — отрезает Брам, распахивая двери. — Рон, свободен на сегодня.

— Но…

— Иди, потом тебя найду. Если леди Мартин спросит, скажу, что ты свою часть работы выполнил.

Рон уходит, напоследок бросив на меня многозначительный взгляд, а Брам встаёт напротив и мрачно молчит. Я не знаю, куда деть глаза и что делать с руками. Наверное, нужно что-то сказать, но я понятия не имею что.

Примерно через полминуты Брам наконец нарушает молчание:

— Ты хотела ввести правила? Хорошо. Мы говорим только по делу, и я тебя не трогаю, но у меня…

— Брам, погоди…

Он вскидывает руку, призывая меня дослушать.

— Но у меня тоже есть правило. Не желаю слышать имя пернатого ублюдка. И твоей подружки-потаскушки тоже. Произнесёшь их, и одного я покалечу, а вторую кину в чан с помоями. Идёт?

Мне это не нравится, но что я могу сделать, кроме как согласиться?

Брам кивает в сторону стола, где лежит кусок фанеры, который позже станет частью сияющего дерева.

— Давай приступим. Быстрее начнём — быстрее закончим.

Он всегда сосредоточен, когда рисует. Между бровей появляется небольшая морщинка, а непослушные пряди то и дело падают на лоб. Брам поправляет их одной рукой, иногда оставляя на коже следы от краски и даже не замечая этого. Потом смеётся и говорит, что это сделала я.

Мы работаем в напряжённой тишине, и я не нахожу себе места. Нужно думать обо всём и сразу — о плавных линиях, необходимых оттенках, заклинаниях, шёпотом произнесённых над красками, и о том, как бы выбрать подходящий момент, чтобы бросить всё это и обнять Брама. Сказать, что мне очень жаль.

Но он всем своим видом показывает, что ему это не нужно. Поэтому я молчу. Ведь я сама так хотела, не так ли? Просто не думала, что это будет его условием, а не моим.

Проходит час, и дверь в студию открывается. Я ожидаю увидеть леди Мартин или Рона, который мог что-то забыть, но на пороге стоит приятная женщина средних лет. Я уже видела её у палисадника, где скончалась госпожа Галгалея.

У женщины открытое лицо, пытливый взгляд и серое платье — простое, но хорошо сшитое. Она переводит взгляд с меня на Брама и обратно.

— Брамион Кадум? Мадлен Шантиль? Меня зовут Марина, я уборщица. Зург Камнегрыз просил передать вам, что на Фестиваль талантов приедет принц нагов.

Брам роняет кисточку и переспрашивает:

— Нагов?

— Да, декорации попросили оформить с учётом вкусов такого редкого гостя.

В глазах Брама я вижу своё собственное недоумение. Руководство Академии сошло с ума? Иначе эту чушь не объяснить. У нас спектакль про вампира! Как мы можем учесть вкусы нагов? Да и что мы вообще знаем об этих вкусах?

Наги — это полулюди-полузмеи, но в первую очередь они отъявленные дикари. Они живут в пустынях, часть из которых граничит с Камберской империей, и никого к себе не пускают. Их уклад не менялся веками. Дедушка Брама, в честь которого его и назвали, умер как раз от их ядовитых стрел. Зачем нам здесь их принц? Как будто дроу и демона недостаточно.

Я поднимаю кисточку, потому что Брам не торопится, и судорожно пытаюсь придумать, как совместить образ графа Варкулы с эстетикой змеиного принца. Вдруг в памяти всплывает разговор, который я вела как будто в прошлой жизни.

«— … придётся собирать информацию про нагов буквально по крупицам.

— Про нагов?..»

Ах вот что он имел в виду!

— Леон ещё в сентябре упоминал про нагов.

Я не сразу осознаю ошибку, но Брам быстро даёт мне понять, насколько она серьёзная. Он ударяет кулаками по столу с так, что дерево трещит.

— Ах, Леон упоминал? До того, как поцеловал тебя или после? А может, во время?

— Брам!

— Мадлен! Мне ты про нагов рассказать не подумала? Или из-за этого петуха у тебя память отшибло?

— Леон не петух!

Я тоже начинаю закипать. Да, я нарушила правило, но, во-первых, я случайно! А во-вторых, сколько можно оскорблять Леона? Он не виноват! Он был добр ко мне, заботлив, и искренне переживал, когда мне стало плохо.

— Прекрати так о нём отзываться, у тебя у самого мама грифоница…

— Вот именно, — выплёвывает Брам. — У меня грифоница, а у него курица!

К нам подскакивает смущённая Марина. Ещё бы, наблюдать такой неуместный скандал.

— Мадлен, Брам, я хочу задать пару вопросов насчет нашей покойной Галгалеи…

Брам кривится и смеряет Марину презрительным взглядом.

— Ещё я перед уборщицами не отчитывался. Ваше дело полы мести, а не идиотские вопросы задавать.

— Брам, прекрати! Как тебе не стыдно! Марина, не обижайтесь, мы с Брамионом, — я выделяю голосом его имя, — ответим на все ваши вопросы. О чём вы хотели поговорить?

Брам фыркает и смахивает со стола стакан с водой. Сам тот, к счастью, остаётся целым, но вода разливается прямо у ног Марины.

Я сгораю от стыда. Брам выбегает за дверь и хлопает ею так, что мы с уборщицей одновременно вздрагиваем.

— Он всегда такой? — уточняет Марина, пока я тянусь за тряпкой, чтобы всё убрать.

— Не всегда, он просто расстроен... Из-за декораций!

— Я поняла, декорации зовут Леон.

Боги, а она-то откуда знает?!

Никогда не думала, что способна так густо краснеть. Это место нужно было назвать не СУМРАКом, а Академией слухов.

Кое-как собрав воду, я выпрямляюсь, кладу тряпку на место и отчаянно пытаюсь придумать ответ. Но Марина избавляет меня от этой необходимости.

— Вы знаете, я расследую убийство Галгалеи, и некоторые считают, что Брам может быть к нему причастен. Его башня недалеко от донжона, с которого свалилась Галгалея...

— Брам?! Причастен к убийству? Да быть такого не может!

Наверное, ужас на моём лице настолько явный, что Марина поднимает руки в успокаивающем жесте и переходит на неформальный тон.

— Подожди. Давай во всём разберёмся. Расскажи, что Брам делал в ночь, когда Галка выпала из окна.

Что он делал в ту ночь? О, ну конечно… Непрошеные слёзы наворачиваются на глаза, потому что в ту ночь…

— Ну… В ту ночь он мне изменил. С моей лучшей подругой. Знаете, тогда всё вообще пошло кувырком… Никогда не забуду.

— Как это случилось?

На мгновение мне хочется поступить как Брам. Послать Марину подальше с такими вопросами. Но это, конечно, плохая идея. Уборщица не сделала ничего плохого, и если мои слова могут хоть как-то помочь…

— В тот вечер в башне у Брама была вечеринка… А мы с девочками собрались на другой, на пижамной. Я не очень хотела идти, но Лизель настаивала. А потом куда-то пропала. Её не было очень долго, и я начала переживать. Она же такая красивая, а в СУМРАКе столько орков, мало ли, что могло произойти. В итоге я не выдержала и пошла её искать. Зашла к Браму в башню, вдруг Лизель там? И она… она… — говорить сквозь всхлипы довольно сложно. — Она и правда была там! В кровати Брама! Полуголая! И я… мы…

Я шмыгаю носом, утираю слёзы и собираюсь продолжить рассказ, ведь он почти закончился. Дальше я просто вышла из башни Брама и…

— …минуточку.

Как там Марина сказала? «Брам может быть причастен. Его башня недалеко от донжона, с которого свалилась Галгалея…»

— Я вышла из башни Брама и пошла бродить по Академии. Дошла до главного входа и наткнулась на труп госпожи Галгалеи. Башня-то его совсем не возле донжона! Он бы не успел!

Вот и всё! Невиновность Брама очевидна, ведь никто не может быть в двух местах одновременно, даже самый искусный маг. Чтобы вылезти из постели и зачем-то убить Галгалею, Браму пришлось бы очень и о-очень быстро бежать. А он спал как младенец, сжимая в объятиях Лизель.

— В смысле, — хмурится Марина. — Не у донжона?

— Нет! Его башня на другом конце Академии, она замыкает восточное крыло.

А вот башня Эдгара МакКоллина, кстати, как раз недалеко от донжона. Лучше бы вампиров проверили, а не честных драконов!

— Кто вам вообще это сказал? — спрашиваю я. — И зачем? Они хотят специально оговорить Брама?

— Не думаю, Леон новенький, он мог перепутать башни…

Я прикрываю рот рукой, чтобы подавить испуганный вздох. Это… этого… не может быть!

— Это он оговорил Брама?

Марина кивает, окончательно переворачивая мой мир. Не могу поверить, что Леон на такое способен. Он казался таким рассудительным, галантным, приятным… Подлец! Мерзавец! А я целовалась с ним!

— Ты что, расстроилась из-за этого Леона? — мягко спрашивает Марина — У вас что-то было?

— Нет! То есть да... — Я глубоко вздыхаю и решаю признаться, вдруг это тоже поможет следствию. — Когда мы с Брамом поругались, я п-поцеловалась с Леоном. Но только один раз! И это было странно. Мне не понравилось!

— Бедняга грифон. Представить страшно, что Брам с ним вытворил…

— Нет, ну что вы, он ничего ему не сделал. Брам вспыльчивый, но не безумный. И вообще, он очень добрый, вы его просто не знаете...

Я рассказываю, что её первое впечатление о Браме ошибочно. На самом деле он заботливый и весёлый, а ещё талантливый. Когда мы только поступили, он сразу начал помогать мне с портретной магией (ему она даётся лучше), и никогда не смеялся, если у меня что-то не получалось. В отличие от Лизель.

А сколько платьев он мне купил! Сколько красивых подарков сделал… Я никогда не чувствовала себя такой значимой, как рядом с ним. А то, что у него много друзей и все его любят, говорит о том, что он не может быть злодеем. Он даже с демоном нашёл общий язык!

—... а ещё он смелый и никогда ничего не делает исподтишка, — добавляю я в конце. — Если бы у него был конфликт с госпожой Галгалеей, будьте уверены, он бы разбирался с ней прямо, а не задумывал злодейства за спиной.

— Хм, — Марина приподнимает бровь. — Раз он такой хороший, почему вы с ним не помиритесь?