Наглый. (не)верный. Истинный

Глава 10. Брамион

Козетта оказалась в восторге от шариков из бумаги. Этого добра у меня навалом, так что мы развлекались весь вечер — я комкал ненужные листы и бросал их в стены, а кошка подпрыгивала, делая небольшие проходы. Если бы нас кто-то увидел, возникло бы много вопросов, ведь создание порталов — редкая и мощная магия, откуда она у животного? Возможно, это действительно чей-то потерянный фамильяр.

Но пока хозяин не объявился, Козетта помогает мне отвлечься от тяжёлых мыслей. А их у меня много. Успокоилась ли Мадлен? Вспомнила ли, что я не способен ей изменить? В последнем разговоре она назвала нашу истинность «сказкой», и это будто отбросило нас на несколько месяцев назад.

Столько усилий потрачено, чтобы она поверила! Мой братец Себ всё лето смеялся, что «дочурка нищего барона превратила дракона в коврик», и я, конечно, отправил его куда подальше, но доля правды в этих насмешках была.

Неужели всё напрасно? А ведь Мадлен обещала, что не будет сомневаться…

Вечером я засыпаю, подавленный всем этим, а утром сразу отправляюсь к Рону. Вернее, к Андреасу, ведь именно он мне нужен.

— Не спать! — велю я, когда вхожу. — Витальго, ты нашёл Доментиана?

Маг взградивает всем телом, подпрыгивая не хуже Козетты. Таращится на меня и шумно выдыхает.

— А, Б-брам… это ты.

— Очевидно. Так что там с моей просьбой? Ты поговорил с демоном?

Его лицо становится бледнее на пару тонов, хотя это казалось уже невозможным. Обиженно поджав губы, Андреас подходит ко мне и тыкает пальцем на плечо.

— Сам говори со своими демонами! Не такой уж он и добрый, этот твой п-п-п… приятель! — Он судорожно глотает воздух. — Хватит с меня просьб!!

Это прозвучало бы грозно и даже дерзко, если бы голос не срывался. Андреас уходит.

— Что это с ним? — спрашиваю я у Рона, который торопливо заканчивает утренние сборы.

Здоровяк пожимает плечами.

— Не знаю, он с вечера такой. Пришёл поздно, ничего не сказал, сидел и смотрел в одну точку. Но сейчас уже лучше, хотя бы нервный тик прошёл.

Мы идём на занятия — впервые с начала учебного года. Четвёртое сентября, как-никак, и пора бы разнообразить наш досуг. Кроме того, на лекции будет Мадлен, и оттуда ей точно никуда не деться. Как только объявят перерыв, мы наконец-то сможем поговорить. Уладим вчерашнее недоразумение.

Но мои ожидания не оправдываются. Оглядывая аудиторию — просторную и светлую, залитую светом, который бьёт из стрельчатых окон, — я не нахожу Мадлен. Это странно, и на мою красавице не похоже. Она одна из лучших студенток на факультете, и она не прогуливает. Не может же Мадлен поставить под угрозу свою успеваемость из-за моих проступков?

И всё же её нет, зато есть Лизель. Она сидит за столом, раскладывает вещи — такая спокойная, будто не переворачивала мою жизнь вверх дном.

Гнев закипает мгновенно, и я, не глядя, хлопая Рона по плечу.

— Займи нам место, скоро вернусь.

Я подлетаю к Лизель и нависаю, борясь с желанием проломить ей череп.

— Что за цирк ты вчера устроила? — цежу сквозь зубы.

Она замирает. Выглядит растерянной, но это быстро проходит — Лизель поднимает голову и улыбается той самой улыбкой, которую идиоты вроде Ольгерда считают очаровательной.

— Называешь нашу близость цирком? — говорит Лизель. — Как грубо! Ночью ты был поласковее.

— Не было никакой близости…

— О, я слышала, что ты якобы ничего не помнишь. Очень удобно, должна признать! Соблазнил меня, заставил предать подругу, а теперь пытаешься оправдаться. Это слишком низко даже для тебя, Брам. Научись уже отвечать за свои поступки.

— Что ты несёшь? Я бы и в страшном сне не стал тебя соблазнять…

— Может, во сне и не стал бы, но избыток спиртного раскрыл твои тайные желания. Ты обнимал меня, целовал, затем повёл в спальню и…

Я хлопаю ладонью по столу, чтобы остановить поток чепухи. Лизель вздрагивает. Половина аудитории оборачивается на нас, но мне плевать.

— Я не мог тебя обнимать или целовать. Тебя там вообще не было! Не должно было быть!

Лизель продолжает улыбаться, вернее, скалиться, потому что её ужимки меня не обманывают.

— Верно, меня не было на вечеринке. Я пришла под конец, хотела встретиться с Ольгердом. Но он ушёл раньше, зато ты сидел с каким-то блондином в тёмно-синем костюме и очень, о-очень мне обрадовался.

С блондином в тёмно-синем костюме… Это она про демона. Проклятье, значит, действительно пришла под конец. Но даже если так, это неважно, потому что…

— Я не мог с тобой переспать. Мы с Мадлен истинные.

— Ну уж мне-то не вешай эту лапшу! А то выглядишь жалко, Брам. Впрочем, как и всегда.

— А если я такой жалкий, что ж ты под меня легла-то, а?

— Так ты признаешь, что я под тобой лежала?

Сучка! Перекручивает мои слова. Пора заканчивать, пока не стало ещё хуже.

Я выпрямляюсь и делаю шаг назад.

— Если ещё раз увижу тебя рядом с Мадлен, пеняй на себя, Деверо. Тебе не поздоровится.

— Мы с ней живем в одной комнате…

— Это можно исправить.

Она фыркает.

— Это в Идригасе ты сын герцога, Брам. А здесь ты просто студент. В СУМРАКе все равны, забыл? И ты не всесильный.

Да, не всесильный. Но мне по силам откусить ей голову. За первое самовольное превращение драконам полагается десять лет подземелий — небольшая плата за то, чтобы взглянуть на окровавленный труп Лизель.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и отворачиваюсь. Но стоит отойти, как в спину снова летит усмешка.

— Извини, кое в чём я всё-таки тебе соврала.

Я оборачиваюсь и смотрю на Лизель. Её улыбка становится шире.

— Тебе будет приятно узнать, что я и правда под тобой не лежала. Я была сверху. Ты сам попросил.

Остаток дня проходит в тумане гнева. Преподаватели сменяют друг друга, но я не могу понять смысл их слов. Слишком занят яростью. Обидой. И злостью. Я злюсь на Лизель, на себя, на Богов, которые допустили всё это безумие. Возможно, даже на Мадлен — за то, что не верит мне. Нет права упрекать её, но я ничего не могу с собой поделать, потому что она обещала…

Но если Лизель говорит правду, значит, мы с Мадлен не истинные. Но этого не может быть, ведь как можно допустить такую ошибку? То прекрасное мерцание при нашей первой встрече, её эмоции, так ярко отражающиеся на мне… Не могу поверить, что всё это было ложью. Сила самовнушения бывает велика, но не до такой же степени. Не настолько же!

Мадлен не приходит на лекцию. Её нет и в столовой, куда мы с Роном заглядываем на перерыве. И я уже не знаю, грустить по этому поводу или нет, ведь что я ей скажу? Мои показания не изменились: я устроил вечеринку, половину из которой не помню, потому что напился, как скотина. И хоть убей, я не помню, была ли там Лизель. Как она пришла, что говорила и что говорил ей я

Проклятье. Проклятье. Проклятье!

Всё, что мне нужно, это вспомнить. Вернуть память о нескольких пьяных часах. В этом было бы решение проблемы, но пока единственное, о чём я вспоминаю, — это о томящейся в моей башне Козетте. Надеюсь, она не разнесла мне комнаты в щепки. В мастерской и так пришлось убрать половину рисунков, чтобы кошка ими не пообедала.

Когда я поднимаюсь к себе, то вдруг испытываю то гадкое, тревожное чувство, какое бывает, когда тебе смотрят в спину. Будто тени в углу сговорились и устроили слежку. Оглядываюсь, но вокруг ни души. Пожимаю плечами, думая, что это нервы расшалились, и хлопаю себя карманам в поисках ключа. И внезапно слышу над ухом низкий насмешливый голос:

— Звал в гости, Кадум? Твой прихвостень передал приглашение. Только вопрос, а когда же мы успели стать добрыми приятелями, м-м?